В центре мозаичной площадки, словно ни на чем, сидел эльф. Возле него в воздухе плавали поднос с высокими бутылками и скамеечка для ног, а по обеим сторонам стояли два хранителя. У двух эльфов в мантиях был такой вид, будто для них было большой наградой стоять здесь. При виде человека оба стража стремительно бросились навстречу, чтобы преградить путь Эльминстеру к коронелю, и, лишь увидев Нейриндама Аластрарра за спиной Эла, слегка замедлили ход.
– Должно быть, это вы помогли неприятелю миновать блюстителей? – ледяным от гнева тоном спросил один из эльфийских магов старого волшебника, не обращая на Эльминстера никакого внимания, как будто тот был не более чем столбом или засиженной птицами скульптурой. – Зачем? С какой вероломной целью вы открыли доступ человеку к сердцу коронеля? Вас послала сюда семья?
– Никакого вероломства, Эйринспейр, – спокойно ответил Нейриндам. – Меня привел вопрос затруднительный, и он требует совета коронеля. Этот человек воззвал к эльфийскому закону и оставлен в живых.
– Никакой человек не может требовать прав на основания законов Кормантора, – вставил другой маг, – Право могут получить только жители нашей страны, наш народ: эльфы и семьи эльфов.
– А как бы вы судили человека, который по чести, а не силой, получил кийру старейшего дома Кормантора? И бродил пешком по улицам нашего города, пока не нашел истинного наследника дома, чтобы отдать ее ему?
– Я, вне сомнения, поверил бы этому рассказу, только если бы мне это было доказано, – отозвался Эйринспейр. – Какого дома?
– Моего собственного, – ответил Нейриндам.
После его тихих слов ненадолго повисла тишина. Старый эльф, сидевший в кресле, сказал:
– Хватит споров, лорды. Этот человек здесь, значит, я могу судить. Подведите его ко мне.
Эльминстер обошел того мага, что стоял к нему ближе, и смело направился к коронелю. Он так и не узнал; что маг за его спиной сплел и метнул в него смертельное заклинание и что Нейриндан жезлом свел это заклинание на нет.
Когда Эльминстер преклонил колено перед правителем всего Кормантора, второй маг сплел еще одно темное заклинание, но коронель поднял руку, и приготовленная смертоносная магия сразу улеглась.
– Довольно всяких заклинаний, лорды, – распорядился он. – Давайте поговорим с этим человеком. – Он заглянул Эльминстеру в глаза.
У Эла вдруг пересохло во рту. Глаза короля эльфов были похожи на две бездны, открывшиеся в ночном небе. Звезды плавали и кружились в их глубине, какая-нибудь из них могла бы упасть в один из тех темных водоемов, что остались за спиной, и кануть на дно, и совсем исчезнуть…
Эл тряхнул головой, прогоняя видение, стиснул зубы, потому что потребовалось усилие, и поставил ногу в сапоге на выложенный мозаикой круг, в центре которого сидел король. Казалось, не менее чем башня замка навалилась на его плечи, когда он попытался выпрямить эту ногу. Он заворчал и попытался еще раз.
У трех эльфийских магов, что стояли позади него, что-то изменилось в глазах. Не было эльфа, даже среди них троих, который мог бы противиться воле коронеля, когда его заклинание стискивает рассудок.
Побледневший и трясущийся горбоносый молодой человек, по лицу и спине которого струились реки пота, все-таки медленно распрямлялся, продолжая смотреть на коронеля, пока не оказался вровень с сидящим эльфом.
– Вы все еще сопротивляетесь мне? – прошептал старый эльф.
Губы Эла двигались с трудом, мучительно медленно, когда он пытался подобрать и выговорить слова.
– Нет, – произнес он, наконец, медленно и осторожно. – Добро пожаловать в мои мысли. Вы не позволяете мне стоять?
– Нет, – ответил коронель, повернув голову так, что связь между их взглядами обрезало как ножом. – Я намерен держать вас на коленях, чтобы следить за вашей волей, – он нахмурился, сузив глаза, – и справиться с ней, если вы что-нибудь затеете. Возможно, вами управляет кто-то другой.
– Милорд! – воскликнул маг Эйринспейр, бросившись между Эльминстером и коронелем. – Это именно та опасность, от которой вы должны быть ограждены! Кто знает, какое смертельное заклинание может быть послано вам с этим парнем?
– Ну, значит, держите его так, чтобы он не мог сопротивляться, раз это входит в ваши обязанности, – устало и даже скучно отозвался коронель. – Не «случайно» же вам, всем троим, и Эйринспейру в том числе, позволено ломать шеи, замораживать легкие и все подобное в том же духе. Я узнаю, кому он служил, при помощи этого скипетра, а после этого прочту его память, чтобы понять, как к нему попала кийра.
С одного из подносов, плавающих у него под рукой, облаченный в белое эльф взял стеклянную бордового цвета палочку, длинную, гладкую и прямую, толщиной не более самого тонкого пальца. Вместе с тем она казалась слишком изящной и изысканной, чтобы заключать в себе какую-нибудь власть.
Эл внезапно обнаружил, что поднят на ноги, но при этом беспомощно повис в воздухе с плотно прижатыми к бокам руками. Он мог только дышать и водить глазами. Все остальное было словно охвачено неподатливым железом.
Между тем в стеклянной палочке разгорался свет. Старый эльф спокойно указал на голову Эльминстера, и они стали наблюдать, как тонкий сияющий луч выскользнул из палочки и медленно, почти лениво проплыв по воздуху, коснулся лба Эла.
Жуткий холод пронизал все тело аталантарца, висящего в воздухе. До кончиков пальцев. Он висел, дрожал и слушал, как неудержимо клацают его зубы. А потом он услышал, как изумленно ахнули все четыре эльфа.
– Что это? – попытался спросить он, но все, что у него получилось, это было невнятное бульканье с замороженных губ. Вдруг он почувствовал, что его рот стал свободным и что его повернули в воздухе лицом к призрачному образу, висевшему над патио. Ему были знакомы прозрачные очертания этого лица.
Мирное, безмятежное лицо внимательно рассматривало их всех со спокойным и снисходительным интересом. Глаза, обратившиеся на Эльминстера, озарились радостью и облили его светом.
– Та ли это, о ком я думаю, человек? – тихо спросил коронель.
– Это – Праведная Мистра, – скромно ответил Эл. – Я – ее слуга.
– Чего-то подобного и следовало ожидать, – немного мрачно произнес старый эльф. А мгновением позже они оба, и эльф, и Эл, растаяли. Осталось только плавающее в воздухе кресло… и пустота.
Три мага уставились в эту пустоту, а потом посмотрели друг на друга. Эйринспейр от растерянности завертелся на месте и снова взглянул на небо. Огромное лицо Мистры начало угасать, призрачные локоны завивались и развивались, как будто их кто-то потихоньку уносил за собой за пределы королевского сада.
Но что заставило эльфов-магов съежиться и, заикаясь, бормотать имена всех известных им богов, так это то, что прекрасное женское лицо посмотрело на каждого из них по очереди и широкая, удовлетворенная улыбка расплылась по нему.
Через несколько мгновений липа совсем стало не видно.
– Нет сомнений, это какая-нибудь хитрость молодого человека, – прошипел явно потрясенный Эйринспейр.
Нейриндам только покачал головой, но другой придворный маг ущипнул Эйринспейра за руку, привлекая его внимание и на что-то указывая.
Безбрежная улыбка внезапно появилась снова. На этот раз лица вокруг нее никакого не было, но каждый из трех магов знал, какое оно. Теперь оно, это лицо, будет видеться им до самых смертных дней.
Когда все трое повернулись к улыбке спиной и заспешили к ближайшим дверям, которые вели во дворец, еще одно зрелище заставило их остановиться и взирать на него в изумленной тишине.
По всему саду поднялись молчаливые призраки, чтобы посмотреть, как угасает улыбка.

Глава шестая
Хранилище мудрости

Под прекрасным городом Кормантором, в самом потаённой месте, находится Хранилище Мудрости, священная сокровищница знаний нашего народа. «Пусть возвысится мифал, пусть падет Миф Драннор, – говорится в одной балладе, – но Хранилище всегда будут славить». Говорят, Хранилище находится теперь там, не разграбленное и такое же великолепное, как прежде, но немногие знают к нему дорогу. Кое-кто называет его «гробницей Сиринши». Рассказывают, что она совершенно обезумела, наглотавшись магии из Хранилища и устроив из него свое логово. А еще есть те, кто признается в абсолютном невежестве.
Шалхейра Таландрен,
Верховный Бард Эльфов
Летней Звезды из Серебряных Клинков и Летних Ночей:
неофициальная, но истинная история Кормантора, изданная в Год Арфы

На этот раз тумана не было, только мгновение в пурпурно-черной бархатной тьме, а потом Эльминстер оказался в неведомом месте.
Правитель эльфов в белых одеждах стоял рядом с ним в каком-то прохладном отделанном камнем помещении, низкий свод которого нависал почти над головой. Там, наверху, на каждом пересечении ребер сводчатого потолка, светились кристаллы.
Эльф и человек стояли в самом ярком пятне света в пустом центре круглой купольной палаты. В стене с четырех сторон за богато украшенными арками виднелись четыре коридора, которые вели (Эл заглянул сначала в один, потом в другой) в такие же палаты.
Прямо по центру каждого прохода вела узкая вьющаяся дорожка, но все остальное место справа и слева от тропинки было занято сокровищами: обширное море золотых монет и слитков, величественные сундуки, сделанные из слоновой кости и сияющие жемчугом и радугой сверкающих драгоценных камней. Сундуки были составлены вдоль стен друг на друга по шесть в высоту. Украшенные драгоценными камнями и металлами шесты хоругвей прислонялись к ним, подобно упавшим стволам деревьев. Вырезанный из цельного гигантского изумруда дракон, такой же высокий, как Эльминстер, выглядывал из ветвей дерева, ствол которого был сделан из цельного Сардоникса, а листва из природного золота с большим содержанием серебра. Листва была покрыта крошечными, великолепно ограненными драгоценными камнями. Принц Аталантара с видом знатока медленно поворачивался, озирая эти богатства, и, поскольку коронель за ним наблюдал, старался сохранять бесстрастное выражение лица.
В одной этой палате было больше драгоценностей, чем он видел за всю свою жизнь. Изобилие было поистине сногсшибательное. Все богатства Аталантара затмевались тем, что поместилось под ним, если бы он просто распластался на одной из ближайших куч монет. Прямо у него под ногой сверкал рубин размером с его голову.
Эл оторвал глаза от всего этого великолепия и встретил испытующий взгляд звездных глаз коронеля.
– Что это все такое? – спросил он. – Я… то есть я знаю, на что я смотрю, но почему это держат здесь, под землей? Драгоценные камни на солнечном свете сверкали бы еще ослепительнее.
Старый эльф улыбнулся:
– Мой народ не любит холодного металла и воздерживается от того, чтобы смотреть или прикасаться к нему. Кое-кто из гномов и карликов, а тем более люди никогда не смогут понять этого. Драгоценные камни, нужные нам как сосуды для волшебства, мы держим возле себя. Остальные отдыхают в подземельях. Те, что принадлежат коронелю, – точнее сказать, всему Кормантору, – поступают сюда. – Он посмотрел вдоль одного прохода. – Некоторые называют это место Хранилищем Веков.
– Потому что вы копили здесь эти сокровища так долго?
– Нет, потому что это все стережет тот, кто здесь обитает. – Коронель приветственно поднял руку, а Эл заглянул в тот проход, к которому старый эльф стоял лицом.
Там появилась фигура, маленькая и тусклая на далеком расстоянии, очень тоненькая, как прутик. Эта изящная палочка приближалась к ним.
– Посмотрите на меня, – вдруг потребовал коронель. Когда Эльминстер повернулся к нему, то обнаружил, что на него направлено все пробужденное могущество правителя Кормантора. Опять его ноги в сапогах беспомощно заболтались над полом, и он повис в воздухе над старым эльфом, в то время как неодолимые щупальца исследовали всю его память, вызывая видения папоротниковой лощины, оставленной им книги заклинаний, задыхающегося Юмбрила и некоего скипетра.
Здесь коронель остановился, а потом послал мозг Эла вспять, к стычке с бандитами и гостинице «Рог Герольда», и… некоему любовному свиданию за стенами Хастарла, где… Тут опять возникло улыбающееся лицо Мистры. Она решительно воспрепятствовала дальнейшим исследованиям коронеля, но, чтобы смягчить упрек, укоризненно подняла бровь и улыбнулась, а правитель эльфов шатался от боли, тряс головой и что-то бормотал.
А Эл вдруг опять оказался на полу, свалившись на него, как мешок с зерном.
Когда он поднял взгляд, то обнаружил, что смотрит прямо в крошечное морщинистое лицо самой старой эльфийской женщины, какую он когда-либо видел. Длинные серебристо-седые волосы мели каменные плиты ниже ее ступней, потому что ноги шагали по воздуху в нескольких дюймах от пола, отшлифованного за века множеством ног. А ее кожа казалась драпировкой, изящно наброшенной на столь миниатюрные кости, что хрупкая фигурка все равно казалась красивой и выглядела скорее изящной, чем смешной или нелепой. И это несмотря на то, что за исключением тех мест, где струилось прозрачное платье, Эл видел почти весь ее скелет.
– Нагляделся? – озорно спросила она, поглаживая себя по бедрам и соблазнительно поворачиваясь из стороны в сторону, как танцовщица из кабачка.
Эл сразу опустил глаза.
– Я… приношу свои извинения за то, что так бесцеремонно вас разглядывал, – начал поспешно оправдываться он. – Я никогда еще не видел никого из народа, кто выглядел бы таким старым.
– Есть несколько таких же старых, как Сиринши, – сообщил коронель.
– Сиринши?
Старая эльфийская леди по-королевски склонила голову в приветствии. Потом она повернулась и села на этот воздух, а затем откинулась, как будто лежала на подушках кушетки. Еще одна чародейка.
– Она сама будет говорить с вами, – предупредил коронель, вытянув руку и опережая слова, уже готовые сорваться с губ Эльминстера. – Сначала мое суждение.
Он отошел немного от молодого человека, тоже шагая по воздуху над полом. Потом повернулся опять лицом к аталантарцу и сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46