Тихо зарычав, Эльминстер нанес ответный удар. Его стрела была отбита враждебным разумом с той же силой, с какой только что отбивался он.
Старейшина эльфов, с рассудком которого он еще не имел дела. Старим?
Эл кинулся вдоль огненной нити, но нарочно сбоку. Тогда следующий удар – а значит, и его ответный удар – прорвет возводимую поддельным Орбрином ткань так, что ее уже будет не восстановить. А стало быть, мифал не будет убивать нон-эльфов.
Правда, после этого у Эльминстера Омара для защиты не останется ничего. Следующий выпад могучего сознания, с которым он столкнулся, как бы Эл ни сопротивлялся, проколол и захватил бы его, пожаром уничтожая рассудок.
Внезапно его пронзила багровая боль. И с ней начали всплывать давно утерянные воспоминания: они вырывались, сталкивались, смешивались, обгоняли друг друга, совсем как поток воды во время наводнения. Эльминстер попытался закричать и освободиться, но добился только того, что закрутился, пронзенный чем-то вроде щупальца, которое все глубже и глубже проникало в его сознание.
Человеческий маг увидел того, кто напал на него в первый раз. Улдрейн Старим, старший лорд и архимаг своего дома, усмехался ему. Со спокойным торжеством, эльф позволил замученному рассудку Эла узнать его…
– Мистра! – Эльминстер закричал, корчась от муки . – Мистра, помоги мне! Во имя Кормантора, приди ко мне!
Человеческий червь погибал, сраженный, призывая своего бога. Теперь самое время: довольно скоро другие могут почувствовать что-то странное.
Улдрейн Старим еще раз набросился на Эльминстера, а потом отодвинулся довольно далеко. Нужно было создать магию, которая вернет ему тело. Иначе придется покидать эту сеть под натиском множества атакующих ткачей.
Так! Сделано!
Торжествуя, он подплыл обратно и снова напал, нанося удары по дрожащему, кувыркающемуся человеку.
Волнение прокатилось по Суду, когда в кругу между остальными, рядом с Эльминстером неожиданно появилась дородная фигура лорда Улдрейна Старима.
Его сапоги твердо встали на мозаичное покрытие палаты буквально в дюйме от чего-то маленького, темного и пыльного, что медленно подползало к человеческому магу. Оно остановилось на мгновение, дрогнуло и потянулось к сапогу Старима, но потом, кажется, приняло какое-то решение и возобновило свое странное движение.
Движение действительно было странным: сначала хвост подтягивался к голове, образовывая горб, а потом туловище опять распрямлялось, и таким вот «горбатым» ходом оно направилось к последнему принцу Аталантара.
Холон не зря была волшебницей Суда. Что-то происходило позади нее. Что-то плохое. Она повернулась. Боги! Старим!
Хотя он стоял безмолвно, с такими же отсутствующими глазами, как у остальных, с его воздетых рук и губ стремительно слетали молнии белого пламени, он был такой же большой частью создаваемого мифала, как любой из них. Стариму никогда не доверяли, но… неужели он тоже врал?
Холон стукнула себя по губам. Она все еще стояла, не зная, что делать, когда гобелен на стене Палаты Суда взметнулся вверх, и окно за ним с грохотом распахнулось внутрь. Из пыли и осыпающихся камней вылетела изящная фигурка с распростертыми руками и начала сыпать искрами.
Холон ахнула, и следом за ней дружно ахнули все наблюдатели-корманторцы. Симрустар Аугламир… живая? Где она была целых двадцать лет?
Холон поняла, что времени у нее нет, и подняла руки, чтобы сплести преграду.
Однако то, что произошло дальше, было еще удивительнее. Летящая леди направилась прямо к невидимому Стариму. Еще раз в Палате Суда раздались громкие возгласы, визг и проклятия, когда огонь ударил в лорда, и тот завертелся, зашатался, упал на колени, а его глаза вспыхнули темной яростью. Теперь он видел своего противника.
Леди Симрустар Аугламир была уже в нескольких шагах от него, готовая на полной скорости наброситься сверху: верхняя губа вздернулась над белыми зубами в гневном рычании, глаза горели. Она закричала:
– За Мистру! Тебе от нее подарок, колдун!
Старший Старим только презрительно усмехнулся в ответ, потому что его мантия действовала в полную силу.
Теперь у эльфов в руках были мечи, они нерешительно приближались к кольцу, но арматоры и волшебницы Суда остановили их приказом оставаться в стороне, ради Кормантора!
Эльфы с ужасом наблюдали, как летящая леди разбилась обо что-то невидимое. Ее руки переломились, как сухие веточки, голову откинуло назад. А потом почти небрежно сломались ноги и спинной хребет. Тело закружило в воздухе в путанице распущенных волос и отбросило назад, туда, откуда оно появилось.
Многие из наблюдавших это эльфов застонали, увидев, что это крутящееся, дрожащее, выгибающееся тело нацелилось на статую героя эльфов. Перед самым столкновением тело с холодным расчетом и аккуратностью было развернуто так, чтобы попасть прямо на каменный меч.
Клинок вошел в ее грудь, сразу став темным и влажным от крови. В последних муках Симрустар Аугламир откинула голову и хрипло застонала. Вокруг нее еще пели и плясали молнии, но магия мщения уже угасала.
Улдрейн Старим упер руки в бока и засмеялся.
– Так погибнут все, кто посмеет ударить Старима! – объявил он Суду. – Кто следующий? Ты, Холон?
Волшебница Суда побледнела и отшатнулась, но не покинула своего места в круге. Она глубоко вздохнула, вздернула голову и ответила слегка дрогнувшим голосом:
– Если нужно, предатель.

Эл нужен. И Мистра послала Симрустар, чтобы та погибла за него!
У извивающегося от боли человека не было времени на сожаления.
– Мистра! – вскричал он. – Пошли мне что-нибудь, чтобы помочь! Старим добьется своего! Мистра!
Нечто золотое засияло в изодранном сознании – нить или лента. Она двигалась и поворачивалась. Его глаза не могли оторваться от этого изображения и потому заметили, как на мгновение поверх него появилась новая картинка – способ использования. Знак крутился, принимал то ту форму, то другую! Нужно направить это на противника!
– Слава тебе, Мистра!
Эл от всей души поблагодарил богиню и крепко ухватился за образ, а потом бросил прямо в Улдрейна Старима еще одну молнию. Должно поранить!
Архимаг Старим напрягся, повернулся с медленной угрозой и с улыбкой предпринял контрудар, послав вместе с ним насмешливое сообщение.
– Еще не сошел с ума, человек? Сойдешь. Ох как сойдешь!
– О, сьешъ-ка вот это, высокомерный эльф! – Эльминстер послал мысль прямо в мозг Улдрейна нерасплетаемый узор Мистры.
Наблюдатели Кормантора увидели, как Белдрот сначала пронзительно завизжал, потом отдернул руку от ребенка, схватился за голову и начал рвать ногтями уши, завывая от дикой боли.
Тело лорда Нилаэрина Морнмиста свело судорогой, он задергался и на глазах у испуганных слуг лягнул леди Морнмист. Она упала, один из слуг бросился на помощь своему вопящему хозяину. Капельки крови вылетали изо рта и глаз лорда, и даже из-под ногтей, он колотился в воздухе, как бьющаяся рыба. Потом внезапно затих и рухнул на землю, подмяв под себя слугу.
Итритра Морнмист с трудом поднялась на ноги.
– Нилаэр! – закричала она, и слезы заструились по ее лицу. – О, Нилаэр, поговори со мной! – Трясущимися руками она перевернула его и уставилась на подергивавшиеся мускулы его лица.
– Марш за магом! – заорала она слугам. – Двадцать магов! И скорее!

Раздался всплеск, и что-то тяжелое шлепнулось прямо ей на макушку. Алаглосса Торнглар оправилась от потрясения, когда воды Сатирданс Пула накрыли ее с головой. Она вынырнула и снова поднялась в воздух, зацепив по дороге неподвижное тело ее. Нлаэ! Боги, что произошло?
– На помощь!
Садовник оторвался от лейки. Это был голос его леди.
– На помощь!
Он заспешил и зацепился за поливочный шланг, который только что старательно установил. До Сатирданс Пула бежать далеко, Коллерон его забери! Не успел он выбраться на дорожку и сделать по ней несколько шагов, как резко остановился в изумлении.
Леди Алаглосса Торнглар, нагая как в день своего рождения, шатаясь, брела по дорожке, ступая – босыми! – ногами по камням. Там, где она прошла, оставался кровавый след. Она бережно несла на руках свою служанку.
Глаза у Нлаэ были круглыми, широко раскрытыми.
– Помоги мне! – не своим голосом закричала Алаглосса. – Нужно отнести ее в дом! Шевелись!
Садовник проглотил слюну, забрал у нее из рук Нлаэ. «Тьфу, денек обещает быть хлопотным», – с неудовольствием подумал он.

От удивления Улдрейн Старим разинул рот – в первый раз за многие века это выражение всерьез появилось на его лице.
И в последний. Белое пламя залило его и обнажило, не оставив в глазах Улдрейна ничего, кроме небытия, – совершенно так же, как ранее он сам сжег лорда Орбрина.
А пока жадное белое пламя поглощало жизнь, мудрость и мощь архимага Старима, новое могущество пронеслось через мифал, с треском пробиваясь сквозь разум магов всего Кормантора.
Эльфы, стоявшие в нерешительности, не понимая, куда и как нужно ударить, увидели, что высокое, крупное тело великого лорда Старима вспыхнуло сильным желтым огнем, как будто он был деревом, в которое попала молния.
Он горел словно факел перед их потрясенными лицами, в то время как в Палате Суда в глубокой тишине мерно и невозмутимо пела сеть из белого пламени. Сотни эльфов затаили дыхание, пока почерневшее тело архимага падало и разрушалось в кружащийся и оседающий пепел.

Неожиданный сильный удар понес Эльминстера куда-то далеко, кружа его, как лист в бурю. Но золотой символ был рядом, как спасение. И вот кружение прекратилось, символ угас. Наступила кромешная тьма, и началось плавание в пустоте, без ощущения тела. Опять.
– Мистра?
Его первый зов не многим отличался от шепота. Кажется, недавно он высказал богине массу настойчивых просьб, но справился и без ее помощи и указаний.
– Ты так думаешь? – Ее голос прозвучал в его сознании – теплый, нежный и совершенно неодолимый.
Он любим и в полной безопасности!
Эл поймал себя на том, что тихо нежится в тепле, окутавшем его, купается в непреходящей, бесконечной радости.
Прошли часы, прежде чем Мистра заговорила снова, а может быть, мгновения.
– Ты хорошо поработал, избранник. Прекрасное начало. Но ты должен пожить в Миф Дранноре – новом Корманторе – некоторое время. Ты должен лелеять его и защищать. А заодно постараешься овладеть, насколько сможешь, магией тех, кто будет приходить в эту обитель надежды. Я довольна тобой, Эльминстер. Ты снова станешь целым и невредимым.

Он вдруг опять оказался где-то в другом месте. Он плавал среди множества нитей белого огня, а под ним валялись обрушенные камни и поваленные колонны. Прямо перед собой Эл видел окровавленное, искаженное мукой лицо Симрустар Аугламир.
По всей Палате Суда неслось возбужденное перешептывание толпящихся эльфов, но голоса были едва слышны. Мистра придала его заклинанию дополнительную силу, которая сейчас пощипывала ему руки, и он считал, что знает зачем, поскольку сила была слишком велика.
Сейчас Симрустар казалась просто сломанной игрушкой. Ее тело, насаженное на каменный меч, было проколото насквозь, и только то, что враждебная магия разрушалась, еще позволяло жизни теплиться в ней.
Эл взял на руки умирающую эльфийскую леди и с бесконечной осторожностью стал снимать ее с проклятого меча.
От его прикосновений она ахнула, потом открыла глаза и обмякла. Изуродованное тело вздрогнуло еще раз, когда он полностью освободил Симрустар от камня. Эл поднес руку к ужасному отверстию под ребрами и начал изливать на него свою заживляющую силу.
Симрустар задрожала, осмелившись надеяться – и дышать – впервые за долгое время.
Эл поднял ее на руки и, укачивая, медленно опустился на пол.
Когда его колени коснулись мозаичного покрытия, он почувствовал на себе взгляды множества эльфийских глаз, но все же наклонился и поцеловал ее в окровавленные губы, словно они были самыми пылкими влюбленными в течение многих лет. Не отрываясь от эльфийских губ, человек вливал в нее жизнь, всей мощью Мистры заставляя свои силы переливаться в искалеченное, сотрясающееся тело. Потом он поделился с ней собственной живучестью, делился до тех пор, пока не потемнело в глазах, пока дрожь слабости не заставила его поднять голову, чтобы отдышаться.
Она впервые заговорила прерывающимся шепотом:
– Это вы, да, Эльминстер? Я так долго ждала этого поцелуя.
Эл не удержался и хихикнул, а потом прижал ее к себе, потому что свет опять вернулся в глаза эльфийской волшебницы.
Она неторопливо обвела взглядом Фэйрун, разрушенный потолок Суда, а потом и человека. Медленно, справляясь с дрожью, она сумела улыбнуться:
– Благодарю вас за облегчение моего ухода… но я умираю. Вы не можете помешать этому. Мистра спасла меня от смерти той ночью в лесу… смерти, которую мне уготовил Эландор… Я послужила ей… и все. Теперь я могу умереть.
Эльминстер тихонько покачал головой. Ему было известно, что над ним с воздетыми руками стоят волшебницы Силмэ и Холон и ждут… ждут, чтобы уничтожить Симрустар заклинаниями, если она решится на какое-нибудь, последнее, предательство.
– Мистра не обращается так с народом, – мягко возразил он.
Симрустар поморщилась от новой волны боли, прокатившейся по ее телу. Ручеек яркой крови побежал из уголка ее рта:
– Это вы так говорите, избранник. Только вы. Я – эльф, и к тому же тот, кто злоупотребил силой. Я попыталась поработить вас… Я хотела украсть вашу магию и убить вас. Так зачем Мистре заботиться о моей судьбе?
– По той же причине, по которой забочусь я, – ласково ответил он.
Страдальческие глаза блеснули:
– Любовь? Страсть? Я знаю, что нет. Я не могу задержаться, чтобы подумать над этим… жизнь ускользает…
– Только жизнь, – убежденно сказал Эльминстер, потому что наконец-то постиг замысел Мистры, – но не то, кем была сама Симрустар.
Он оттянул пропитанный кровью, порванный лиф ее платья и на раненной плоти под ним увидел первые золотые нити символа Мистры, того, что был когда-то вложен в его сознание, и который отныне будет сиять на ее груди всегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46