Он задумался о том, что это значило, и наконец его осенила очень хорошая мысль. Скорее всего, то, что он принимал за любовь к Кристате, было не чем иным, как похотью.
Грас говорил ему об этом вскоре после того, как отослал Кристату в провинцию. Ланиус тогда не хотел его слушать. Теперь… Теперь ему пришлось признаться самому себе (он никогда бы не признался в этом Грасу), что тесть был прав. Занятия любовью с Зенейдой научили его большему, чем он воображал, когда только почувствовал запах сандалового дерева.
И еще он узнал кое-что не только о себе, но и о Грасе. Этот, другой, король оказался очень умным. Также Ланиус понял, почему Грас иногда сходился с другими женщинами. Сосии не понравилась бы его проницательность, а также способ, которым он пришел к своим догадкам. Это не понравилось бы и Эстрилде. Ланиус пожал плечами. Что ж, он осознал это, и будь что будет.

Еще один корабль с высокими мачтами и высокой кормой был охвачен пламенем, это случилось на исходе ночи в море неподалеку от Нишеватца. Черногорцы прекратили попытки пополнять продовольственные запасы города днем, так как волшебство Птероклса сделало это невозможно дорогим – во всех отношениях. Торговое судно попыталось проскочить мимо волшебника под покровом темноты. Попытка оказалась неудачной, и теперь черногорцы расплачивались за это – колдун обнаружил, что можно ночью поджигать корабли с помощью волшебно направленного обычного огня так же успешно, как при помощи солнечного света днем.
Стоявший рядом с королем Грасом принц Всеволод стиснул кулаки.
– Поджаривайтесь! – кричал он морякам на борту горящего корабля. – Вы помогаете моему сыну, мерзавцы, вы получаете то, что заслужили. Поджаривайтесь! – Всеволод повернулся к серым стенам Нишеватца, на них играли отсветы красного с золотом пламени, и воздел бугристые кулаки к небу. – Василко! Ты слышишь? Я достану тебя!
– А что ты сделал бы с Василко, если бы получил его? – спросил Грас.
– Заставил бы его вспомнить, кто законный правитель Нишеватца!
Всеволод не стал вдаваться в детали, но его голос звучал более чем угрожающе.
Интересно, какими запасами еды они располагают? – задумчиво произнес Грас. – Может быть, их не так много – иначе зачем сюда направляются суда? Наверное, они думали, что завезут свежее продовольствие, как только оно им потребуется. Вскоре они начнут голодать, если это уже не происходит.
Всеволод погрозил кулаком городу, в котором правил столько лет.
– Умрите! – зло закричал он. – Пусть они все умрут с голоду. Я вывезу тела, похороню их и на этих полях выращу капусту. Затем я приведу в город новых людей, честных людей – не воров, которые отнимают трон у честного человека.
Грас с ним не спорил. Он давно уже понял, что это не имеет смысла. Изгнанный властитель знал то, что считал нужным знать, или думал, что знает, и не собирался менять свое мнение.
Закончив осыпать проклятиями мятежный город, Всеволод требовательным тоном обратился к королю: Как скоро мы нападем на Нишеватц?
– Когда будем уверены, что защитники достаточно слабы и не устроят большую драку, – ответил Грас. – Незачем воевать, как прежде – слишком быстро и слишком активно. Нам нужна только победа, на другой вариант я не согласен.
Всеволод издал глубокий грудной звук. Это не был протест или что-то даже близкое к протесту. Черногорский принц рычал, как лев, у которого отнимали добычу. Он не хотел ждать. Он хотел прыгнуть, наброситься – и убить.
Грас тоже хотел получить Нишеватц. Чего он не хотел, так это платить слишком высокую цену. В предыдущую кампанию он заплатил высокую цену и не смог взять город. Еще одну неудачу подобного рода ни он, ни Аворнис не смогли бы перенести.
Мысли Всеволода были о другом.
– Когда ты атакуешь? – снова задал он вопрос. – Когда Нишеватц снова будет моим?
– Я сказал тебе – я пойду в атаку, когда решу, что могу победить, не нанеся себе значительный урон.
– Это тактика труса, – выразил недовольство Всеволод.
– Вот как? – король Грас холодно посмотрел на него. – На какое количество ваших людей для этой атаки я могу рассчитывать, ваше высочество?
Свергнутый принц ответил взглядом, исполненным ярости и ненависти.
– Предатели. Мои люди – предатели, – пробормотал он и медленно, подчеркнуто медленно отвернулся от Граса.
Аворниец, сделавший что-либо подобное по отношению к своему правителю, быстро бы осознал всю чудовищность такого поступка. Но Грас и Всеволод не находились в отношениях – суверен и подданный. Всеволод был – когда-то был – правителем в своих землях. То, как он вел себя в изгнании, объясняло Грасу, почему жители Нишеватца склонились к тому, чтобы отдать предпочтение Василко. С тех пор как Василко стал зависеть от поддержки Низвергнутого, этот выбор не казался хорошим. Но Всеволод тоже не был лучшим из правителей.
Вздохнув, Грас подумал: жаль, что у него нет никого, кроме Всеволода и Василко, чтобы предложить черногорцам из Нишеватца. Вот если бы у Всеволода нашелся давно потерянный родной или двоюродный брат, или у Василко обнаружился бы брат, пусть даже незаконнорожденный. Но их не было.
Грас был связан необходимостью иметь дело либо с тем, либо с другим – точнее, только с Всеволодом, с тех пор как Василко выбрал Низвергнутого. Король Аворниса снова вздохнул. В сказке какой-нибудь другой кандидат на трон правителя Нишеватца появился бы тогда, когда был больше всего нужен. В действительности этот ожесточенный старик, сам по себе не подарок, был единственным, кто подходил Грасу.
– Предатели, – снова пробормотал Всеволод. Он развернулся к Грасу. – Твой волшебник может найти путь через стену, да?
– Может быть. – Грас не был в этом уверен. – Давай узнаем у него.
Он велел найти Птероклса и привести к ним. Волшебник явился довольно быстро. Он выглядел гораздо более бодрым, чем когда-либо с тех пор, как был сбит с ног перед стенами Нишеватца во время прошлой осады. Успех его заклинаний вселил в него надежду, подобно тому как череда побед вселяет надежду в генерала.
– Что я могу для вас сделать, ваше величество? – поинтересовался он.
– Я еще не знаю, – ответил Грас – Принц Всеволод спросил, что ты можешь сделать, чтобы помочь отобрать Нишеватц у Василко. Это кажется мне разумным вопросом.
– Подожги стены, как ты поджег корабли! – горячо забормотал Всеволод. – Поджарь Василко, как седло барашка.
Птероклс покачал головой.
– Извините, ваше высочество, но я не сумею этого сделать. Корабли деревянные, и поджечь их легко. Я не такой сильный волшебник, чтобы поджечь камень. Я даже не уверен, что какой-либо из смертных смог бы сделать это.
«Может быть, Низвергнутый смог бы», – фраза повисла в воздухе, не произнесенная, но почти прозвучавшая.
– В таком случае подожги ворота, – сказал Всеволод, что действительно было хорошим предложением.
Грас уставился на Птероклса. Тот – на ворота, сделанные из дерева и обитые большим количеством металла.
– Возможно, – кивнул волшебник. – Во всяком случае, я мог бы попробовать, когда появится солнце. Для того чтобы сделать это, мне понадобится самая сильная и чистейшая магия, какую я могу создать, а солнечный свет сильнее и чище, чем земной огонь.
Наступивший день, подобно большинству других дней в этих краях, был сумрачным и облачным, с туманом, наплывавшим с Северного моря.
– Готовься попробовать, – велел Грас Птероклсу. – Посмотрим, что из этого выйдет.
Он не подал ни намека на то, что станет обвинять волшебника, если колдовство не сработает. Грас хотел укрепить уверенность этого человека, а не подорвать ее. Всеволод не заботился ни о чем подобном. Сердито глядя на Птероклса, он требовательно спросил:
– Почему тебе надо ждать солнца?
– Как я уже сказал, оно дает наилучший огонь, приводящий в действие мои заклинания, – ответил Птероклс.
– Ты хочешь огонь? – И Всеволод указал в сторону костров, на которых готовили пищу, горевших по всему лагерю аворнийцев. – У нас много огня для тебя.
– Вы можете так думать, но волшебство сильнее с солнцем, – пояснил волшебник. – Для корабля, который легко поджечь, другой огонь, как я обнаружил, подойдет. Для ворот, которые будет гораздо труднее поджечь, мне надо иметь самый сильный огонь, который я могу получить. Я советую вам, как вести ваши дела, ваше высочество?
Всеволод прошептал что-то по-черногорски. Грас не понял ни слова. Учитывая обстоятельства, может быть, оно было и к лучшему. Прежде чем правитель Нишеватца снова перешел на аворнийский, Грас сказал:
– Мы должны верить Птероклсу. Когда он будет готов, он может наложить заклинание. А пока лучше подождать.
Всеволод снова что-то пробормотал.
– Спасибо, ваше величество, – произнес Птероклс.
– На здоровье, – ответил Грас, но не смог удержаться и добавил: – Надеюсь, нам не придется слишком долго ждать.
Позже он жалел, что сказал это, потому что не мог удержаться от сомнений, будет ли это на пользу волшебнику и его магии?
День за днем стояла пасмурная и туманная погода, лишь с робкими проблесками солнечных лучей. Такие периоды плохой погоды, конечно, случались здесь. Но был ли этот естественным?
Наконец Грас почувствовал себя достаточно нетерпеливым и раздраженным, чтобы задать мучивший его вопрос вслух. Птероклс только пожал плечами.
– Трудно сказать наверняка, ваше величество. Хотя я снова скажу: воздействовать на погоду нелегко, особенно смертным.
– Значит, смертным недоступно. – Король задумался. – Тогда возможно ли, что Низвергнутый снова обратил свой взор сюда?
– Я не заметил ни одного признака. – Вздох Птероклса добавил тумана в холодный сырой воздух. – Если бы действительно было так, я бы наверняка заметил. Человек, который познал когти льва, узнает их, когда снова почувствует на своем теле.
Четыре дня спустя погода наконец изменилась, но не к лучшему. С неба начал капать дождь. Он шел и шел, не очень сильный, но и не прекращающийся. Аворнийские солдаты угрюмо шлепали по лагерю, с трудом вытаскивая из грязи сапоги.
Дождь расстраивал Птероклса по нескольким причинам.
– Я надеюсь, черногорцы не пытаются пробраться на кораблях в Нишеватц, пока держится непогода, – сказал он. – Плохо для нас, я имею в виду – хорошо для них. Они могли бы проделать это так, что мы даже не заметили бы их. Пока я не могу использовать обычный огонь для заклинаний против их кораблей.
– Насколько вероятно, что они сделают это? – спросил Грас. – Я бы не хотел плавать в дождь и туман.
Он вздрогнул, представляя себе огромные камни или другие корабли, остающиеся невидимыми до тех пор, пока уже не становится слишком поздно, чтобы свернуть в сторону или обойти. Птероклс ответил ему простым пожатием плеч. Это нисколько не приободрило короля. Пожав плечами в ответ, Грас сказал:
– Будь готов сделать, что нужно, когда погода наконец прояснится. Рано или поздно, но это должно произойти.
– Я буду готов, ваше величество, – заявил волшебник. Грасу оставалось только принять его ответ. Начни он придираться к Птероклсу после такого обещания, это, вероятнее всего, принесло бы Аворнису больше вреда, чем пользы. Спустя неделю туманов, измороси и дождя король почувствовал, что готов взорваться. То же происходило и с Всеволодом, который неразборчиво бормотал что-то в белую бороду. Птероклс шагал взад и вперед, как посаженный в клетку зверь. Даже генерал Гирундо, один из самых веселых людей, рожденных на этом свете, начал покрикивать на окружающих.
Грас почувствовал нечто вроде радости, когда наконец увидел солнечный рассвет. После дождя, который шел ночью, день был прекрасным. Трава и кустарники сверкали, как изумруды. Солнечные лучи искрились в каплях воды на зелени, порождая бесчисленные крошечные радуги. Казалось, что кусты увешаны бриллиантами. Воздух все еще сладко пах свежестью: дождь очистил его от вони, которая обычно витает над солдатским лагерем.
– Пошли, Птероклс! – позвал Грас.
Он не спросил, готов ли волшебник применить магию, предполагая, что тот готов. Если предположение окажется ложным, Грасу придется действовать.
Колдун сказал:
– Ваше величество, я могу попробовать заклинание сейчас, если вы мне прикажете. Оно может получиться, а может – нет. Если вы позволите мне подождать, пока солнце поднимется выше и его свет станет ярче, заклинание наверняка сработает. Я сделаю так, как вы потребуете. Чего бы вы хотели?
Каковы бы ни были желания Граса, вопрос был законный и требовал немедленного ответа.
– Будем ждать, – сказал он после небольшого размышления. – Твое волшебство – наиболее важная часть атаки. Ом о должно удаться, чтобы дать нам шанс взять Нишеватц. Делай, когда ты решишь, что шансы наилучшие.
– Спасибо, – Птероклс низко поклонился.
Грас наблюдал за небом, не появились ли облака, чтобы закрыть солнце и помешать волшебнику. Тогда он велит Птероклсу попробовать обычный огонь – если он зажжет ворота, отлично! Если нет, они могут еще подождать. Но день становился все ярче и теплее; пар поднимался от стен Нишеватца и от окрестных полей.
Король уже собирался спросить Птероклса, готов ли тот начать, когда с юга прискакал всадник.
– Ваше величество! – кричал курьер. – У меня важные новости, ваше величество!
– Говори.
Грас старался сохранять спокойствие. Новости – стоящие того, чтобы прискакать с юга в такой спешке, вряд ли были хорошими. И действительно, курьер проговорил:
– Извините, ваше величество, но ментеше принца Улаша перешли на севере Стуру. Они разоряют земли на нашей стороне реки.
– Ментеше Улаша? – переспросил Грас, и всадник кивнул.
Грас выругался. Это были наихудшие новости, какие он мог бы получить. Улаш оставался спокойным, когда принц Эврен устраивал набеги на южные провинции несколько лет назад. Если он беснуется сейчас… «Неудивительно, что Низвергнутый перестал беспокоиться о стране черногорцев», – подумал Грас.
– Мне начинать накладывать заклинание, ваше величество? – спросил Птероклс.
– Нет, – ответил Грас, ненавидя это слово. – Мы вынуждены снова прервать осаду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64