Стоя в переднем ряду, Коста чувствовал, как по вискам его струится пот. Ему хотелось в туалет. Ему хотелось курить. Ему нужно было выпить.Джино сохранял полное присутствие духа. Потребовалось напряжение всех его сил, чтобы удержаться от попыток повернуть голову и бросить взгляд на проход. Вовсе не невесту горел он желанием увидеть. Он знал, что там, перед ней — Леонора.— Что-то мне не по себе, — негромко пробормотал Коста.— Все будет отлично. Держись.Дженнифер вместе с отцом уже подходили к первому ряду. Коста и Джино, державшийся чуть позади, двинулись им навстречу. Теперь уже ничто не мешало Джино рассмотреть подружку невесты. Внезапно внутри у него похолодело. Она ничуть не изменилась'. Даже в неверном блеске церковных свечей он отчетливо видел ее лицо.Она стояла чуть в стороне, так что к Джино был обращен только ее тонкий профиль, голова немного приподнята, те же замечательные волосы, тот же сияющий взгляд, розовое платье с множеством оборок мягко повторяло линии ее высокой груди и пышными складками спадало на пол.Во рту у Джино пересохло. Он отвел взгляд от Леоноры, уставившись в какую-то точку пространства прямо перед собой.Церемония началась, и ему вовсе не хотелось упустить хотя бы миг.Остаток дня прошел для Джино в какой-то дымке. Торжественный обед, прием. Шампанское, прекрасная еда, речи, тосты.Во взгляде Франклина Дзеннокотти читалось все то же старое недоверие. Мэри, его жена, приветствовала Джино с материнской приветливостью.Синди флиртовала напропалую, похожая на дорогую проститутку, обдавая своим жарким дыханием каждого присутствовавшего молодого человека — в том числе и мужа Леоноры, оказавшегося и в самом деле таким недалеким, каким он выглядел в глазах Джино.Не отрывая глаз друг от друга, Коста и Дженнифер никого и ничего вокруг себя не видели. Они сидели, держась за руки, и обменивались им одним понятными улыбками.И, наконец, она сама.Леонора.Теперь уже вовсе не девушка. Молодая двадцативосьмилетняя женщина.— Как дела? — будничным голосом спросил Джино.— Отлично. А у тебя? — еще более буднично отозвалась Леонора.— Неплохо.— Я рада.Молчание. Очень долгое молчание.— Я слышал, у тебя прекрасная дочка? — в голосе Джино слышался интерес.— Да. Мария. — На Леонору этот интерес не произвел никакого впечатления. Вновь молчание.— У меня детей пока нет.— Нет?Они стояли у танцевальной площадки, мимо проносились пары.— По-моему, мы должны к ним присоединиться — шафер и подружка невесты, как ты думаешь?— Ну пойдем, — согласилась Леонора.В его руках она почувствовала себя невесомым перышком. Джино держался от нее на максимально дозволенном приличиями расстоянии. Под звуки старого вальса «Пенни падают с неба» они кружили по залу.Чувства в душе Джино перемешались: восторг и отвращение, ощущение того, что его одурачили, и непонятно откуда взявшееся внутреннее напряжение. Захочет ли она ответить, если он обратится к ней? Хочет ли он сам оказаться выставленным на всеобщее посмешище? Он, Джино Сантанджело? В этом мире он тоже что-то да значит. Ему могла принадлежать любая понравившаяся женщина. В Нью-Йорке к нему относились с доверием, уважением и страхом. Среди его друзей сенаторы, судьи, известные политики. Он спал с их женами.— С меня хватит, — произнесла вдруг Леонора. — Я хочу выпить.— Ладно.Они отошли в сторону.— Леонора? — начал Джино.— Да? — ее прозрачные светящиеся глаза были ледяными, их взгляд замораживал душу.Ну ее в задницу. У нее не хватает порядочности на то, чтобы хотя бы попытаться объяснить, попросить прощения, — ни на что.— Что бы ты хотела выпить? Я принесу.— Не нужно ничего. — Она высвободила свою руку из его. — Мне принесет муж.Не произнеся больше ни слова, она оставила Джино одного.Ощущение такое, будто его лягнула в живот лошадь. Что с ней такое? Она смотрела на него так, будто он был грязью, будто ненавидела его. Что он ей сделал плохого? Сидел и смотрел на нее влюбленными глазами — и все.— Привет!Перед ним стояла маленькая девочка. Крошечная девятилетняя копия своей матери.— Мария?— Да.Удивительный ребенок. Те же глаза. Те же волосы.— Откуда ты знаешь, как меня зовут? — Маленькая головка вопросительно склонилась набок. Он улыбнулся.— Эй, ты же — знаменитость!— Я?— Да, ты.— Тем лучше. Я хочу, чтобы ты со мной потанцевал. Шафер должен танцевать со всеми подружками невесты. — Она робко взяла его за руку. — Теперь моя очередь!— С удовольствием, малышка! Он торжественно развел руки в стороны. Она сделала шаг к нему.Вскоре они танцевали. КЭРРИ. 1937 - Мистер Бернард Даймс, наш сосед, устраивает в следующий понедельник вечер. Обычно миссис Бекер посылает нас помочь на кухне. Хочешь пойти? Он очень хорошо платит. — Миссис Смит выжидательно смотрела на Кэрри. — Что скажешь? Я должна предупредить его экономку.Кэрри пребывала в растерянности. Это походило на шаг в прошлое. Но… непредвиденный заработок… Она старалась откладывать лишний доллар, хотя и сама пока не знала для чего.— Я не против, — наконец согласилась она. По крайней мере, хоть какое-то разнообразие. У супругов Бекер Кэрри работала уже шесть месяцев, и за все это время лишь единожды выходила из дому — на рынок за продуктами, если не считать еще того, что однажды она посетила лечебницу, чтобы встретиться с доктором Холландом. Тот оказался доволен ее прогрессом.— Самым серьезным испытанием было твое возвращение в Нью-Йорк со всеми его соблазнами. Похоже, ты с ним справилась неплохо.Справилась? Прятаться по выходным в своей комнате называется справилась? Или же так она боролась с этими искушениями?А может, ей следовало выйти на улицу, сходить в кино, на спектакль, пройтись по магазинам?Когда-нибудь она так и сделает. Когда почувствует себя готовой к этому.В особняк мистера Даймса миссис Смит и Кэрри отправились в понедельник в пять часов дня. Ради такого случая миссис Смит надела свое лучшее платье, Кэрри же выглядела как обычно, заплела только свои длинные волосы в косички.— Тебе что, больше нечего надеть? — с осуждением поинтересовалась миссис Смит.— Это моя рабочая одежда, — сухо ответила Кэрри.У дверей кухни их встретила миссис Черч, экономка Даймса. Кэрри с облегчением для себя поняла, что это вовсе не та женщина, что работала здесь несколько лет назад.Кухня стала совсем другой, куда более современной. И все же Кэрри вздрогнула на входе, оглядываясь по сторонам. Ей вспомнилась маленькая наивная девочка, впервые переступившая этот порог в далеком прошлом…На кухне кипела работа. На стуле в углу сидела затянутая в костюмчик официантки молодая шведка в ожидании, пока ее призовут к исполнению своих обязанностей, двое барменов суетились со льдом и бутылками, горничная помогала буфетчику. Специально приглашенный повар колдовал над блюдом со слоеными пирожками.Кэрри безропотно принялась за более прозаические вещи.В семь начали прибывать гости, с верхнего этажа в кухню доносились звуки музыки, смех, оживленные голоса. Оба бармена и шведка исчезли, время от времени забегая, чтобы поделиться новостью о том, какая очередная знаменитость почтила хозяина своим присутствием. Гора грязной посуды все прибывала. Руки Кэрри покраснели и огрубели от горячей мыльной воды.В половине одиннадцатого в кухню вошел швейцар. Обведя работавших взглядом, он остановил свой выбор на Кэрри.— Знаешь, как подавать одежду?— Что?— А, ладно. В любом случае ты будешь не хуже, чем та девчонка, которую нам прислали. Пошли.Она вытерла руки о посудное полотенце и стала подниматься по ступеням знакомой лестницы.— Туда, — подтолкнул он ее в направлении прихожей, полной меховых манто. — Будешь подавать мне то, что я тебе скажу — и быстро!Это было лучше, чем возиться с посудой.Эстер и Гордон Бекер уходили одними из последних.— Замечательный вечер, Бернард, дорогой, — ворковала Эстер.Бернард улыбнулся.— Спасибо, Эстер. Рад, что вам понравилось.— Я в восторге, и Гордон тоже. Правда, милый? Гордон утвердительно фыркнул. В данный момент он восторгался молоденькой негритянкой, передававшей швейцару их одежду. Такая простенькая и аккуратная, с этими своими смешными косичками. Что-то в ней есть знакомое…— Корри! — вдруг воскликнула Эстер. — Ты все еще здесь? Ты же завтра не сможешь стоять на ногах!— Кто это? — спросил Гордон.— Наша прислуга, дорогой. — Эстер не выдержала и засмеялась. — Ты не узнаешь собственных слуг! Можете вы этому поверить, Бернард? — Ее двойной подбородок затрясся в такт с чудовищно массивной грудью.— Кто обращает внимание на прислугу?. — со смехом, чтобы подыграть жене, ответил Гордон, не желавший выглядеть полным идиотом. — Вечно они мечутся туда-сюда, как кролики.Бдительная память Бернарда Даймса тут же включилась в работу. Кэрри? Ему когда-то уже приходилось слышать это имя. Да и лицо — его он тоже определенно где-то видел. Кэрри? Не в состоянии вспомнить, он почувствовал легкую злость на себя.— Вы не будете против, если она немного задержится? — обратился Бернард с вопросом к Эстер.— Само собой нет! Я просто пошутила! Кэрри высыпается всегда, во сколько бы она ни легла спать. — Она покровительственно улыбнулась. — Не правда ли, моя милая? — И шепотом, слышным каждому, добавила:— Девчонка просто золото! Работает как негр! — Послышалось глупое хихиканье. — О!Что это я такое говорю!В этот момент Кэрри решила, что должна подыскать себе другую работу. И пусть миссис Эстер Бекер сама убирает за собой свое дерьмо.После того как ушел последний гость, Бернард Даймс уселся у себя в кабинете, плеснув в стакан своего любимого бренди. Звонком вызвал швейцара.— Роджер, там была эта девушка, что помогала тебе управляться с одеждой. Если она еще не ушла, пришли ее ко мне.— Хорошо, сэр. Она была очень хорошей помощницей, — заметил Роджер. — Как раз то, что нам нужно. Бернард сделал вид, что изумился.— Другими словами, ты хочешь, чтобы я попросил миссис Бекер уступить нам ее?— Неплохая идея, сэр. Даймс расхохотался.— Удивляюсь я, глядя на тебя, Роджер. Переманивать чужую прислугу — это так на тебя непохоже! Лицо Роджера сохраняло невозмутимость.— Знаю, сэр. Но иногда это единственно возможный ответ.Внизу в кухне миссис Смит, пьяновато покачиваясь, укладывала в бумажный пакет богатый набор изысканных закусок. Подобные вечера были хороши еще и тем, что слугам, в том числе и приглашенным, дозволялось уносить с собой все то, что не доели и не выпили гости.Бармены разбирали пустые бутылки, а шведка, сменив униформу официантки на довольно смелое платье ярко-желтого цвета, сидела у задней двери и листала какой-то киножурнал. Повар, ее муж, упаковывал в сумку свои принадлежности.Кэрри ставила в буфет вымытую посуду.Оставив бутылки, к ней приблизился один из барменов.— А не захочет ли наша красоточка продолжить веселье?Кэрри смерила его отсутствующим взглядом.— Ну? — настойчиво протянул он. Она отрицательно покачала головой. Парень было собрался привести более убедительные аргументы, однако в эту минуту на кухню вошел швейцар.— Мистер Даймс просит тебя подняться к нему наверх, Кэрри. Прямо сейчас. ДЖИНО. 1937 Поездка не принесла Джино никакого удовольствия, а свадебная церемония — и того меньше. Он едва мирился с присутствием Синди в номере отеля, и после происшедшей между ними безобразной ссоры супруги прежде времени вернулись в Нью-Йорк, почти не общаясь друг с другом.Синди кипела от негодования. Своим поведением Джино лишний раз подтвердил: она для него не более чем вещь, нечто вроде его костюмов или машин. Ну конечно же, он этого не говорил. Однако она и так знала, сама. Он позволил себе смеяться над ней — по его мнению, она в присутствии других гостей корчила из себя дурочку. Идиот! Что он понимает? Да каждый ее новый знакомый там до сих пор, наверное, пачкает по ночам простыни.— Тебе не следовало бы одеваться во все белое, — заметил он.— Это почему же?— В белом должна была быть только невеста.— Вот как? Кто это сказал?— Это я говорю. Есть определенный этикет или нечто вроде него.— Этикет! Этикет! А я и не знала, что тебе известно такое слово.Плюх'. Впервые за все время, что они были вместе, Джино ударил ее. Она набросилась на него, как дикая кошка: кусаясь и царапаясь.Отшвырнув Синди от себя, Джино вышел, оставив ее в тишине и одиночестве, а сам в ближайшем баре напился в стельку. На него это было непохоже. Обычно он гордился тем, что всегда в состоянии контролировать свои чувства и оставаться трезвым. Но сейчас ему было не до этого. Синди! Она посмела выставить его на посмешище, подобно последней шлюхе крутя своим передком на виду у собравшихся! Плюс еще этот Франклин Дзеннокотти, давший понять, что видит в нем все того же маленького шпаненка, не способного отличить дерьмо от конфетки.И в довершение всего — Леонора. Он давно уже преодолел в себе эту боль — во всяком случае, он был в этом уверен. Так нет же. Стоило ей только появиться, как сам облик ее вновь всколыхнул забытую горечь.Она была такой холодной и неприступной, как будто это он совершил в отношении нее нечто ужасное, а вовсе не наоборот. Это никак не укладывалось в его голове.Он дождаться не мог возвращения в Нью-Йорк.Прожевав зубок чеснока, Алдо сказал:— Слава Богу, что ты наконец вернулся. Джино расхаживал по офису, в каждом шаге чувствовалась распиравшая его злость.— Господи! Уехал всего на несколько дней, возвращаюсь и что же тут нахожу? Кучу дерьма! — Голос почти срывался в крик. — Ты что, сам ничем не в состоянии управлять?В лицо Алдо бросилась краска.— Неприятностей никто не ожидал, все шло очень гладко.— Как же. Я потратил на смазку столько, что, казалось, мог бы быть уверенным в этом. — Кулак Джино с размаху опустился на стол. — Где этот долбаный Парнишка?— Ему здорово досталось, Джино. Они хорошенько поработали над ним.Взгляд Джино сделался совсем тяжелым.— Тупоголовые идиоты. Почему это он выехал один?— Как обычно.Да. Джэкоб Коэн. Джейк. Парнишка. Ему нравилось все делать по-своему. Быть независимым. Быстрым и опасным. Может, чересчур быстрым.— Доложи-ка еще раз факты, — приказал он Алдо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62