«Я свободна не больше, чем все эти рыбы», – думала Амарантэ, высунувшись из сферической беседки, в которой они сидели. Самое западное и тенистое дерево дома Аугламира почти скрывало беседку от солнца. Прозрачная труба за стеклянным шаром мерцала в отблесках утреннего света причудливым скоплением чешуйчатых рыбьих спинок. Слуги знали, что здесь Симрустар лучше не тревожить, и только в случае необходимости пользовались говорящими колокольчиками.
Девушки проводили здесь утро за утром, откинувшись на подушки и потягивая прохладный забродивший сок лесных фруктов. Обычно наследница дома Аугламира вслух строила козни, обсуждала, что лучше сделать для осуществления своего очередного честолюбивого замысла. Некоторые из ее идей и планов казались преданной Амарантэ не более чем попытками найти слабое место у окружающих, чтобы манипулировать ими. Однако она все же терпеливо выслушивала сестру и в нужный момент обязательно вставляла подходящие и благожелательные слова.
Этим утром глаза Симрустар лихорадочно блестели, и оживлена она была больше обычного. Неудивительно, что она вдруг отставила корм, отмахнулась от крошечных, жадно разинутых ротиков в чаше и отвернулась. «О боги, как она прекрасна», – думала Амарантэ, глядя на великолепные плечи кузины и плавные, длинные линии ее тела в этом шелковом наряде. У нее самые замечательные глаза, даже если сравнить с красавицами Суда. Понятно, почему так много эльфов-лордов навостряют ушки при виде ее.
Симрустар подняла одну из прекрасных бровей и спросила:
– Не думаете ли вы о том же, о чем думаю и я, кузина?
Амарантэ пожала плечами, улыбнулась и заговорила на безопасную тему:
– Я думаю о том человеческом мужчине, которого наш коронель назвал арматором, и мне интересно, как к этому неприятному сюрпризу относитесь вы, самая деятельная из дам!
Симрустар подмигнула:
– Вы меня хорошо знаете, Рантэ. Как вы думаете, на что бы это было похоже, если пококетничать с этим человеком? М-м?
Амарантэ пожала плечами:
– С человеком? Фу. Он такой же тяжелый и громоздкий, как олень, и такой же вонючий… да еще эти волосы…
Кузина кивнула, но взгляд ее был где-то далеко:
– Да, правда. Но я слышала, что эта немытая скотина владеет магией – человеческой магией, много более низкой, чем наша собственная, но другой. С новым волшебством в руках я могла бы удивить кое-кого из наших слишком гордых молодых магов. Даже если человеческие заклинания – это всего лишь пучок вещиц, которые могут произвести впечатление разве что на нашу молодежь, у меня есть один, на которого это обязательно произведет впечатление: самый высокий лорд-наследник Эландор Ваэлвор.
Амарантэ покачала головой, натянуто улыбаясь:
– Разве вы недостаточно мучили его?
Симрустар снова вздернула острую бровку, и ее глаза вспыхнули.
– Достаточно? Для фигляра Эландора этого не хватит! То он самодовольно объявляет на весь город, что его новое заклинание грандиознее всех тех, что может сотворить эта злая девчонка Симрустар Аугламир, то ползает по моей опочивальне с новыми льстивыми речами! Других занятий у него нет. И как бы твердо я ни…
– Оскорблено, – с улыбкой поправила Амарантэ.
– …я ни отказывала ему, – продолжала кузина, – через несколько вечеров он пытается снова! Впрочем, в промежутках между визитами он еще успевает болтать в своей пьяной компании о непревзойденной сладости моих прелестей и намекать, как бы между прочим, знакомым дамам о том, что я втайне ему поклоняюсь. Да! А еще он мелькает в человеческих – человеческих! – библиотеках, ворует там плохую любовную поэзию, чтобы выдать ее за собственную. Он добивается меня в духе и с изяществом клоуна-гнома, над которым все смеются!
– Он приходил прошлым вечером?
– Как обычно! Мне пришлось позвать трех стражников, чтобы вышвырнуть его со своего балкона. Он еще имел наглость попытаться остановить их заклинаниями!
– Вы, конечно, отстояли своих охранников? – пробурчала Амарантэ.
– Нет, – презрительно бросила Симрустар. – Я их до утра оставила в облике лягушек. Не смеет охрана моего балкона быть неподготовленной к попытке простого двойного превращения!
– Ох, Симма, – укорила ее Амарантэ.
Глаза ее кузины снова вспыхнули:
– Думаете, я – жестокая? Представьте, спишь в своей постели, и вдруг к тебе пристает бог любви Ваэлворов. Тут еще надо посмотреть, насколько добрые чувства вы бы испытывали к страже, которая должна была его задержать!
– Симма, он – искусный маг!
– Тогда пусть они будут искусными стражами и носят те амулеты для отражения заклинаний, что я им дала. В чем дело? Проливать кровь – это их работа! Они должны отбивать не такие уж «мастерские» заклинания Эландора от себя! Это им обойдется всего в несколько шрамов. И, следует заметить, я не говорю о преданности дому Аугламира!
Симрустар поднялась и начала беспокойно ходить по беседке, утреннее солнце отблескивало на украшенной драгоценностями цепочке, обвитой вокруг ее левой ноги до щиколотки в виде подвязки.
– Да вот, три луны назад, – опять взорвалась она, всплеснув руками, – когда Ваэлвор добрался до самого полога моей постели, я обнаружила одного прячущегося стражника! Тоже мне, охотник! Наверное, он хотел видеть, как я приду в восторг от объятий Эландора! Он заявил, что его, видите ли, послали затем, чтобы прийти на помощь, если потребуется защитить меня от «крайнего» оскорбления! Но при этом он лежал за самым балдахином и был прикрытый черным бархатом так, что ему ничего не могло быть видно. Обвешал себя от страха таким количеством амулетов, что едва ли не шатался! Он сказал, что получил их от моего отца, но я совсем не удивилась, когда выяснилось, что некоторые из них появились из дома Ваэлвора!
– Что же вы сделали с ним? – спросила Амарантэ и отвернулась, чтобы скрыть зевок.
Симрустар улыбнулась такой ледяной улыбкой, что дрожь пробирала:
– Показала ему то, что он пытался увидеть, разом раздела до последней вещи, что была на нем, и… рыбам.
Амарантэ пожала плечами:
– Вы скормили его?..
Симрустар кивнула:
– Угу. А на следующий день послала Эландору узелок с его вещами и любовное послание. Я написала ему, что эти пожитки остались от последней дюжины лордов, которые воображали о себе, будто достойны ухаживать за Симрустар Аугламир. – Она театрально вздохнула. – Конечно, на следующий вечер Ваэлвор вернулся.
Амаранта тряхнула головой:
– Почему просто не сказать об этом отцу? Пусть он поругается с лордом Ваэлвором. Вы же знаете, каковы старые дома. Каскин Ваэлвор почувствует себя униженным, когда узнает, что его собственный сын ухаживает за леди из менее знатной семьи. Да еще без отцовского позволения! Вы и ахнуть не успеете, как этот Эландор дней на десять окажется взаперти каким-нибудь заклинанием.
Симрустар уставилась на кузину:
– И что в этом было бы смешного, Рантэ?
Амарантэ слегка съязвила:
– Правильно. Пусть благоразумие не мешает развлекаться!
Симрустар улыбнулась:
– Конечно. Еще немного ягодной наливки, кузина?
Амарантэ засмеялась и откинулась на покрытые листвой ветви, окружавшие их беседку:
– Почему бы нам не позабыть о всяких заклинаниях и не воспарить к луне!
– Подходящее настроение, – согласилась Симрустар, потягиваясь и поглаживая свое великолепное тело, – если говорить о моих планах использования этого человека, Эльминстера. Да, я прослежу, чтобы он принес пользу.
Ловко поставив на палец ноги пустой бокал для наливки, она ударила им по говорящим колокольчикам. В ответ ей зазвенел целый хор, а Амарантэ Аугламир передернулась от равнодушного удовольствия в голосе кузины. Почему-то стало страшно.

– Не хотел бы я оказаться в шкуре этого человека, независимо от того, какой он там могущественный маг, – пробормотал Тэглин, бережно разбирая на бархате драгоценные камни с помощью увеличивающего их заклинания.
– Меня этот человек ни на йоту не волнует. В конце концов, это просто животное, и только, – прорычал Делмут, – но шкуру коронеля я хочу увидеть на новом владельце не раньше того, как сделаю то, что должен.
– Вы должны сделать? Но, лорд, Малый Флит почти закончен! Не хватает только рубина для звезды Эсмел и двух алмазов для Враэлена! – Слуга жестом обвел блистающую карту звездного неба, служившую куполом половине палаты. Услышав названные звезды, Делмут очень точно метнул два заранее вызванных заклинания в пустые места на куполе.
Лунки тихо вспыхнули в ожидании своих самоцветов, но Делмут Экорн стал плавно опускаться среди созвездий, которые он составил из драгоценных камней.
– Да, то, что я должен сделать. Я просто обязан уничтожить этого человека. Если мы все оставим как есть, то вскоре их будут здесь тысячи. Толпы людей будут путаться у нас под ногами. Они станут угрожать нам всякий раз, как мы соберемся выйти из дома. Они полностью ограбят нас, настолько быстро, насколько они это умеют! – Его башмаки коснулись матово-черного мраморного пола, – А если люди смогут достать до звезд, – взревел он, показывая на свои небеса в миниатюре, – то мы быстро обнаружим, что одна-две из них уже пропали!
Делмут пристально посмотрел наверх, на мерцающие точки света, и они послушно погасли. Он вручил Тэглину свои перчатки с длинными металлическими наперстками, похожими на выпущенные когти огромного гибкого кота из джунглей, и добавил, все еще сердито:
– Да, наш величественный и могучий коронель сошел с ума, но ни один из нас пока не готов подняться против него. Ну, так я сделаю первый шаг, раз у других корманторцев не хватает духу. Осквернитель, которого он допустил в самое сердце нашего прекрасного Кормантора, должен быть уничтожен.
С каменным лицом он вышел из комнаты, толчком распахнув обе створки дверей. Двери громыхнули, разлетелись и долго дрожали, оставаясь у стен, в которые они врезались. Делмут Экорн, даже не услышав из грохота, решительно шагал дальше.
Несколько мгновений спустя он уже несся по высокому, опоясанному маленькими балкончиками переднему залу, и его самый лучший магический меч вепря пылал зеленым огнем в его руке. Над перилами лестницы наклонился его дядя Нелдор и крикнул:
– Клянусь невидимой бородой Коллерона, что это с тобой? К охоте даже не призывали, да и утро еще!
– Я не собираюсь на охоту, дядя, – ответил Делмут, даже не остановившись, чтобы взглянуть на него. – Я иду очистить королевство от человека.
– Которого наш коронель посвятил в арматоры? Какое обвинение ты сможешь предъявить ему? Дуэль должна быть официально объявлена. Таков закон!
Делмут остановился перед высокими дверями, чтобы дать время спохватившемуся слуге распахнуть перед ним створки, и оглянулся:
– Я намерен уничтожить хищника и паразита, а не личность с какими-то правами, и потому не собираюсь обходиться с ним как с одним из нас, что бы ни говорил коронель.
Он подбросил в воздух свой меч, поймал его и ринулся за дверь. Как раз перед тем как только створки захлопнулись за ним, Нелдор увидел, как племянник, размахивая мечом, прорубается сквозь грибной сад, прокладывая самый короткий путь к боярышниковым воротам.
– Ты совершаешь ошибку, парень, – печально произнес Нелдор, – и тянешь за собой наш дом, – но в переднем зале замка Экорна уже не было никого, кто мог бы его услышать. Только слуга на последнее замечание поднял вверх свое побледневшее лицо.
Но вместо обычного отрывистого приказа старейшина дома Экорна только беспомощно развел руками.

Эльф в черных кожаных доспехах от восторга закрутил в воздухе шальное сальто и рухнул вниз сквозь завесу вечно-ползучей листвы. На лету он метнул меч в ствол дерева с голубыми листьями. Удар был сильный и аккуратно рассек кочевую листву надвое.
Разрезанные листья еще падали, трепеща, вниз, когда эльф прыгнул сквозь них и опять занес меч с радостным криком:
– Хо-хо! Уж на этот раз кот наверняка очистит голубятню от сонных судейских голубей!
– Тише, Аттар, тебя слышно, наверное, даже на южном море. – Галан Годалфин скрупулезно раскладывал кучки стеклянных бусинок на своем плаще, растянутом на пне от огромного и когда-то тенистого дерева, которое упало еще тогда, когда Кормантор был очень молод. Только он знал, что бусинки были ссудой, выплаченной в счет некоторых темных делишек, которыми занимаются некоторые даже благородные семьи королевства; Галан пытался решить, нельзя при помощи одних эльфийских домов подобрать отмычки к некоторым другом, особо упорствующим.
Ведь если он до наступления темноты не сумеет придумать какую-нибудь хитрость, то может возникнуть необходимость покинуть Торил на всю жизнь, а может, и на две. Или, на крайний случай, нужно найти заклинания для того, чтобы с их помощью совершенно изменить свою внешность, чтобы она обманывала и рассудок, и заклинания?
Паук заполз на плащ, и Галан, увидев это, нахмурился.
– Так что, все в королевстве уже все знают?
– Я не знаю, – сказал Галан, напряженно глядя в глаза паука. Они мгновение разглядывали друг друга, один глаз против тысячи. Потом паук решил, что благоразумие ему тоже не чуждо, и стал улепетывать прочь со всей скоростью, на какую были способны его тонкие ноги. – Просвети меня.
Аттар с удовольствием и глубоко вздохнул:
– Ну, коронель где-то нашел человека, представил его Суду и назвал своим наследником и арматором королевства! Кажется, наш следующий коронель будет человеком!
– Что-что? – Галан замотал головой, словно ему нужно было прийти в себя. – Аттар Нлоссэ, – гаркнул он, встряхивая затянутого в кожу эльфа, как будто тот был большой и безвольной куклой, – будь любезен, расскажи толком! Где, во имя всех богов, коронель смог найти человека? Под кочкой? В своих хранилищах? В сброшенной домашней туфле? – Он надвигался на дрожащего Аттара, а тот все шатался и отступал, пока не уперся спиной в ствол дерева.
Галан, рыча, придвинулся к нему почти вплотную:
– Я занят кое-чем важным, Аттар, а тут ко мне приходишь ты с какими-то невероятными россказнями! Коронель никогда не посмеет посвятить человека в арматоры, даже если кто-нибудь притащит ему сотню человек!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46