– Ты меня уволишь и выгонишь на улицу, да?
– Глупости какие. Ты втравила меня в приключение международного масштаба. Теперь мне еще несколько лет не придется скучать. – Он подошел к бару и налил себе бокал мерло. – Хочешь? Красное, как кровь. Тебе должно понравиться.
– Нет, благодарю. Я захмелею.
– Подумаешь!
– Мне лучше тоника с лаймом.
Шон наполнил мой бокал, и я бессильно опустилась на высокую табуретку. Все тело ныло от усталости.
– Сегодня говорил с друзьями из Голландии, – сказал Шон. – До них уже дошло, что Ван Зандт побывал в моей конюшне.
– Как мило!
– Кажется, Ван Зандт, не теряя ни минуты, раззвонил всем, что я, возможно, займусь с ним куплей-продажей лошадей.
– Что ж тут удивительного? Ты – лакомый кусочек. Много понимаешь и при деньгах. Уверена, он хотел как можно скорее донести эту новость до твоего постоянного агента.
– Слава богу, Туану я успел позвонить раньше и предупредил, что жертвую собой ради благой цели. Иначе он первым же самолетом примчался бы из Амстердама спасать меня из коварных лап Ван Зандта.
– А что сказали о коварном З. остальные твои друзья?
– Что он пария. Доступ на лучшие конезаводы Голландии ему уже заказан. Там с ним попросту не желают иметь дела.
– Но во многих других местах его принимают.
Шон пожал плечами.
– Барышники клиентов всегда найдут. Если б никто не имел дела со скользкими типами вроде Ван Зандта, бизнес вообще стоял бы на месте.
– Я передам ему твои слова сегодня за ужином.
– Ты с ним ужинаешь? – поморщился Шон. – Потом тебе захочется купить бутыль карболки.
– Чтобы выпить?
– Чтобы вымыться. Серьезно, Элль, – продолжал он, хмуро глядя на меня, – будь осторожна с этим молодцом. Ирина мне рассказала, что он сделал с ее подругой. А теперь еще это убийство на ипподроме. Он замешан? Тебя ведь именно там весь день носило, верно?
– Не знаю, замешан ли он. У других тоже могли быть причины желать этой девушке смерти.
– Господи, Элль…
– Я знаю, что делаю. И полиция уже этим занялась.
– Так вот кто был здесь утром? – лукаво блеснув глазами, спросил Шон. – Такой красавец-герой в серебристом авто?
– Разве он красавец? – удивилась я. – Не заметила.
– Солнышко, если ты таких вещей не замечаешь, покажись окулисту.
– В любом случае его личные качества оставляют желать много лучшего.
– Твои тоже, – стараясь не улыбнуться, сказал Шон. – Вы могли бы быть чудесной парой.
– Может, тебе голову проверить? – вздохнула я.
Мне всякий раз становилось не по себе при мысли о том, что кто-то относится ко мне как к существу определенного пола, потому что сама вот уже два года так к себе не относилась.
В тот день в пригороде Палм-Бич, когда убили Гектора Рамиреса, а я упала под колеса джипа Билли Голема, пострадало не только мое тело, но и душа. И хотя врачи уже два года безостановочно лечили мои телесные травмы – сращивали поломанные кости, латали дотла стертую об асфальт кожу, восстанавливали разбитую половину лица, – я не знаю, почувствую ли когда-нибудь себя целой. Недоставало существенной части меня – части моего внутреннего существа. Может, постепенно заживет и это. Может, процесс уже начался. Но мне предстоит еще очень долгий путь, и я почти каждый день сомневаюсь, достанет ли мне сил и воли преодолеть его. Знаю только, что не хочу никого подпускать близко к своей дороге. И в особенности Джеймса Лэндри.
– Милая, не зарекайся!
Шон допил вино и пошел к себе, готовиться к ночным похождениям в Палм-Бич. А я вернулась в домик для гостей и проверила электронную почту.
Спецагент Армеджан, мой знакомый из регионального отдела ФБР в Вест-Палм, прислал-таки выборку из данных Интерпола. По сведениям Армеджана, арестов за Ван Зандтом не числилось, но дело на него в Интерполе было заведено, а это уже кое-что. Он мелькал во многих аферах, но всегда балансировал на грани закона и правонарушения, не переходя ее – во всяком случае, схвачен ни разу не был.
По сексуальным преступлениям на него ничего не нашлось. Я была разочарована, но не удивлена. Если и существовали еще жертвы его сомнительных чар, то такие же, как подруга Ирины: молодые, неопытные, одинокие в незнакомой стране. Обычно такие девочки боятся сказать кому-нибудь о своей беде, тем более обратиться в полицию.
Желая проветрить голову перед вечерними интеллектуальными играми, я натянула купальник и нырнула в бассейн. Пусть теплая ласковая вода успокоит тело, избавит мозг от дневного напряжения.
Солнце село, но вода в бассейне мерцала синевой, ловя отраженные от стенок блики уходящего света. Не думая ни о чем, я ленивыми, размеренными саженками пересекала бассейн из конца в конец, кувырком разворачивалась под водой и плыла в обратную сторону. Напряжение исчезло, и я ненадолго стала ловким, гибким животным – только мышцы да чутье. Хорошо чувствовать себя чем-то простым и незатейливым.
Наплававшись вдоволь, я перевернулась на спину и лежала, глядя вверх, на булавочные звезды в бархатно-черном небе. Затем в поле моего зрения возник Лэндри.
Я ушла под воду и вынырнула, мотая мокрой головой.
– Детектив, вы застигли меня врасплох.
– Уверен, такое бывает нечасто.
Он по-прежнему был в мундире, только ослабил галстук и закатал рукава рубашки.
– Сама виновата: дала вам код замка на калитке, – сказала я. – Что, тяжелый день пыток и дознаний?
– Долгий.
– Жаль, я не присутствовала. Никто лучше меня не изображает злого следователя.
– В этом я не сомневаюсь, – усмехнулся он. – Вы меня не пригласите присоединиться? Не скажете, что вода замечательная?
– Это был бы штамп. А я терпеть не могу предсказуемость.
Я подплыла к лесенке и вылезла, с трудом удержавшись, чтобы не закутаться в полотенце немедленно. Не хотелось давать Лэндри понять, какой беззащитной я чувствовала себя. Почему-то казалось, что даже в тусклом полумраке он видит каждый мой шрам, каждый дефект. И меня злило то, что мне это не все равно.
Я растерлась полотенцем, насухо выжала волосы и обернула полотенце вокруг бедер на манер саронга, торопясь спрятать иссеченные шрамами и вмятинами ноги. Лэндри бесстрастно наблюдал за мной.
– В вас, Эстес, ничего предсказуемого нет.
– Принимаю ваши слова за комплимент, хотя вы, наверно, не считаете непредсказуемость достоинством. Хорошие новости есть? – спросила я, направляясь к домику для гостей.
– Наши нашли машину Эрин Сибрайт, – сообщил он.
Я замерла с рукой на дверной ручке, затаив дыхание. Вот сейчас он мне скажет: «Эрин нашли мертвой в багажнике».
– Ищут отпечатки пальцев, следственная группа работает…
Я выдохнула с некоторым облегчением.
– Где нашли машину?
– На первой стоянке от грузового въезда, за прачечной.
– А почему она вдруг оказалась там? – спросила я, не ожидая ответа. – Это же в полумиле от конюшни Джейда. Почему вдруг там?
Лэндри пожал плечами:
– Может, завозила белье в стирку.
– А потом пешком топала до конюшни? А оттуда – к задним воротам, чтобы встретиться… с кем там она собиралась встречаться? Смысла нет.
– Похитителям тоже не было смысла перегонять машину туда, – возразил Лэндри. – Они схватили девушку. Какое им дело, где стоит ее машина?
– Им нужно было выгадать время. Понедельник у Эрин выходной. Если б не Молли, никто и не хватился бы ее до утра вторника.
– Да и тогда никто не хватился бы, – рассудительно заметил Лэндри. – Ведь Джейд заявил, что она уволилась и уехала в Окалу.
– Как он вел себя на допросе?
– Все это для него большое неудобство. И допрос, и убийство.
– Нервничал?
– Не особенно.
– Ну… парень зарабатывает на жизнь, прыгая на лошади через барьеры выше меня ростом. Эта игра не для слабонервных.
– И убийство тоже.
Игра… Обычному человеку трудно воспринимать убийство и похищение людей как игру, но в каком-то зловещем, мрачном смысле это действительно игра. Игра с очень серьезными ставками.
– От похитителей ничего?
Лэндри откинулся на спинку кресла, сунул руки в карманы и покачал головой:
– Нет. Все телефоны в доме Сибрайтов на прослушивании. И я отправил двух ребят по соседям. Дохлый номер.
– В тумбе под телевизором бар, – сказала я, показывая рукой в гостиную. – По-моему, вам стоит туда наведаться. Налейте себе чего хотите, а я пока переоденусь.
Я заставила его подождать, пока быстренько приму душ, и еще минут пять стояла перед зеркалом, пытаясь прочесть что-нибудь на собственном, лишенном всякого выражения лице.
Под ложечкой тревожно ныло, и это мне не нравилось. Сосущая пустота страха сменилась чем-то таким, чего я даже не определила сразу: надеждой. А мне не хотелось придавать такое значение тому, что Лэндри вернулся, что делится со мной новостями, включает в расследование.
– Вы отрекомендовались Сибрайту частным детективом, – сказал он. Его голос прозвучал совсем близко, как будто он стоял прямо за дверью спальни. – Так ведь?
– Не совсем.
– Это обман.
– Нет, – поправила я, – это ложь. Обман был бы, если б я на основании ложных сведений о себе получила от Сибрайтов деньги. А такого не было.
– Вы были бы классным адвокатом.
– Вот и отец всегда так говорил. Именно по этой причине я и пошла в полицейские. Я не хотела быть, как он, – выгибать закон то так, то эдак, будто он сделан из проволоки, поворачивать его, как надо непорядочным людям, ради их нечестным трудом нажитого благополучия. В то время я не понимала, что, будучи полицейским, в результате сама буду гнуться во все стороны. А потом извиняла свои действия верой в правоту собственного дела. И все равно я не такая, как мой отец. Вот что важно.
– Я проверил младшего Сибрайта, – сказал Лэндри. – Никогда ни в чем замечен не был. Хороший ученик, ведет активную внеклассную работу.
– Например, трахает сводную сестру?
– И ходит в математический кружок.
– Не понравилось мне, как он легко соврал, где был в воскресенье.
– Весь в папашу.
Я натянула черные трусики и лифчик и оглянулась через плечо, почти ожидая увидеть Лэндри на пороге. Нет, ничего.
– Сибрайт будет стоять насмерть за своего единственного сыночка, – сказала я, надевая белую крахмальную сорочку с манишкой и черные брючки-дудочки. – Он не собирается допускать, чтобы Чед хоть как-то был тут замешан.
– То есть мы признаем, что алиби обеспечивает отец. Однако причины здесь могут быть разные.
Я одернула сорочку, застегнула последнюю пуговицу и вышла из спальни. Лэндри стоял, привалившись спиной к шкафу, со стаканом виски в руке. Полуприкрыв глаза, он смерил меня взглядом.
– Незачем было так наряжаться ради меня.
– Это не ради вас. Не могу представить, чтобы Брюс Сибрайт принимал активное участие в похищении Эрин. Даже если ему удобнее без нее, он мараться не станет. Слишком велик риск. Но тогда зачем ему алиби? Ведь с Эрин путался Чед.
– Между прочим, у Эрин есть привод в полицию по малолетству, – сказал Лэндри. – Мелкая кража. И хранение наркотиков.
– Каких?
– Экстази. Схватили за руку на вечеринке. У меня в отделе работы с несовершеннолетними есть человек, который выяснит, с кем вместе ее тогда арестовали. И еще я добрался до знакомого парня из отдела наркотиков, чтобы выйти на торговца.
– А кто в отделе наркотиков?
– Броуди. Вы его знаете?
Я, потупившись, кивнула. Мэтт Броуди когда-то был мне другом. Во всяком случае, я так думала. Лучше б мне было не спрашивать Лэндри ни о чем – теперь он ждал от меня подробностей.
– Хороший парень, – сказала я.
– Уверен, он будет счастлив услышать ваш отзыв, – язвительно заметил Лэндри.
Интересно… хоть и все равно теперь… что Броуди мог сказать ему обо мне. А впрочем, пусть Лэндри думает что хочет.
– Итак, что мы имеем? – продолжал он. – Именно Джейд утверждает, что девушка просто уволилась и уехала. И он же последний, кто ее видел. По-моему, так: Эрин что-то знала о погибшем коне. Джейд хотел ее убрать. Похищение он устроил, чтобы еще получить деньжат за беспокойство. А девушка, скорее всего, мертва – так же, как и та, из выгребной ямы.
– Надеюсь, в последней части вы ошибаетесь, – возразила я, хорошо понимая, что он с таким же успехом может оказаться прав. Эта мысль и мне приходила в голову.
– Знаете, Эстес, я должен перед вами извиниться, – неожиданно сказал Лэндри. – Собственно, за этим я и пришел. Может, если бы я послушал вас с самого начала, Джилл Морон осталась бы жива. Да и Эрин Сибрайт уже удалось бы вернуть.
Я пожала плечами.
– Даже не знаю, что вам ответить.
Он был прав, и мы оба это понимали. Я не собиралась лепетать утешительные глупости, как хорошая жена, оправдывающая ошибки мужа. И колоть ему глаза правдой тоже не собиралась. Он допустил ошибку. И у меня меньше всего прав критиковать его за это.
– Дело не в вас, – ответила я Лэндри. – Я оказалась там раньше вас. И не помешала убить ту девушку. И Эрин не нашла. Иногда обстоятельства складываются неудачно просто потому, что они так складываются.
– Вы в это верите?
– Приходится. Если б не верила, меня надо было бы винить во всем плохом, что когда-либо произошло. А мне доподлинно известно, что моя вина есть только в двух третях этого.
Он очень внимательно посмотрел на меня, так что мне захотелось отшатнуться. Но я удержалась.
– Так есть у Джейда алиби на вчерашнюю ночь?
– Женщина. Клиентка. Сьюзен Этвуд.
– Подтвердила?
Он кивнул.
– А ее показания есть кому подтвердить?
Лэндри закатил глаза.
– Разумеется. Джейду. А что? Вы с ней знакомы?
– Наслышана. Шон ее знает. У нее репутация стрекозы.
– А не бабочки?
– Нет. Я таких знаю. По мнению Сьюзен, алиби, подаренное убийце, – своего рода оральный секс нового тысячелетия. Я бы ей не доверяла. Но, с другой стороны, я никому не верю. – Я взглянула на часы и отошла от шкафа. – А теперь, Лэндри, я вас выгоню. У меня по плану ужин с дьяволом.
– С каким?
– С Ван Зандтом.
Пока искала туфли, я рассказала ему, что удалось узнать через Шона и через Интерпол с помощью Армеджана. Ван Зандту я обещала быть в «Игроках» в восемь, а его предложение заехать за мною на машине благоразумно отклонила.
Лэндри смотрел на меня во все глаза.
– Вы мне говорите, что этот тип может оказаться насильником, а сами соглашаетесь отужинать с ним?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50