– Глубокочтимая мать, – сказала она, а пламя заклинаний все еще вспыхивало на кончиках пальцев и стекало с ее рук, – во имя чего мы так рискуем? Эта фальшивка может быть заколдована, чтобы убить нас любой ценой… Тело, одержимое магией, обладает достаточной мощью, чтобы взорвать и всех нас, и этот дом, вместе и порознь! Неужели мы приведем наследника Аластрарра сюда, прямо к этому… этому оборотню?
– Я всегда готова к опасностям, которые нас подстерегают, – холодно ответила Намирийта, не повернув головы и ни на секунду не отрывая глаз от Эльминстера. – Я веками следовала здравому смыслу. И никогда не забывала, что я – глава этого дома.
– Да, мама, – ответила Меларю почтительным тоном, в котором едва заметно проскользнуло раздражение, и Эльминстер чуть не улыбнулся. Кажется, эльфы сутью своей не так уж и отличаются от людей.
– Поверьте, пожалуйста, – обратился Эл к девушке, которую держал в объятиях, – что я не причиню вам вреда. Ни вам, ни дому Аластрарра. Я здесь только потому, что должен сдержать обещание, клянусь честью.
– Какое обещание? – резко спросила леди Намирийта.
– Глубокочтимая леди, – ответил Эл, повернув к ней голову, – я откроюсь вам во всем, но только тогда, когда будет исполнена моя миссия. Это слишком важное дело, чтобы подвергать его риску и спорить. Я ручаюсь вам, что никого в этом доме не хочу обидеть.
– Назовите мне свое имя! – вскричала матриарх, с последним словом используя магию, чтобы вынудить Эла к ответу. Плененный ее властью принц затрепетал, как лист на ветру, но усилиями самоцвета и милостью Мистры сумел устоять. Он растерянно посмотрел на леди и отрицательно покачал головой. Ропот одобрения послышался из рядов воинов, и, услышав это, Намирийта испытала новый приступ ярости, лицо ее окаменело.
– Я пришел, – раздался от дверей низкий и все же мелодичный голос. Перед Элом предстал старый эльф в нарядном плаще и одеянии, которое никогда не оставляло равнодушными человеческих архимагов. – вся лента через плечо была вышита изображениями сокола. На старческих пальцах блестели кольца, а в руке он держал короткий деревянный жезл, ствол которого украшали спиральные желобки. Эл понял, что это не слуга.
– Нейриндам, займитесь им, – коротко приказала матриах, кивнув головой в сторону Эльминстера.
Старый эльф встретился взглядом с Эльминстером, глаза его стали печальными и испытующими.
– Незнакомец, – медленно произнес эльфийский маг, – могу сказать, что вы – не Юмбрил из этого дома. Тем не менее, вы носите драгоценный камень, который принадлежал ему. Думаете, что владение им дает вам право командовать семьей Аластрарра?
– Высокочтимый старейшина, – склонив голову, ответил Эл, – я не имею никакого желания командовать кем бы то ни было в этом прекрасном городе. Как не хотел бы причинить вред вам или кому-нибудь из ваших родственников. Я здесь потому, что дал обещание умирающему.
Филаурель в его объятиях задрожала. Эл понял, что она тихонько заплакала, и машинально начал гладить ее по волосам и плечам, но его утешения не помогали. Леди Намирийта снова стиснула зубы, но Меларю и некоторые из воинов теперь смотрели на самозванца, стоявшего в их кольце, немного приветливее.
Старый эльф кивнул:
– Ваши слова звучат искренне. Тогда знайте, что я намерен бросить заклинание, которое не будет означать нападение, и ведите себя соответственно.
Он поднял руку, очертил круг, развел и согнул два пальца и сдунул с ладони немного пыли или какого-то порошка. В палате раздалось пение, и все воины, окружавшие его, поспешно отступили назад. «Поющий воздух» – некий вид препятствующего заклинания, как предположил Эл, – крепко охватил его со всех сторон.
Он просто кивнул старому магу. И ждал. Филаурель теперь плакала, не скрываясь, и он, убаюкивая ее на своей груди, пробормотал:
– Леди, позвольте, я расскажу вам все о том, как умер ваш брат.
В комнате внезапно установилась мертвая тишина.
– Случайно в лесу я наткнулся на дозор, в который входил и Юмбрил…
– Дозор, который он возглавлял, – почти фыркнула леди Намирийта.
Эл серьезно и печально склонил голову:
– Безусловно, леди. Я не хотел проявить какое-либо неуважение. Я увидел, как пали последние из его товарищей, в живых остался он один, со всех сторон окруженный рукхами. Хобгоблинов было слишком много. Их было невозможно сокрушить ни его заклинаниями и ни моими собственными…
– Вашими заклинаниями? – не скрывая презрения, усмехнулась она, и тон ее явственно показывал, что она ему нисколько не верит, в то время как Филаурель подняла залитое слезами лицо и ловила каждое его слово.
– Пока я к нему пробивался, один из рукхов ранил Юмбрила, и он упал в ручей. Своей магией я унес нас обоих от врагов, но он умирал. Если бы он пожил подольше, он стал бы моим проводником, чтобы я мог принести его сюда. Но у него хватило времени только на то, чтобы показать мне, что я должен приложить кийру к своему лбу, прежде чем он падет… и превратится в прах.
– Он сказал что-нибудь? – всхлипнула Филаурель. – Его последние слова: вы помните их? – Ее голос поднялся до муки и отозвался в каждом, даже самом дальнем, углу опочивальни.
– Сказал, леди, – ласково ответил Эл. – Он выкрикнул имя и с ним отошел к праотцам. Это имя было – Айэкларун.
Раздался всеобщий стон, Меларю и Филаурель закрыли лица руками. Их мать, однако, стояла, как белолицый камень, а старый маг эльфов только печально кивнул.
Тем временем в комнате появились новые фигуры, стройные и горделивые. Они вошли и стали у дверей. Их наряды были роскошны, а манеры надменны: четыре девушки и две совсем маленькие девочки во главе с юным и гордым эльфом-лордом. Эл узнал его по видению камня мудрости, хотя здесь не было ни плавно летающего кресла, ни деревьев-колонн, ни солнечных бликов. Это был Орнталас, нынешний – хотя он этого еще не знал – наследник династии Аластрарра.
Орнталас смотрел на Эла в некотором замешательстве.
– Брат, – спросил он, слегка нахмурив красивые брови, – что все это значит? – Он оглядел опочивальню. – Дом ваш, и нет нужды из-за чего-то бросать нашей семье вызов. – Его взгляд упал на Филаурель и потемнел. – Или вы забираете нашу сест…
– Сохраняйте спокойствие, юноша, – серьезно сказал Нейриндам. – Такие мысли унижают нас всех. Видите драгоценный камень на челе брата?
Орнталас взглянул на дядюшку так, будто тот лишился рассудка.
– Конечно, – ответил он. – Или это какая-нибудь игра? Быть…
– И еще раз, – решительно вмешалась леди Намирийта, и кто-то из воинов, стоявших в кольце, хмыкнул.
Услышав это, юный лорд еще больше выпрямил спину. Эл подумал, что сейчас он похож на того жирного торговца с улицы Хастарла, что свалился с лошади на булыжники мостовой, а потом вскочил и старательно сделал вид, будто ничего не случилось и зад у него не выпачкан конским навозом, а сам оглядывается, не видел ли кто-нибудь его конфуза.
Орнталас оглядел комнату, всем видом требуя тишины, и заявил дядюшке:
– Да, глубокочтимый дядя, я вижу кийру.
– Хорошо, – сухо ответил старый эльф, и опять кое-кто из воинов захихикал, хотя и более сдержанно. Нейриндам подождал, пока смешки утихнут, и продолжил: – Вы, как и все мы, присягали на повиновение носителю кийры.
– Да, – кивнул Орнталас и снова в замешательстве нахмурился. – Я знаю это с детских лет, дядя.
– И до сих пор помните? Хорошо, хорошо, – мягко сказал старый маг, вызвав этим еще несколько смешков. На лицах леди Намирийты и Меларю появилось раздражение, обе пошевелились, но ничего не сказали.
– Тогда клянетесь ли вы кийрой нашего дома и всеми нашими предками, которые в нем жили, не поднимать руку и не метать заклинания на брата, когда он к вам приблизится? – спросил Нейриндам, и голос его вдруг стал таким же твердым и звенящим, как железо клинка, ударившегося о металл.
– Клянусь, – коротко ответил Орнталас.
Старый эльф взял юношу за руку, провел его за собой сквозь поющий барьер, развернул лицом к Элу и сказал:
– Орнталас здесь. Сделайте то, что вы должны сделать, сэр, пока кто-либо из моих горячих родственников не натворил каких-нибудь глупостей.
Эл благодарно склонил голову, мягко взял Филаурель за локти и сказал:
– Мои глубочайшие извинения, леди, за то, что ограничил вашу свободу. Это было вынужденно. Да не допустят боги, чтобы с вами такое случилось хоть когда-нибудь еще, во все ваши долгие лета.
Филаурель, с огромными глазами, прижав ладонь к губам, попятилась от него и выпалила:
– Ваша честь осталась незапятнанной, неведомый лорд.
Эл сделал два быстрых шага по направлению к Нейриндаму, плавно обогнул его и с вежливой улыбкой наклонился к Орнталасу.
Молодой эльф смотрел на него во все глаза:
– Брат, вы отказываетесь?..
– Печальные новости, Орнталас, – сказал Эльминстер, когда их носы, а потом и брови сошлись, слились воедино. Он держал эльфа за плечи и в этот момент был похож на смерть, потому что все лицо носителя кийры озарило свечение. – Я не ваш брат.
Воспоминания окружили его, унося в свои водоворот, а Орнталас закричал от потрясения и боли. Белая ревущая волна магии, вздымаясь, потащила его. Эл не мог больше держаться.
– Да защитят меня законы королевства! – вскричал он, а потом, уже задыхаясь, хрипло прошептал: – О Мистра, поддержи меня!
Комната закружилась у него перед глазами, и ему не хватало уже дыхания даже на то, чтоб что-нибудь крикнуть. Его тело вытянулось, все вокруг закричали от гнева и тревоги, и последнее, что увидел последний принц Аталантара. к которому снизу тянулись жадные щупальца подбирающегося мрака, это разъяренное лицо леди Намирийты далеко позади единственно надежной вещи – деревянного жезла в твердой старческой руке Нейриндама. Он цеплялся за этот образ до тех пор, пока глубокая тьма не поглотила его.

Глава пятая
Визит к коронелю

И так случилось, что Эльминстер из Аталантара отыскал эльфийское семейство и, очень неосторожно вступив в его дом, сделал то, что поклялся. Как многие, кто выполняет взятое на себя необычное и опасное обязательство, он получил за это весьма скудную благодарность. Если бы не милость Мистры, он легко мог бы умереть в тот же вечер в саду коронеля.
Антарн Мудрый
из великой истории могущества архимагов Фэйруна,
изданной приблизительно в Год Посоха

Орнталас Аластрарр, спотыкаясь, бродил по опочивальне. Схватившись за голову, он пронзительно кричал, при этом голос его был резок и некрасив. На его брови, подобно новой звезде, сиял драгоценный камень, и из него вырывался блистающий и потрескивающий шлейф магических молний. Шлейф тянулся к распростертому на полу телу того, кто принес кийру, – такому молодому, такому уродливому… такому человеческому.
Опочивальня Филаурели наполнилась шумом. Воины старались прорубиться через звуковой барьер, который выдерживал и их доспехи, и их клинки. Стражники терпели поражение, но опять устремлялись к магическому препятствию, крича от боли среди ярких искрящихся облаков, и опять бросались, только для того, чтобы отступить, справиться с трясущимися руками и попытаться снова. Там же на полу, под их высокими сапогами, веером разметав вокруг себя волосы, лежала Меларю, ошеломленная происходящим. Она совсем забыла обо всех заклинаниях, которые хранили ее драгоценные камни.
Чего нельзя сказать о матери. Леди Намирийта спокойно стояла среди «Поющего воздуха» и решительно вызывала заклинание за заклинанием, пласт за пластом растворяя преграду. Филаурель и большинство других женщин, увидев истинный облик Эльминстера и муки Орнталаса, завизжали, а магия Намирийты кружилась и крушила все вокруг. У каждой двери толпились слуги и вытягивали шеи, чтобы не упустить ничего из происходящего.
Старый маг спокойно переступил неподвижное тело человека с орлиным носом, встал, расставив над ним ноги, и вытащил меч, похоже, из пустого воздуха. Магия замигала и забегала вверх и вниз по клинку с рунической метой, когда он поднял меч и потряс им несколько неуверенно: так многие старые воины берут оружие на изготовку и вдруг обнаруживают, что оно кажется тяжелее, чем им помнилось. Другой рукой он поднял жезл. Мгновением позже, когда барьер, наконец, пал, растекшись тонким слоем белых искр, и воины дома Аластрарра с торжествующими воплями ринулись вперед, маг был к этому готов.
Голубое пламя сорвалось с кончика его меча, такое жаркое и стремительное, что воины в разгаре атаки вдруг откатились назад, скользя и падая, образуя своими телами неуклюжую кучу. Один эльф все-таки избежал этого и теперь мчался к безжизненному человеку, широко и свирепо размахивая мечом. Жезл выпустил серебристую иглу, видимо, очень убедительную, потому что занесенный меч превратился в радугу сверкающих искр, которые кружились и порхали, пока не пропали совсем. Парочка искр чуть не попала на ноги Нейриндама.
– Что за вероломство? – Леди Намирийта почти брызгала слюной в лицо старого мага. – Вы с ума сошли, престарелый брат? Или на вас подействовало какое-то колдовство этого человека?
– Успокойтесь, – спокойно и вежливо ответил старый маг. Теперь в его голосе было тоже довольно власти.
После этих повелительных, громоподобных слов были слышны только слабые стоны из угла, в котором, уткнувшись головой в стену, лежал Орнталас. Да еще там и тут всхлипывали женщины, не то плача, не то вздыхая, восстанавливая дыхание.
– Сегодня в этом доме слишком много кричат, слишком много мечут заклинаний, – заметил Нейриндам, – и слишком мало слушают, наблюдают и думают. Еще немного, и мы опустимся до Старимов.
Воины и слуги смотрели на старого мага с подлинным изумлением: Старимы всегда держали себя так, словно были вершиной всего самого благородного и прекрасного в эльфийском народе. Известно же, что еще их далекие предки считались первыми среди самых высокородных домов Кормантора.
Нейриндам обвел взглядом все эти изумленные лица, и уголки его губ слегка приподнялись, что могло быть расценено как улыбка. Не выпуская из рук клинка, он жестом показал, чтобы все его семейство и слуги расположились перед ним, вдоль одной стороны комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46