Иной свет хлынул в мир – даже не солнечный, а тот освещает все, не жаркий, а прозрачный, мягкий. «Свет добра!» – вдруг сказал голос изнутри.
Как будто разогнулся горизонт. Свет дальних стран, в которых не был никогда. Их леса и поля, реки, берега морей, облака и острова. Они ждали его, Сергея, и всех его друзей – целый мир, где края нет, где небо неотрывно от земли – где дышишь небом, а не воздухом, где пьяный запах диких трав, цветов, лесной смолы и меда, где нет врагов и смерти нет, а есть одно лишь счастье. Вот и все!

5
– Эй!
Нет ответа.
– Эй, Серега!
Сергей очнулся. Диковато поглядел на приятелей. Те хохотали над ним.
– Ты чего, Серега? Очумел!..
Хохот разносился по округе как-то неровно, звуки точно бились о стены, улетали вдаль. Солнце уже взошло над лесом, длинные узкие резкие тени вытянулись по траве с востока на запад.
– Слушайте... – сказал Сергей негромко.
И никто его не услышал. Кроме Дани. Он странно взглянул на Сергея: будто бы увидев в нем нечто раньше не виданное.
– Ты что?
– Я? Нет... Ребята!
Сергей крикнул так, что все разом смолкли. И уставились с изумлением. А Сергей ощутил, что в горле у него пересохло. Он сглотнул. Сглотнул еще раз.
– Ребята. Я, кажется, понял.
– Чего понял? – Бабай был изумлен больше всех. Что делать нам.
– В каком смысле?
– В самом главном. Как жить и побеждать.
– Серьезно, – сказал Гвоздь.
– Серьезней некуда. – Сергей не шутил. – Я знаю, что писал отец. Что в тайнике.
Глава 20
У ЦЕЛИ

1
Только не знаю, где он сам...» – так по правде должен был бы дальше сказать он. Но не сказал. Это, понятно, никакой не секрет, но не хотелось снижать эффект. И пожалуй, это сработало: ребята если и не поверили Сергею, то, по крайней мере, заинтересовались. Начальство – Бабай с Даней – посовещались и решили, что кто желает, тот пусть идет. Резоны есть. Найдем – грудь в крестах, а не найдем, так голова не в кустах, а на месте... Дней пять на это потратить можно.
– А вы-то сами, – не без ехидства поинтересовался Костя, – как? Желаете?
Генералы переглянулись. Почему нет? – сказал Даня утвердительно...
И вот они идут лесом на юг, в сторону Подольска. Жарко.
Душистый, хмельной лесной ветер горячо овевал лица. Сергей вдыхал жадно – родной, чуть позабытый за зиму запах... Даже там, у круглого дома, было не так. Здесь настоящий лес, к тому же и одичавший за последние безлюдные годы, – для всех, кроме Сергея, это в новинку, и ребята шли, озираясь с интересом, удивляясь всяким мелочам.
Сергею это казалось чудным, смешным немного, он улыбался.
По его расчетам, они должны были достигнуть места через двое суток – идя размеренным шагом, с привалами, с ночевкой. В картах Сергей был не особо силен, потому корректировал маршрут Даня: он указывал направление, в котором надо двигаться, а уж Сергей отыскивал тропки, в том направлении идущие. Бывало, что сбивались, блуждали, бывало, что приходилось идти бездорожьем, сквозь подлесок, вспугивая комариный рой. То тут, то там слышались звонкие шлепки и ругань в адрес мелких кровососов.
– Терпите, – смеялся Сергей. – Дань лесу!
– Я в рот... такую дань! – возмущался Кишка. – Черт... Знал бы, не пошел.
Но это он так ворчал, для порядка. Все знали, зачем идут, всем было интересно. Сергей так толком и не сказал, что ему открылось, что он понял. К нему приставали, конечно, но он отговаривался.
– Мне надо в записи глянуть, – твердил настойчиво. – Я так не готов.
– Да ё-мое! – удивлялся Кишка. – Ты же все понял!
– А теперь хочу проверить. Вдруг ошибся. А какого... тогда мы с тобой премся?!
– А вот это уж у вас надо спросить... – мудро отвечал Сергей.
Он и в самом деле не хотел говорить, пока не заглянул в отцовские записи. Он ведь был не дурак – сообразил, что скорее догадался, чем понял по-настоящему. Но в верности догадки и сомнения не было! Такое не обманет.
О том, что пережил Сергей в тот миг, у круглого дома, он рассказал крайне скупо. «Открылось так, снизошло...» – в таких вот немногих словах. Не передашь этого, да и не поймут: жизнь научила мыслить практично, без обзоров и прогнозов. Лишь Даня оценил ситуацию верно – оценил и решил помолчать, пока не найдут бумаги. Что тоже верно.
Кроме того, Сергею показалось, что и Немо что-то просканировал. Но у него ведь вовсе не поймешь, что на уме... Он, кстати, не пошел в экспедицию.
– Кому-то надо здесь остаться, – своим ровным голосом произнес он, когда стали обсуждать. – А то мало ли что.
С этим согласились, а Сергей сразу же обрадовался и насторожился. Обрадовался – потому что Немо, очевидно, не видит ничего опасного в походе. Видел бы – пошел обязательно, это уж как пить дать. А насторожило то, что скорее всего Немо счел затею пустяком, пусть вслух и не высказался. Будь она с его точки зрения стоящей, он наверняка тоже пошел бы.
Хотя... Чужая душа потемки, а уж у Немо-то и подавно. Может, и вправду решил, что полезней остаться здесь. Разумно, в общем-то: оставлять территорию без присмотра дело не самое важное. Остался в городе и Гром. Так же, наверное, мыслил и Бабай: он волевым порядком приказал девчонкам – Конопатой и Тумбочке, а с ними и Шурупу остаться на хозяйстве. Малый разбушевался:
– Опять я?! Нет, ну я реально не въезжаю, как танк в жопу! Я чо, самый стремный тут?!
– Я тебе счас въеду, счас въеду, – пообещал Бабай таким голосом, от которого Шуруповы понты враз ссохлись. – Я тебе что, клоун, мать твою, шутки шутить?..
На клоуна уфимский генерал похож не был. Порядок восстановился быстро. Потом Бабай еще провел воспитательную работу, уже с другим подходом – психолог он был от Бога:
– Вот ты все орешь, как конь фанерный, а я опять хотел тебя за старшего оставить! Ну а теперь не знаю.
– Да я это так... – Шуруп сконфузился. – Ну, ума-то нет, вот бункер и разинул. Не допер! А так, если скажешь... Приказ есть приказ.
– Это поощрение, а не приказ, – слегка слукавил Бабай. – Расти надо. Не век же тебе в пацанах ходить.
Итак, Бабай, Костя, Сергей, О-о, Кишка и Гондурас; а москвичи – Даня, Катя, Тэйки, Гвоздь, Муха. Одиннадцать! Если б ребята лучше знали прошлую жизнь человечества, они бы, наверное, пошутили на тему о футбольной команде... Но про футбол они слыхали, а вот про то, что в команде одиннадцать человек – увы, нет.
Но уже перед самым выходом Сергей вдруг решил, что оставлять Шурупа и девчонок не совсем справедливо. Ему захотелось, чтоб и они прикоснулись к красотам его леса... Потолковал с Бабаем. Тот подумал и махнул рукой: а, ладно! Если хотят, пусть идут. Ну, они, конечно, захотели.
Поход оказался – сложнее, чем это предполагал Сергей. Хоть и закаленные боевым опытом, жители разоренных городов не очень-то были приспособлены к лесным тропам, кустам, кочкам, комарам... Кое-кто быстро сбил ноги, кто-то подвихнул лодыжку; закряхтели, заплевались, помянули половые органы.
Как всегда, лучшим ходоком оказалась Катя. Она шла уверенно, молча и ничуть не уставала. Это малость задевало мужское самолюбие, но сделать парни ничего не могли – только Даня, пожалуй, не уступал лидерам; остальные выдыхались. Особенно худо пришлось Шурупу и Кишке: первый все-таки еще маловат был. Что касается Кишки, то он, похоже, являл собой пример подросткового дисбаланса – резко вытянулся вверх, а внутренние органы еще не перестроились, остались детскими, и трудно было им работать на такую дылду.
– Может, привал сделаем?.. – заговорил он уже часа через два похода. На него цыкнули, он устыдился, замолчал, но тащился с видом таким несчастным, так дышал и всхлипывал, что Даня раз взглянул на него, другой глянул... поморщился и предложил:
– Ну что, может, и в самом деле передохнем? Ты как, Серега?
Сергей-то мог оттопать еще хоть верст десять, но и он увидел, что ребята порядком вымотались. Потому согласился.
– Давайте. Только не жрите, а то совсем рухнете. Чуть-чуть по сухарику.
Так и пошло у них: час-полтора ходьбы – четверть часа привал. Первые сутки шли туговато, и когда встали наконец на ночевку, почти все так и попадали в прохладную густую траву. А Тэйки будто и не ходила никуда – легко села, легко скинула кроссовки... Сергей восхитился:
– Ну ты, мать, даешь! Прямо-таки будто в лесу росла.
Тэйки даже не улыбнулась:
– Да нет. Просто походить-побегать мне пришлось по жизни. Не то что им.
Костер разводить не решились. Пришлось питаться всухомятку, разве что водой из фляжек запивать. Сергей пообещал:
– Ничего! Завтра я вас к роднику приведу. Вода там!! Слов нет. Сами вот попробуете.
Но ужин без чаю, без горячего показался все-таки скучным. Да еще комары, будь они неладны, к вечеру вконец осатанели!.. Пришлось срочно ставить шалаши – благо, ночи в мае еще не жаркие.
В общем, веселого немного. Сергей, признаться, решил, что завтра будет совсем худо. Ну, естественно, дисциплину нарушить никто не осмелится, но и идти дальше в таком психологическом климате...
Однако, к удивлению и радости нашего лесного лоцмана, случилось ровно наоборот. То ли сон в лесу оказался таким целебным, то ли утро своей красотой просветило зачерствевшие на войне души – словом, точно заново родились все.
Сам Сергей этого не ожидал. Проснулся – и на миг почудилось, что он дома. Что все живы. Отец, мать, брат – вот они рядом. Утро, солнце, жизнь!..
Это был вправду один миг. Уже в следующий все пропало. Сергей лежал в шалаше, рядом спали товарищи, кто-то похрапывал тихонько. Утренний свет золотисто сеялся сквозь еловый лапник, лучи были как живые: вздрагивали, попадая друг на друга, радостно вспыхивали.
И эта радость вспыхнула в душе. Никакой грусти, никакой тоски – такой же ясный свет. «Жить вечно!» – это вдруг Сергей понял не как слова, а как что-то доселе скрытое в себе. Он рассмеялся и повторил вслух:
– Жить вечно! – чем разбудил спавшего рядом Костю.
– Чего ты?.. – сонно спросил тот и зевнул.
– Утро, – ответил Сергей с улыбкой. – Видишь? Посмотри-ка!
Очень быстро проснулись все. Веселый, оживленный гомон вместе с птичьим щебетом зазвучал над поляной.
– Слушайте, а хорошо-то как!.. – Муха наивно, но точно выразил общую мысль.
– То ли еще будет! – похвастал Сергей. – Вот увидите.
Он и сам с каким-то счастливым удивлением ощутил невесомую волну: свет, звуки, ветерок в листве – ведь это ж чудо!.. Новый, неведомый раньше изгиб планеты, дороги бегут куда-то – выбирай любую и иди. Они все на рассвет, не ошибешься. Здорово? То-то. Если б можно было пойти по всем сразу!..
Он так размечтался, что кто-то, глянув на него, улыбнулся. Кишка, сроду не отличавшийся тактичностью, заржал:
– Га-а!.. Чо, Серега, встал, будто хрен проглотил?
Сергей нисколько не обиделся.
– Да нет, – просто сказал он. – Хорошо, братцы, а? Как хорошо!..

2
И с этого мгновения все пошло по-другому.
Вроде бы и усталость пропала – хотя, конечно, уставали по-прежнему, куда же от этого; и комаров точно перестали замечать, хотя и они, гнусы, никуда не делись; и ветки, хлещущие по лицу, и потная одежда, и пересохшие глотки... как это было, так и осталось.
И все-таки мир изменился. Это почувствовали все, даже если не могли высказать. Странное, вдохновенное предчувствие захватило их – и уже путь – не путь, жара – не жара – ноги сами пошли, в голоса вплелся смех, а Муха стал насвистывать мелодию, да так ловко, что все поразились. Вот тогда-то, точно, узнали, что у Мухи есть слух.
Карта и Сергеева память малость подвели их. Команда заплутала и прошла лишних километров десять, пришлось топать обратно; убили на это полдня. Но никто не обозлился, не расстроился, напротив, посыпались шуточки, весомые, ядреные... Даня назвал Сергея каким-то «Сусаниным».
– А это кто? – тут как тут любознательный Костя.
Даня слегка замялся.
– Ну... как тебе сказать. Старинный герой! – И как мог постарался передать сказание о подвиге костромского крестьянина.
Разговор происходил на привале. Ребята выслушали генерала с некоторым недоумением. Один Сергей почти незаметно прищурился: он-то эту историю знал... Но встревать не стал.
– А как это, – не понял Кишка, – при чем тут? Он же врагов увел, так?
– Конечно, – Даня кивнул.
– Ну. А Серега же нас ведет?..
С чувством юмора у Кишки было туговато. Даже до Гондураса иной раз доходило поскорее.
– Э, балда, – беззлобно сказал О-о. – Шутка это. Понял? Шуточное сравнение.
Кишка чуть покраснел.
– Сам ты балда, – огрызнулся он. – Лопух!.. А Сергей ничего этого не слышал.
Он опять вспомнил. Ведь про подвиг Сусанина рассказывал отец, когда они однажды просто так гуляли по лесу.

3
Это случилось в конце прошлого лета, как раз перед той самой несчастной осенью. Было заметно за полдень, но далеко еще до вечера.
Странно, но лишь сейчас Сергей сообразил, что именно такое время дня кажется ему чем-то особенно тихим, умиротворенным. И тогда, в тот день, было так. Изрядно набродившись по лесу, они решили отдохнуть.
– Идем-ка, брат, на одну поляну, – подмигнул с видом заговорщика отец. – Красота!.. Сам увидишь.
– Пошли, – охотно поддержал сын. И вот пришли. Сергей восхитился:
– Ну, пап, и правда... Красота!
– То-то же. Давай-ка присядем.
Уселись в центре полянки. Алексей Владимирович улыбнулся, приложил палец к губам:
– Помолчим!.. Сергей кивнул.
Они молчали, сидели и слушали.
Эта поляна точно сердце леса. Березы, елочки, кусты обступали ее тихо и таинственно. Тишина – главное, наверно, слово здесь. Тихо покачиваются ветви, тихо и ласково синее небо, тихо плывут по нему облака. Живая тишина! Она наполнена неуловимым шелестом, сладковато-пряными запахами... Вдруг налетит ветерок, весело дунет в лицо. Где-то прожужжит шмель. Густая, темная к концу лета трава полна цветов: белые зонтики, сиреневые гроздья иван-чая, мелкие желтые бутончики, редко рассыпанные в одном месте, ближе к большой старой березе.
– Ну как? – негромко спросил Лавров-старший.
– Слов нет, – сын был краток.
– Верно. – Алексей Владимирович поднял голову, огляделся. Рассмеялся.
– Ты что? – спросил Сергей.
– Да если б кто-нибудь лет двадцать назад сказал мне, что стану я таким Сусаниным!.. Ни в каком сне присниться не могло.
– Кем это – Сусалиным?
– Сусаниным, – поправил философ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41