– Приветствую тебя, ваше величество, – сказал он на безупречном аворнийском. – Да будет мир между нами.
– Да. Пусть будет мир, – ответил Ланиус.
Вежливость, продиктованная ритуалом. Он и Фарух-заде, конечно, хорошо знали это. Ментеше Улаша и Аворнису не обязательно было сражаться каждый год, но ни о каком мире не могло быть и речи, как не было его между богами и Низвергнутым.
Фарух-заде снова поклонился – еще более язвительно.
– Я принес приветствия, ваше величество, от своего властелина, принца Улаша, и от его властелина…
Он не произнес «Низвергнутый», но был так близок к этому, что вызвал гневный шепот в тронном зале. Затем посол продолжил:
– Они шлют свои самые теплые пожелания тебе, король Ланиус, и твоему властелину…
Посланник также не сказал: «король Грас», но приветствие от этого не стало менее оскорбительным.
«Он старается спровоцировать меня, – подумал Ланиус и отметил: – У него здорово получается».
– Я – король Аворниса, – вслух произнес он.
– Конечно, ваше величество, – сказал Фарух-заде таким тоном, который мог значить лишь одно: «Конечно нет, ваше величество».
– Например, – продолжил Ланиус, делая вид, что не замечает этого тона, – если бы я приказал схватить тебя и отрубить тебе голову за дерзость, стражники мгновенно подчинились бы мне.
Фарух-заде дернулся, как будто его кто-то укусил. Точно так же сделал и один из его слуг. «Наверное, волшебник», – подумал Ланиус. Его собственный стоял среди придворных достаточно близко к трону.
Посол ментеше нашелся с ответом:
– Если бы ты так сделал, это означало бы войну между Аворнисом и моим народом.
– Правильно, – согласился Ланиус. – Но не забывай, во-первых, ты не увидел бы войны – вне зависимости от развития событий. И во-вторых: когда принц ментеше Эврен напал на Аворнис в прошлом году, они больше ущерба нанесли себе, чем нам.
– Принц Улаш – это не принц Эврен, – заметил Фарух-заде. – Там, где проходят его конники, ничего больше не вырастает.
– Должно быть, это делает жизнь трудной в царстве Улаша, – ответил король Ланиус. – А если бы его конники чаще мылись, в их жизни было бы еще больше радостей.
Аворнийские придворные захихикали. Фарух-заде не был достаточно смугл, чтобы гневный румянец не стал заметен на его щеках. Он слегка улыбнулся Ланиусу.
– Ваше величество радуется своей шутке.
– Так же как и ты, – согласился Ланиус. – Но не обратиться ли нам теперь к делу и не поговорить о том, что принц Улаш хочет от меня и Аворниса?
Перед тем как ответить, Фарух-заде смерил короля долгим, оценивающим взглядом.
– Все обстоит не совсем так, как меня пытались уверить! – Его голос звучал обвиняюще.
– Жизнь полна сюрпризов, – ответил Ланиус. – Я еще раз спрашиваю, будем ли мы продолжать?
– Может быть, именно это и надо бы сделать, – Фарух-заде повернулся и тихо заговорил с одним из ментеше – тем, кто вздрогнул, когда Ланиус предупредил его.
«Они ожидали, что со мной будет проще, – подумал Ланиус. – Вот почему посольство прибыло, когда Граса нет. Я удивил их». Это был своего рода комплимент.
Посланник снова обратил свое внимание на короля.
– Ваше величество, что Аворнис собирается делать с рабами, которые покинули свои земли и пришли на те земли, которыми ты правишь?
– Ты это спрашиваешь тоже от имени принца Улаша? – поинтересовался Ланиус, отчасти, чтобы снова уколоть Фаруха-заде, отчасти потому, что действительно хотел знать это.
Рабы – потомки аворнийских фермеров, которые работали на южных землях до того, как ментеше завоевали их, – вследствие колдовских заклинаний Низвергнутого стали неполноценными людьми и теперь мало чем отличались от домашних животных.
Иногда рабы находили в себе силы избавиться от злых чар и убегали. Между прочим, Низвергнутый и ментеше использовали рабов после необходимой подготовки в качестве шпионов и наемных убийц.
Фарух-заде снова посовещался со своим приспешником, перед тем как ответить.
– Я – посол принца Улаша, – сказал он, но секундное колебание заставило усомниться в его словах. – Эти рабы – люди Улаша.
– Когда они приходят в себя, у них другое мнение, – сухо произнес Ланиус.
Колдуны Низвергнутого были сильнее любого волшебника из числа простых смертных. Если Аворнис падет перед ментеше, все ли в королевстве станут рабами? Мысль заставила Ланиуса содрогнуться. Фарух-заде сказал:
– У тебя в руках есть много таких, кто убежал, не освободившись от чар. Что ты скажешь о них?
– Да, это так, – согласился Ланиус. – Один из них пытался убить меня прошлой зимой, в то время как другой пытался убить короля Граса. Мы убеждены, что властелин твоего властелина виноват в этом.
– Ты несправедлив, – сказал посланник ментеше.
– Сомневаюсь в этом, – ответил Ланиус. – Рабы, которые остаются рабами, обычно находятся на своих землях. Зачем им пересекать Стуру и идти в Аворнис, если не по воле Низвергнутого?
«Вот так, – подумал он, – пусть Фарух-заде знает, что я не очень боюсь произносить имя его хозяина».
На этот раз компаньон посла первым обратился к нему. Кивнув ему, Фарух-заде затем, очевидно, озвучил его вопрос:
– Если ты признаешь, что эти люди принадлежат Падшей Звезде, тогда ты также должен признать, что тебе следует вернуть их ему.
Ланиус предпочел бы перебирать архивы, чем участвовать в словесной игре с марионеткой марионетки Низвергнутого. Однако ничего не поделаешь. Он парировал очередной выпад:
– Я не признаю этого. Я сказал, что Низвергнутый принуждал их пересекать реку. Принуждение – не то же самое, что собственность, и, конечно же, не то же самое, что право.
– Значит, ты отказываешься вернуть их? – голос Фаруха-заде стал вкрадчиво-угрожающим.
Аворнийские волшебники изучали рабов, узнавая от них все, что могли. Может быть, Низвергнутый хотел вернуть их, потому что боялся, что волшебникам станет известно что-нибудь важное. Не исключено.
– Да, я отказываюсь, – сказал он. – Поскольку они не причинили вреда Аворнису, они могут остаться здесь.
– Я передам твои слова принцу Улашу, – отозвался посланник. – Не думай, что ты последний раз слышишь об этом. Не последний.
Его прощальный поклон содержал достаточно вежливой иронии, чтобы удовлетворить наиболее придирчивых аворнийских придворных. Отдав его, он не стал дожидаться никакого ответа или разрешения уйти, а просто повернулся и направился к двери, остальные ментеше следовали за ним по пятам.
Ланиус уставился ему вслед. Он часто размышлял о том, какова она – власть, что действительно приходит с присвоением королевского титула, – не только на словах. Когда он стал пользоваться ею, то не раз имел возможность убедиться, что вместе с ней приходит также много забот.

Выехав, как обычно, верхом впереди армии, Грас впервые хорошенько разглядел Нишеватц. То, что он увидел, не обрадовало его. Более того, зрелище его напугало.
– Клянусь бородой Олора, Гирундо, как мы сумеем захватить это место? – отрывисто прокричал он.
– Хороший вопрос, ваше величество, – ответил его генерал. – Может быть, защитники внутри просто умрут от смеха, когда увидят, что мы достаточно безумны, чтобы попытаться вытащить их отсюда.
Разумеется, все было не настолько плохо – но и не слишком хорошо. Нишеватц первоначально был маленьким островом, располагавшимся в миле или около того от материка. Еще до того как черногорцы захватили северное побережье Аворниса, горожане построили дамбу от берега до острова. За столетия на нее намыло земли, и дамба стала широкой, превратившись в настоящий перешеек. Несмотря на это, город оставался труднодоступным.
Король Грас попытался оправдать ситуацию, заметив:
– Ну, если бы это было легко, Всеволоду бы не пришлось просить нас о помощи.
– Между прочим, он владел ситуацией, когда просил нас о помощи. Теперь – нет, – едко заметил Гирундо.
– Я знаю. Надо посмотреть, что мы можем тут сделать. – Он обратился к Всеволоду, который ехал верхом в середине маленькой группы черногорских вельмож немного позади: – Ваше высочество!
– Что хотеть ваше величество? – Всеволод говорил на аворнийском с сильным гортанным акцентом. Ему было около шестидесяти, и его седые волосы уже стали редеть. Кроме заметной лысины он обладал кустистыми бровями и огромным крючковатым носом.
– Вам известны какие-нибудь тайные дороги в ваш город? – спросил Грас. – Мы могли бы воспользоваться какой-нибудь. Вы понимаете меня?
– Да, я знаю… Я воспользоваться одной, чтобы уйти, – ответил Всеволод. – Хотя Василко тоже знает. Я показать ему, чтобы он уходить, если когда-нибудь понадобится, когда он правитель. Я не показать ему эту, на случай у меня будут трудности. – Он ткнул огромным, кривым большим пальцем, больше похожим на палец рыбака или ремесленника, чем принца, – в свою широкую грудь.
– Может ли ею воспользоваться армия, или только один человек? – уточнил король.
Изгнанный правитель запустил руку в длинную курчавую бороду. Пара седых волосков прилипла к его пальцам. Он вытер руку об юбку, стряхивая их.
– Было бы не легко для армии, – наконец сказал он. – Проход узкий. Несколько человек могли бы защитить его против армии.
– Знает ли Василко, как ты выбрался? Или он просто знает, что ты ушел?
– Он не знать об этом пути прежде. Я уверен в этом, – ответил Всеволод. – Он воспрепятствовал. Знает ли он сейчас… Этого я не могу сказать.
Гирундо решил присоединиться к беседе:
– Может быть, наш колдун поможет нам?
– Может быть. – Грас нахмурился. – Но не исключено, что тем самым мы обнаружим свое присутствие здесь. – Морщина между бровями обозначилась резче: король ненавидел колебания и нерешительность, но сейчас был вынужден вести себя именно так. – Давай послушаем, что он думает, а?
Птероклс, похоже, решил думать об этом как можно меньше или же вообще гасить такие мысли у себя в голове.
– Ваше величество, мне мало что известно о блокирующих заклинаниях, которые используют черногорцы, и насколько они противостоят нашим заклинаниям. Мы давно не воевали с ними на их землях, поэтому у нас не было большой нужды изучать это. Может быть, я смогу незаметно подобраться к какой-нибудь волшебной защите или напугать их?
– В этом есть резон, – сказал Грас, всем своим видом выражая сомнение. – Герцог Радим обязан иметь при себе одного или двух колдунов, а? Почему бы тебе не поговорить с ними? Ты узнаешь, на что способны черногорцы. Может быть, это скажет тебе то, что тебе надо узнать.
– Возможно, – угрюмо кивнул Птероклс, явно не убежденный доводами короля.
Как ему нужна Алса! Грас нуждался в ней по нескольким причинам, даже несмотря на примирение с Эстрилдой.
Он наверняка бы дожал Птероклса, когда армия расположилась на ночлег, но в расположение армии прискакал курьер с длинным письмом от Ланиуса. Читая о визите Фаруха-заде, Грас не раз пожалел о том, что не мог сейчас вернуться в столицу. Но, судя по письму, Ланиус сделал все, что было в его силах. Интересно, насколько искренним было письмо его зятя? В конце концов, тот описывал происшедшее от своего лица. Даже если Ланиус изложил все, как произошло в действительности, считать ли это хорошими новостями? Решит ли он, что вкус настоящего царствования ему нравится, и не захочет ли большего?
Грас бегло пересказал письмо курьеру и затем спросил:
– Все так и было?
– Да, ваше величество, насколько мне известно, – ответил гонец. – Я не присутствовал в тронном зале, вы же понимаете, но то, что вы рассказали, очень соответствует тому, что я слышал.
«Ага, сплетни! » – подумал Грас и вслух спросил:
– А о чем еще говорят?
Он надеялся получить еще какую-нибудь информацию о посольстве или, по крайней мере, лучше представить себе, что произошло. Но произошло то, чего он не ожидал. Курьер заколебался, затем пожал плечами и сказал:
– Ну, вы ведь, наверное, уже и сами все знаете?
– Не понял, – ответил Грас. – Что ты имеешь в виду?
– Ну, о вашем сыне.
– Нет, я ничего не слышал. А что с ним?
Грас изо всех сил старался сохранять безразличный тон, не желая напугать курьера – иначе тот не произнесет больше ни слова.
Видимо, это ему удалось, потому что гонец просто спросил:
– Так вы ничего не знаете?
– Нет, – Грас снова сказал таким мягким голосом, на какой только оказался способен. – Что случилось? Какая-нибудь из служанок собирается родить от него?
По поводу Орталиса это было бы новостью не самой плохой. С незаконными отпрысками королевских кровей возникала только одна проблема – найти им подходящее место, когда они вырастут. Но курьер сказал:
– Ох, нет, ваше величество. Об этом мне ничего не известно.
Это «ох, нет» обеспокоило Граса. Он осторожно спросил:
– Так о чем же тебе известно? – Сохранять безразличие удавалось уже с трудом.
– О том, как он…
Курьер замолчал – как будто внезапно вспомнил, что не болтает с кем-нибудь за бутылкой вина в таверне.
– Гм… Это было не очень хорошо, – закончил он.
– Скажи мне все, что знаешь, – попросил Грас. – Как он? Что он? Что было не очень хорошо?
Гонец молчал. Грас щелкнул пальцами.
– Ну, давай, выкладывай. Ты знаешь больше, чем кажется на первый взгляд.
– Ваше величество, я на самом деле ничего не знаю. – Курьер казался очень расстроенным. – Я просто слышал, что люди говорят.
– Вот и расскажи мне об этом. Клянусь богами, никто не узнает об этом разговоре. Я даже не знаю твоего имени.
– Да, но лицо-то вы мое видели, – прошептал курьер.
Король Грас ждал, скрестив руки на груди.
Припертый к стенке, гонец был вынужден изложить ему сильно приукрашенную версию известных ему сплетен о королевском сыне. Все сводилось к тому, что Грас уже неоднократно слышал об Орталисе. Наконец курьер запнулся, помолчал и произнес:
– Это все, что я знаю.
Грас сомневался, что это было так. Подобные истории обычно были куда более зловещими. Но он подумал, что ему понадобится палач, чтобы вытащить из этого человека еще что-нибудь.
Хорошо, можешь идти, – сказал он. – Я займусь этим… как только представится возможность.
Последней фразы гонец не слышал, его уже рядом не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64