И, тем не менее, может ли вся ваша мощь противостоять толпе решительных и энергичных, подгоняемых алчностью людей, чье волшебство стремительно прирастает с каждым прошедшим годом? Я все еще надеюсь убедить вас подумать над этим снова, долго и серьезно, и оценить свои силы, или нужно искать другое решение…
Я по-прежнему верю, что мы должны заключить с человеческой расой сделку сейчас, пока это возможно на наших условиях. Иначе примерно через столетие мы будем разбиты и вырезаны людьми, штурмующими наши ворота.
– Я подумаю над этим, – согласился архимаг Старим, склонив голову. – Снова. И все-таки скажу вам, что я постоянно задаюсь этим вопросом, но не пришел к тому же заключению, что и вы. Разве не может ошибаться коронель?
– Конечно, и я могу быть не прав, – со вздохом признал правитель Кормантора. – Я и прежде много раз ошибался. Но о мире, существующем далеко за пределами нашего леса, я знаю много больше любого другого корманторца… за исключением этого человеческого парня, конечно. И я вижу в королевстве силы, активность которых кажется просто игрой воображения, прихотью большинству наших старейшин. Как часто в течение нескольких последних лун я слышал голоса в Суде: «Ой, но люди никогда не смогут этого сделать!» Почему вокруг думают, что люди – это каменные, бездушные глыбы? Время от времени они демонстрируют свои магические силы на ярмарке…
– Торговля волшебством? Своего рода базар? – Старим недоверчиво и с отвращением скривил губы.
– Больше похоже на урожай. Эта ярмарка привлекает множество магов: и людей, и гномов, и полукровок, и даже эльфов, не из нашей страны, но из других, – объяснил коронель. – Хотя я верю, что некоторые свитки и некоторые редкие магии могут заменить руки, но суть моих слов вот в чем: я видел на последнем сборе – еще в те дни, когда был странствующим воином, – как два мага-человека затеяли поединок. Заклинания, которые они швыряли, падали в цель гораздо чаще, чем заклинания нашей магии. Это правда. Они и устыдили, и напугали бы многих волшебников Кормантора! Всегда было ошибкой отмахиваться от людей!
– Все из дома Аластрарра, я в этом уверен, поддержали бы вас в этом, – вставил Нейриндам. – Человек Эльминстер носил кийру более толково, чем даже наши наследники. Я не имею в виду Орнталаса, который подрастет и, я уверен, научится обращаться с ней не хуже, чем до него управлялся Юмбрил. Просто этот человек оказался очень способным…
– Слишком способным… – пробормотал Улдрейн. – Очень хорошо, мы будем любезно продолжать спорить…
Столешница внезапно вспыхнула мерцающим сиянием, к которому добавились нежные, призывные звуки далекого горна. Лорд Старим внимательно всматривался в происходящее.
– Приближается мой герольд, – объяснил коронель. – Такой сигнал всегда предупреждает об ее появлении.
Архимаг Старим нахмурился:
– Ее? – спросил он. – Но…
Дверь покоев сама собой распахнулась, пропуская клубящееся облако белого и самого нежного зеленого. Лорд Улдрейн пристально следил за тем, как облако росло и утончалось, чтобы явить эльфийскую даму в шлеме и пятнисто-сером плаще:
– Приветствую вас, великий коронель.
– Какие новости, леди герольд?
– На вершине скалы Друиндара был убит наследник дома Экорна – умерщвлен в поединке заклинаний, – мрачно сообщила она. – Дом Экорна умоляет вас разрешить отмщение.
Губы коронеля превратились в ниточку:
– Кому?
– Человеку-арматору Эльминстеру из Аталантара, убийце Делмута Экорна.
Коронель хлопнул по столу ладонью:
– Он всего лишь человек, не какое-нибудь стихийное бедствие, скажем, смерч или ураган! Как он мог нести смерть и где-то на задворках королевства, и в самом его центре у водоема Халлоуса?
– Возможно, – обращаясь к столешнице, вступил лорд Улдрейн, – будучи человеком чрезвычайно способным…
Во взгляде Нейриндама Аластрарра, которым он окинул лорда Улдрейна, была немалая толика отвращения.
Но всех удивила Сиринши:
– Делмут убит своим собственным заклинанием. Я наблюдала за этой дракой через магический кристалл. Он обманом оторвал Эльминстера от его занятий, он стремился убить человека, но тот вернул заклятие и направил атаку Делмута против него самого. Экорн допустил ошибку, объединив мантии, и продолжил сражение. Эльминстер умолял его кончить дело миром, но Экорн отказался. Здесь не за что мстить: Делмут погиб из-за собственных козней и от своего собственного заклинания.
– Не может быть, чтобы человек нанес поражение наследнику одного из старейших домов королевства! – Улдрейн Старим был явно шокирован. Он недоверчиво смотрел на Сиринши. Той оставалось только ехидно хмыкнуть. Улдрейн покачал головой и заключил:
– Тем больше причин сейчас же остановить вторжение человека.
– Что мне ответить дому Экорна? – спросила леди герольд.
– Что Делмут сам несет ответственность за свою гибель, – ответил коронель, – и что это засвидетельствовано старшим магом королевства. Но в дальнейшем я еще с этим разберусь.
Леди герольд преклонила колено и исчезла в клубящемся пламени.
– Когда схватите этого Эльминстера, его мозги могут просто расплавиться, как воск, от магического кристалла правды, – заметил лорд Улдрейн.
– Если наша молодежь оставит от него что-нибудь, – отозвался Нейриндам.
Старим улыбнулся и, переводя разговор на другую тему, спросил коронеля:
– Когда у вас появилась леди герольд? Я думал, что герольдом Кормантора был Млартлар.
– Был, – мрачно подтвердил коронель, – пока не решил, что он лучший фехтовальщик, чем его король. Лорд Старим, ваш дом не единственный, который противится моим планам.
– И где же вы нашли ее? – спокойно спросил Улдрейн. – Со всем должным к вам уважением, но герольдов всегда поставляло какое-нибудь из старейших семейств королевства.
– Герольд Кормантора, – сообщила Сиринши, глядя в стол, – должен, прежде всего, быть преданным коронелю – качество, кажется, сегодня малораспространенное даже среди трех главных домов королевства.
– Меня это обижает, – бледнея, тихо вставил лорд Старим.
– На эту роль подходили трое из народа, – жестко продолжала Сиринши. – Двое отклонили предложение, один из них оказался очень груб. Еще один – Гларалд, из вашего дома, лорд, – согласился и прошел проверку. То, что мы обнаружили у него в голове, касается только его и нас, но когда он понял, что мы это узнали, то попытался поразить заклинаниями и меня, и лорда Эйринспейра.
– Гларалд? – От недоверия голос Улдрейна Старима стал каким-то безжизненным.
– Да, Гларалд. Знаете ли вы, что он надеялся первым делом обмануть и уничтожить нас с непринужденной улыбкой? Он взял из могилы Филаэрна Старима одно из запрещенных чародейств и изменил его так, чтобы можно было управлять издалека не только жезлами и скипетрами, – такими как, например, ваш грозовой скипетр, который, боюсь, испортился за время нашей беседы, – но и умами. Умами двух единорогов и одной юной волшебницы из дома Дри.
Теперь лицо лорда Старима стало пепельно-серым:
– Я… я не могу поверить… его возлюбленной, Алаис?
– Сомневаюсь, что его влияние на нее было очень глубоким, – сухо произнесла Сиринши, – но он развлекался с ней достаточно долго. Создал кровное заклинание – еще одно запрещенное волшебство, и этой магией очаровал ее настолько, что она стала колдовать по его приказу. Леди Аубаудамейра Дри, Алаис, как вы ее называете, напала на нас с лордом Эйринспейром как раз в момент проверки Гларалда.
Старим ошеломленно и недоуменно тряс головой. Коронель и Нейриндам молчаливыми кивками подтвердили слова волшебницы.
– Признаться, ее заклинания были внушительными, – продолжала Сиринши. – Наш Высокий Суд Магов оставил его жить под моим присмотром. Что касается Алаис, то после того, как я разрушила пленительные чары Гларалда, она была очень недовольна своим возлюбленным. Что касается единорогов, то с моей помощью они тоже получили свободу. Вот так у коронеля и появился новый герольд.
– Так это была Алаис? – выдохнул лорд Улдрейн, качая головой и указывая на дверь, через которую исчез герольд. – Но она была гораздо более… ах…
– …гораздо более пышнотелой? – решительно закончила за него Сиринши. – Наоборот. Вы видели девушку тогда, когда под воздействием чар Гларалда ее тело было изменено в угоду его вкусам.
Лорд Старим закрыл глаза и опять затряс головой, как будто хотел избавиться от столь неприятных новостей.
– Гларалд еще жив? – медленно спросил он.
– Жив, – мрачно ответил коронель, – хотя и глубоко повредился рассудком. Единороги обошлись с ним не слишком ласково. Он схватился за один из своих жезлов, когда его влияние на них уже пропало. Хотел направить жезл против них. Не тут-то было. Единороги отразили заклинания и попали в цель. Гларалд сейчас в бегах, скрывается от позора в деревне Турдана на южной окраине королевства.
– Но вы ничего не говорили мне об этом! – выпалил лорд Улдрейн.
– Не торопитесь! – тоже выпалила Сиринши, да так горячо, что он даже рот приоткрыл от удивления. – Мне вполне хватает, – взяв себя в руки, продолжала она, – великих домов королевства, которые очень много кричат по поводу своих прав. В данном случае, по поводу нарушения права на «неприкасаемое сознание», на тайну мыслей и замыслов голосят всякий раз, когда коронель или Суд чего-то требуют от них… А потом те же самые семьи ожидают от нас, что мы будем нарушать эти права всякий раз, когда это нужно лично им, Выходит, мы не должны вмешиваться в ваши дела, милорд, или дела ваших воинов, ваших коней, ваших котов, но обязаны открывать вам чужой разум? Он не ваш сын и не наследник, и если не желает довериться вам сам, то это – как вы, Экорны и Ваэлворы, язвительное и многократно напоминали нам, – совсем не наше дело.
Улдрейн ошеломленно смотрел на нее.
– Вам, – продолжала Сиринши, – с самой первой минуты, как мы встретились сегодня вечером, не терпится спросить меня о том, куда делись мои морщины. Вы ломаете голову, как бы об этом спросить и вежливо, и вроде бы не в лоб, поскольку знаете, что это вас не касается. Вы уважаете законы и ждете от нас того же – до тех пор, пока это не причиняет беспокойства вам. И после этого требуете нарушения и еще удивляетесь, почему Суд смотрит на все знатные семьи Кормантора как на противников.
Лорд Старим похлопал глазами, вздохнул и откинулся на спинку кресла.
– Я… я не могу не считаться с вашими словами, и мне нечего возразить, – с трудом произнес он. – В этом мы виноваты.
– Теперь что касается планов Гларалда – в частности, его честолюбия, творческих способностей и при этом использования совершенно запретного волшебства, – неумолимо продолжала Сиринши. – Это не более чем кипение молодой крови, Улдрейн, в то время как вы и ваши знакомые (друзья, родня, соседи) в своем кругу осуждаете наши мечты об открытии. Цепляетесь за ложные представления о чистоте и благородной природе нашего народа.
– Вы предпочитаете развалиться изнутри, благородный лорд, или после штурма извне? – вежливо спросил до того внимательно слушавший Улдрейна и чертивший круги на столешнице Нейриндам Аластрарра.
Лорд Старим пристально взглянул на него, но только вздохнул и сказал:
– Слушая вас троих, я почти убедился, что старейшие дома королевства – его самые главные злодеи и самая большая опасность. Почти. Но остается тот факт, высокочтимый лорд, что вы позволили человеку находиться среди нас, в самом сердце королевства. С тех пор как он появился, мы наблюдаем ни на что не похожую волну смертей и насилия, сравнимую только с тем временем, когда последняя орда орков имела глупость вторгнуться в наши границы. Что вы собираетесь делать человеком, пока число смертных случаев не возросло еще больше?
– Я почти ничего не могу с этим сделать, пока не произойдет еще большее количество смертных случаев, – печально ответил коронель, – Горячие головы, что были на той вечеринке, с которой исчез Эландор, как мы уже говорили, объявили охоту на Эльминстера. Если они его найдут, то кое-кто еще встретит свою смерть.
– И эта смерть, мой коронель, боюсь, будет касаться вашей семьи не меньше, – сказал Улдрейн Старим. – Вместе с прочими.
Элтаргрим кивнул.
– Именно это, милорд, – устало произнес он, – и означает быть коронелем Кормантора. Мне кажется, что старейшие династии королевства иногда об этом забывают.

Один из эльфов остановился так резко, что его волосы, как бивни, выметнулись вперед:
– Это призраки замка Длардрагета!
– Ну и что? – невозмутимо спросил Ивран Селорн. – Боишься привидений, да?
Они еще немного потоптались на месте, некоторые из молодых с беспокойством смотрели на Иврана.
– Мой отец говорил мне, что замок несет на себе ужасное проклятие, – неуверенно сказал Тланнатар Вратри, – оно приносит неудачу любому, кто войдет. И против него нет никакой магии.
– Призраки, которые там скрываются, – вмешался еще один эльф, – могут подцепить тебя когтем, каким бы клинком или заклинанием ты ни пользовался.
– Какая абсолютная чушь! – засмеялся Ивран. – А вот Илиндар Старскаттер шесть последних лет приводил сюда своих дам для любовных игр. Стал бы он это делать, если бы их беспокоили призраки?
– Да, но Илиндар – один из самых диких среди самых сумасбродных магов во всем Корманторе! Он да же верит в мифал старика Митантара! И разве одна из его подруг не пыталась съесть собственную руку?
Ивран издал оскорбительно грубый звук:
– Можно подумать, это имеет какое-то отношение к замку! – Он опять засмеялся, подкинув вверх и поймав свой клинок, – Ну, вы, слабаки, поступайте, как вам нравится, а я собираюсь раскрошить человека на кусочки и подарю высокопоставленному дураку коронелю и дому Ваэлвора. Или лучше повешу в качестве трофея в домике Селорна!
Он снова побежал, горланя и на ходу размахивая над головой мечом. Через несколько мгновений за ним последовал Тланнатар, потом вслед понеслись еще двое. Еще парочка эльфов переглянулась и более осмотрительно двинулась за ними. Осталось трое. Они посмотрели друг на друга, хмыкнули и неуверенно поплелись к замку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46