Молнии протягивали к нему когтистые лапы, но терпели неудачу и рушились вокруг него. Тело какой-то несчастной эльфийской леди было отброшено на окровавленные обломки возле трона. Потом оно, как тряпичная кукла, скатилось в Водоем, и сияние воды вдруг стало алым.
Палата Суда снова покачнулась. Новый взрыв с треском уничтожил гобелены на восточной стене и погубил несколько эльфов.
– Стоп! – раздался в темноте чей-то резкий голос. – Это слишком далеко заходит.
Наконец-то появилась Сиринши!

Глава двадцатая
Ураган заклинаний в суде

Вышло так, что в Суде Кормантора в тот день разразилась буря. Настоящий ураган заклинаний – ужасная вещь, одно из самых страшных явлений. Такое можно увидеть один раз в жизни и запомнить навсегда. Некоторые из эльфийского народа хранят в своих сердцах перед этим событием непреходящий страх и ненависть, хотя ураган заклинаний давно пронесся.
Шалхейра Таландрен,
Верховный Бард Эльфов Летней Звезды
из Серебряных Клинков и Летних Ночей:
неофициальная, но истинная история Кормантора, изданная в Год Арфы

Внезапный свет загорелся среди тьмы и пыли. Золотистые сияющие пылинки разлетелись с раскрытой ладони волшебницы, которая казалась ростом не выше ребенка. Теперь Палата Суда освещалась не только вспышками заклинании, блеском стали клинка в руках коронеля и язычками пламени, скачущими по гобеленам тут и там.:
Как утренний восход солнца, свет вернулся на арену сражения.
И взорам предстало поле великой битвы в Палате Суда. Везде лежали разбросанные тела, пыль стояла столбом, но все же сквозь дыры в сводчатой кровле зала можно было разглядеть небо.
Огромные обломки поваленной колонны лежали или до сих пор кувыркались за плавающим троном. Повсюду текли темные реки крови.
Эльфы все еще сражались друг с другом. Арматоры отбивались от магов и придворных дома Старима. Вспыхивали звенящие клинки, раздавались проклятия, мигали кольца магии, и взрывались небольшие заклинания.
Сиринши плавала перед троном, вызывая свет, все еще струящийся с ее крошечной ладони. Молнии играли на кончиках пальцев ее другой руки и слетали, чтобы перехватить воющие и рычащие над замусоренным полом Палаты Суда заклинания, которые она считала слишком опасными.
Когда Накасия и Эл поднялись на ноги и опять бросились друг другу в объятия, они увидели, как что-то сверкнуло в руках их бывшего мастера.
Маска выхватил откуда-то двуручный меч, багровые молнии забегали вверх и вниз по лезвию. Когда коронель прорубился сквозь строй слуг Старима и встал перед спикером, в лице мага уже не было отчаяния.
Лломбаэрт Старим, прищурившись, оглядел человека и полуэльфа, обнимавших друг друга, и согнул руку.
Эл вдруг почувствовал, как напряглись его мускулы.
– Нет! – с отчаянием закричал Эльминстер, когда Маска выдернул его из объятий Накасии и поднял руку, чтобы сотворить заклинание.
Поскольку в этот момент глаза Маски были устремлены на Сиринши, Эл выкрикнул:
– Накасия! Помоги мне! Останови меня!
Мозг Эла пылал магией, потому что теперь Маска копался в нем, отыскивая одно, особенное заклинание. И с удовлетворением нашел его.
Это было магия, при помощи которой можно было вырвать клинок из чьих угодно рук и отправить его в любую цель по желанию заклинателя.
Но там, куда хотел отправить клинок Маска, были глаза и горло, грудь и живот Сиринши. Она стояла, открытая, отклоняя наихудшие из заклинаний воюющих эльфов.
Весь зал полыхал магией. Эльфы, которые в течение многих лет соперничали друг с другом, воспользовались дракой для сведения старых счетов. Один из них, такой старый, что кожа его ушей была почти прозрачной, скамеечкой для ног сбил другого, такого же старого.
Тело упавшего старика забрызгало мозгами легкие туфельки надменной леди в голубом платье, но она этого даже не заметила, занятая дракой с леди в янтарном наряде. Эти две, раскачиваясь взад и вперед, таскали друг друга за волосы, царапались и плевались. Под ногтями у них была кровь, они молотили, пинали и мотали друг друга, задыхаясь от ярости. Изловчившись, леди в янтарном шлепнула по щеке леди в голубом. Противница в ответ попыталась вцепиться ей в глотку.
Пока перед ним разворачивалось сражение, Эл поднял руки и уперся взглядом в Сиринши.
Поняв, что происходит, Накасия закричала. И Эл почувствовал тупые удары ее маленьких стиснутых кулачков. Она толкала его, пихала и била по голове, пытаясь помешать заклинанию, но при этом не повредить ему самому.
Медленно, борясь с собственным телом и не уклоняясь от боли, которую причиняла девушка, Эл собрал всю свою волю, вынул из мешочка на поясе крошечную копию меча, но тут же отчаянно завопил:
– Сбей меня с ног! Сбей меня на пол! Так нужно… Давай!
Накасия отчаянно и неловко, но со всей силы ударилась об него. Оба тяжко рухнули на пол, стукнувшись так сильно, что из Эла чуть не вышибло дух. Он забился в конвульсиях, выгибая тело дугой на гладком каменном полу. Аталантарец хватал ртом воздух, а девушка оседлала его, как фермер, который старается удержать отчаянно брыкающуюся свинью.
Человек извивался, и так и этак пытаясь стряхнуть ее с себя.
Пока Эл боролся, что-то начало крутиться в его голове, поднимаясь из самых глубин. Что-то золотистое.
Ах да! Золотой символ Мистры, который он так давно уложил в память. Знак блестел, покачиваясь, подобно золотой монете, замеченной под рябью воды. Потом засиял ровным светом, потому что Эл приложил все силы, чтобы удержать видение.
Образ Сиринши перекрыл блестящее кружение – это Маска пытался снова овладеть волей Эла, но золотой символ все-таки прорвался.
Пока Накасия прижимала его голову к каменному полу, он держался за этот сияющий символ, потом выдохнул:
– Мистра!
Тело человеческого мага продолжало дергаться, корчиться и вдруг… опало. Накасия в отчаянии еще попыталась шлепнуть его по губам, когда Эл, задыхаясь, произнес:
– Довольно! Хватит! Я свободен от него!
Накасия перевернулась, чтобы заглянуть ему в глаза, в встретилась с глазами – человеческой женщины!
– Приятно познакомиться, – со слабой усмешкой выговорил Эл, – Называй меня Элмарой.
Полуэльф уставилась на него – или на нее? – с чрезвычайным недоверием:
– Это, правда… ты?
– Иногда я так думаю, – с кривой улыбкой подтвердил Эл, и Накасия со смехом облегчения обвила руками своего давнего друга.
Но смех тут же заглушили крики: «За Старима! Восстань, Старим!»
Два бывших ученика, помогая друг другу, с трудом поднялись на ноги и сразу наткнулись на неподвижное тело леди герольда, а потом увидели, как из-за оборванных гобеленов с восточной стороны в зал хлынули эльфы. На своих темно-бордовых доспехах каждый из них нес серебряный герб с изображением поверженных драконов-близнецов, знак дома Старима. Воинов было множество, и последние арматоры Суда умирали под их мечами.
– Стоять на месте! – рявкнул кто-то совсем рядом. – Охранять герольда! И убрать их от Сиринши!
Митантар неожиданно крепко для своих костлявых рук схватил за плечи Элмару и Накасию, и они поняли, что его приказ относится к ним. Обе послушно кивнули и подняли руки, чтобы сплести заклинания.
Поскольку воины Старима, с полным небрежением к собственной гибели, уже прорывались через зал, прокладывая кровавую дорогу сквозь толпу сражающихся придворных, Эл выпустил заклинание, которое вызвало клинки и направило их в глотки и лица ближайших предателей.
Накасия послала вдогонку хлесткие молнии. Эльфы в темно-бордовых доспехах один за другим начинали шататься и кружиться вокруг себя, исполняя танец смерти.
Потом Сиринши послала им на помощь свое заклинание. Стена призрачных эльфийских воинов, которые толкались и рубились, не принося особого вреда, выросла перед Старимом.
Эл и Накасия воспользовались этим временем, чтобы осыпать градом магических метательных снарядов самых сильных воинов.
В дверях огромной палаты появились новые эльфы. Это прибыли главы могущественных домов, чтобы собственными глазами увидеть кончину коронеля. Большинство из них побледнели от изумления и быстренько ретировались. Но некоторые, проглотив комок в горле, выхватили клинки, больше годившиеся для церемоний, чем для битвы, и начали осмотрительно прокладывать себе путь через кровь, пыль и вопли. В дальнем от них конце огромной палаты, как рассвирепевший лев, бился за свою жизнь правитель Кормантора.
Он был один перед плотной стеной отчаянно, изо всех сил сражающихся с ним воинов. Его лезвие пело и вспыхивало, проносясь по воздуху, и только два укола сумели проскользнуть мимо этого клинка, запятнав красным его белые одежды. Он был на своем месте в этой битве, здесь ему и надлежало быть.
Лорд Элтаргрим был счастлив. Наконец-то после двадцати долгах лет перешептываний, смертельных «несчастных случаев», которые происходили с преданными ему эльфами, слухов о том, что коронель подкуплен, после всех задержек в сотворении мифала он может открыто биться с противником. И заклинания в его клинке, и защита уже ослабли и вскоре могли пасть, но, если они выдержали самые худшие из заклинаний, которые Старим метнул всего несколько вздохов назад…
– Держите его, дураки! – ревел Лломбаэрт Старим, гневно стегая по спинам своих испуганных слуг. Двуручный меч, которым он усердно их потчевал, свистел в его руке, опускаясь плашмя и подгоняя эльфов.
Он ждал момента применить страшное заклинание, которое ни один корманторец не сумел бы остановить и темную тайну которого он хранил много лет, до сегодняшнего дня.
Лломбаэрт покачивал его на ладони свободной руки и выжидал. Один хороший бросок в лицо Элтаргриму, и королевство будет принадлежать дому Старима, наконец-то!
Тут что-то хлопнуло в его голове, так же жестоко, как он шлепал своих слуг. Наплывающая в воображении картина заслонила сражающегося неподалеку коронеля – две темные звезды плавали и мерцали на суровом и беспощадном лице морщинистого, старого мага Митантара. Глаза эти держали и не отпускали его, как два темных языка пламени.
– Собираешься куда-то, молодой предатель?
Насмешливые слова лязгнули в голове Старима громче звона королевского меча, и Лломбаэрт обнаружил, что не может двинуться с места, не может отвести глаз от мрачного старого мага. Волшебник стоял к нему лицом в самом центре зала, среди беснующихся воинов Старима и эльфийской крови, запятнавшей блестящий когда-то мозаичный пол Палаты Суда.
– Прочь… прочь… из моей головы! – зарычал Маска, отчаянно призывая на помощь свою волю.
С таким же успехом он мог бы пытаться сдвинуть самое старое и сумрачное дерево. Митантар держал его крепко и улыбался, обещая смерть.
– Спускайся вниз и корми червей, никчемный Старим. Пади побежденным и не тревожь больше прекрасный Кормантор.
Это мрачное проклятие еще звучало в голове Лломбаэрта Старима, когда Элтаргрим Иритил, коронель Кормантора, стремительным рывком прорвался мимо последнего отшатнувшегося от него воина Старима и оттолкнул пылающим клинком рычащий двуручный меч.
Два лезвия при столкновении вспыхнули огнем, и оба ударили в защитную мантию Маски, пробив в ней брешь.
Вместе с попавшим на него пламенем, более ужасным, чем все, что он когда-либо раньше испытывал, лорд спикер дома Старима ощутил, как клинок коронеля скользнул в его левый бок, пронзил сердце и ударил по правой руке, отрубив от тела. Последнее, что он чувствовал, когда когтистые лапы тьмы уже настигли его и потащили вниз, в холодную и ждущую пасть, был противный зуд. Зуд в том месте, куда под ребрами уперлась рукоятка Клыка Кормантора.
– Это всего только царапина, у него только… проклятый старый маг все еще наблюдает и улыбается… уберите его… уничтожьте его… пусть он…
С этими воплями Лломбаэрт Старим, ни с кем не попрощавшись, покинул Фэйрун.

– Старим умер, – горько сказал Флардрин, увидев, что эльф в маске упал и исчез из виду. Он отвернулся от магического кристалла, не пожелав даже посмотреть, как заклинание Сиринши потоком ярких звезд пронеслось мимо человека и полуэльфа. Звезды дождем пролились на остатки предательской армии, все еще сражавшейся за победу, – армии слишком немногочисленной, слишком слабой и слишком медлительной, чтобы взять верх, что бы теперь ни произошло.
Другие Старимы, дрожа и бледнея, с недоверием смотрели в пылающую сферу, висевшую в воздухе над Водоемом Зачарованной Воды. Слезы бежали по их щекам и подбородкам, но они были старше Флардрина и не могли позволить себе отвернуться. Самое меньшее, что обязаны сделать те, кто носит драконов Старима, – это досмотреть до конца, запомнить все, что произойдет, и отомстить, когда придет время. Это просто их долг.
– Убит, лорд спикер дома Старима убит коронелем в его собственном Суде! Трон королевства дал пощечину всем Старикам, вот что это такое! – прошипел один из старших Старимов. Его нос и уши дрожали от гнева.
Глаза другого старейшины Старимов – леди, такой старой, что у нее выпали почти все волосы (их остатки прикрывала теперь диадема с драгоценными камнями), – поочередно блеснули в сторону каждого члена оскорбленного семейства эльфов.
Она вздохнула и печально сказала:
– Вот уж не думала, что доживу до того дня, когда эльф дома Старимов, даже такой непомерно спесивый дурак, будет стоять в Суде и угрожать правителю Кормантора. Да еще открыто нападет на него, с заклинаниями, и втянет народ Суда в это кровопролитие!
– Успокойтесь, сестра, – пробормотал еще один Старим, хотя у самого дрожали губы от сдерживаемых слез.
– Вы видели? – внезапно разнеслось эхо под стропилами, когда в дальнем конце комнаты распахнулась и грохнула об стену дверь. – Это означает войну! К заклинаниям! Проклятие Солонора на ваши трясущиеся колени! К заклинаниям! Мы должны поспеть в Суд, пока этот убийца Иритил не удрал!
– Перестань, Маэраддит, – попытался остудить его широкоплечий эльф, сидевший ближе всех к сфере.
Молодой эльф его не услышал:
– Шевелитесь! Почему вы робеете, старейшины!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46