Только он и она — и подальше от Нью-Йорка, подальше от этого клуба. Подальше от всех них. Может, тогда ей удастся внушить ему — не стоит тратить силы в безумной гонке за тем, что есть в его доме, в его собственной постели.Хлопнула входная дверь, и Синди посмотрела на циферблат часов. Начало второго. Что-то рановато для Джино. Сейчас он пройдет в кухню, раскроет холодильник, положит в вазочку мороженого и удалится в свой кабинет. Последнее время он спит только там.Сегодня ночью она его не потревожит. Иногда, надев новую ночную рубашку или необычного фасона белье, Синди приходила к нему в надежде разбудить интерес к себе. Как правило, это ничем не кончалось. Перевернувшись на живот, Синди до боли закусила кулак. «Спать, — приказывала она себе. — Спать!»Она уже было погрузилась в сон, когда в спальню вошел Джино и, ни слова не сказав, забрался к ней под одеяло. Его сильные руки скользнули под ночную рубашку, она всем телом почувствовала прикосновение его горячей и твердой плоти.— Джино, — прошептала она, боясь поверить охватившему ее радостному чувству.Последний звук его имени еще не слетел с ее губ, как он оказался внутри нее. Джино. Когда-то он был таким внимательным любовником. Сейчас же — и это совершенно очевидно — он думает лишь о собственном удовольствии.Быстро и энергично он кончил, так и не сказав жене ни слова.Синди казалось, что она проваливается в какую-то бездонную пропасть отчаяния. Она убеждена, что ни с одной из своих подружек так Джино не обходился. Не говоря уже о миссис Дьюк.Выродок! Если его отношение к ней в ближайшее время не переменится, придется ей преподать ему урок. Или два. Именно так! Этот долбаный самонадеянный Джино Сантанджело будет ползать перед ней на коленях! КЭРРИ. 1937 Из лечебницы, в которой прошли девять долгих лет, Кэрри выписали в начале 1937 года.Теперь она уже не представляла себя девочкой тринадцати лет от роду. Она знала, кто она и что она такое. Прошлое возвращалось к ней кусками — с неровными, но четко очерченными гранями. Возвращалось все: от мамы Сонни — через бабушку Эллу и Лероя — к Белому Джеку.Однако какая-то часть памяти все еще дремала. Кэрри помнила, как вместе с Джеком и Люсиль она бежала от мадам Мэй, помнила, что было весело, играл джаз, а потом… пустота.Само собой, это все наркотики. Она знала, во что превратилась. Врачи, в частности, доктор Холланд, наблюдавший ее в течение двух лет, рассказал Кэрри все о ее пагубном пристрастии. Вместе они выиграли тяжелейшую битву.Примерно год ушел у доктора Холланда на то, чтобы убедить своих коллег в необходимости выписать Кэрри.— Она вовсе не сумасшедшая, ее держат здесь в качестве бесплатной рабочей силы!В конце концов с ним согласились.Кэрри исполнилось двадцать три года. Она превратилась в худенькую молодую женщину с большой грудью, длинными темными волосами, придающими ее облику какую-то трагичность, и полными неясной печали восточными глазами.Из лечебницы она уходила одетой в поношенное серое пальто, коричневую юбку и желтую блузу — одежду прислала некая благотворительная организация. Волосы туго стянуты сзади в пучок, на лице ни намека на косметику. В сумочке у Кэрри лежали двадцать пять долларов и бумажка с адресом женщины, готовой предоставить ей место горничной.Доктор Холланд проводил ее до ворот.— Тебе придется нелегко, Кэрри, очень нелегко. Но мне хочется, чтобы ты попыталась, и, если окажется, что ты зашла в тупик, знай — я всегда готов обсудить с тобой все твои проблемы. Договорились?Она безмолвно кивнула. Доктор был добрым человеком, искренне верившим, что оказывает ей добрую услугу, возвращая в мир. Откуда ему было знать, что единственное, чего хочет Кэрри, — это забиться куда-нибудь в угол, чтобы не видеть никого и ничего.Выйдя за ворота лечебницы и сев в автобус, направлявшийся к центру города, Кэрри никак не могла отделаться от неприятного ощущения — все вокруг казалось чужим, враждебным. Все так переменилось. Может, было бы все-таки лучше оставаться там, откуда она только что ушла? Там требовалось лишь функционировать, а не мыслить.Почувствовав на себе мужской взгляд, Кэрри поплотнее завернулась в складки свободно болтавшегося на ней пальто, отвела глаза в сторону. Все мужчины — враги.Дверь дома на Парк-авеню распахнул дворецкий.— Меня зовут Кэрри, — выдавила она в смущении, осознав, что стоит на пороге особняка, находящегося буквально в трех шагах от дома мистера Даймса, где когда-то ей было так хорошо. — Я новая служанка, — пояснила Кэрри.Дворецкий нахмурился.— Тебе следовало бы стучаться в заднюю дверь.— Простите… Я не знала…Пробормотав что-то в негодовании, он неохотно впустил ее в дом.— Иди за мной.Глядя ему в спину, Кэрри спустилась вниз по какой-то лестнице и очутилась в большой кухне, где у плиты стояла чернокожая толстуха-кухарка и помешивала что-то в кастрюле.— Миссис Смит, — обратился к ней дворецкий, — это Кэрри, новая служанка. Оставляю ее на ваше попечение. Думаю, миссис Бекер захочет взглянуть на нее, прежде чем допустить в комнаты.— Само собой, мистер Бил. — Повернувшись к Кэрри, толстуха пропела:— Ты уже была в услужении, моя девочка?Кэрри кивнула.— Ну, тогда ты и сама знаешь, что твою постель никто не будет убирать розами.Вновь она стала прислугой. Вновь с утра до вечера одно и то асе. Застелить кровати. Выбить пыль. Выскрести грязь. Вычистить туалет. Вымыть ванну. Ползая на четвереньках, отполировать мраморные полы. Выстирать. Выгладить.Кэрри принималась за работу в шесть утра, заканчивать ей частенько приходилось в десять-одиннадцать вечера. За такую работу ей платили меньше ста долларов в месяц, и тем не менее это считалось потолком для живущей в доме прислуги.Обилие работы ничуть не угнетало Кэрри. Наоборот, она забывала о всяких мыслях, она чувствовала себя бодрее, когда была чем-то занята. Раз в месяц ей полагался выходной. Не имея ни малейшего представления о том, как можно распорядиться своим свободным временем, Кэрри чаще всего просто не выходила из дому.С хозяевами встречалась она нечасто. Кухарка проинформировала ее, что мистер Бекер весьма богат, а фотографии миссис Бекер можно встретить в каждом номере дорогих светских журналов.— Как-нибудь, когда ее не будет дома, я покажу тебе ее гардероб — у нее там больше тридцати пар туфель! — пообещала Кэрри миссис Смит.Белый Джек — промелькнуло в мозгу Кэрри. У него обуви было не меньше.Белый Джек. Высокий, стройный, с черной блестящей лысиной. Неотразимый. Ей вспомнились его двадцать три костюма, его манера осматривать себя в зеркале, его улыбка.Белый Джек. Он чуть было не отправил ее на тот свет.Без всякого интереса она подумала о том, где он сейчас может находиться, чем заниматься, есть ли у него женщина.Белый Джек. Что она сделает, если увидит его вновь?Убьет эту мразь. ДЖИНО. 1937 На последней холостяцкой вечеринке Косты, где присутствовали только мужчины, Джино чувствовал себя абсолютно не в своей тарелке. Сидя за столом, он наблюдал за происходящим сквозь полуприкрытые веки: сборище старшеклассников — орут, хохочут, кидаются друг в друга хлебными шариками.Когда по традиции из огромного торта появилась обычная обнаженная девушка, Джино показалось, что все эти тридцать четыре недавних выпускника колледжа вот-вот одновременно кончат. Господи! Да они ни разу в жизни не видели голой женщины!Еще до начала вечеринки он выяснил, кем был муж Леоноры, и теперь не сводил с него глаз. Любовь его вышла замуж за какого-то болвана. Эдвард Филип Грационе. Полное ничтожество, работает в банке своего отца, волосы цвета кукурузы и глаза навыкате. Фигура звезды футбола, кем, впрочем, он и являлся в колледже, когда они с Леонорой поженились.Джино невыносимо хотелось увидеть ее, он покрывался потом при одной мысли о Леоноре, и это злило его. Прошло столько времени, что пора бы уже привыкнуть.Разум его привык. Только тело никак не могло в это поверить.— Дженнифер, не дергайся! — строго сказала Леонора. — Как же я смогу застегнуть эту штуку, если ты и секунды не простоишь спокойно?— Прости, я больше не буду. Обещаю.Дженнифер Бриэрли, невеста Косты, неподвижно замерла в центре своей спальни, давая Леоноре возможность застегнуть на ней стягивающий талию корсет.— Слишком туго! — пожаловалась она, когда с пуговицами было покончено. — Я не могу вздохнуть!— А тебе это и не нужно, — решительно ответила Леонора. — По-моему, мы обе заслужили по глотку шампанского, как ты думаешь? , — Сейчас всего одиннадцать утра.— Сегодня ты выходишь замуж. Может, сбегать вниз и притащить сюда бутылочку?Дженнифер кивнула. Бедная Леонора. Дженнифер известно, что ее подруга пьет, но в одиннадцать утра — не слишком ли рано?— Вот! — Не прошло и пяти минут, как торжествующая Леонора вернулась в комнату, держа в руках бутылку шампанского и два бокала.— Voila!Она умело открыла бутылку, без хлопка, без рвущейся вверх пены, и наполнила бокалы. Протянула Дженнифер.— Выпьем за твой брак, — предложила она тост; в голосе ее слышалась легкая горечь. — Да будет он счастливым!Дженнифер сделала глоток искрящейся и шипящей жидкости и поставила свой бокал на стол.Леонора несколькими большими глотками осушила свой и тут же наполнила его вновь.— Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, куда лезешь? — с еще более заметной горечью спросила она.— Я никуда не лезу, — мягко ответила Дженнифер. — Я выхожу замуж за человека, которого люблю.— Как только ты станешь его собственностью, — фыркнула Леонора, — любовь очень быстро уйдет.— Я не буду собственностью Косты, а он — моей. Мы просто окажемся вместе — потому что мы оба этого хотим.— Хм. — Леонора отпила из бокала. — Поговорим об этом через пару лет, когда ваш роман закончится. Жена всегда принадлежит мужу, если, конечно, она себе это позволяет.— Леонора, прошу тебя, не будем сейчас об этом говорить. Я знаю, что у вас с Эдвардом ничего не выходит, но это вовсе не значит, что каждый брак должен быть таким же, как ваш.— Конечно, конечно. — Леонора подлила себе шампанского. — Я сейчас вернусь. — Она быстро вышла из спальни, не желая, чтобы подруга видела ее слезы. В конце концов, у Дженнифер сегодня радостный день, и нет никакой нужды портить его.С самого утра Леонора думала о Джино Сантанджело и только расстраивалась от этого. Как он сейчас выглядит? Все такой же? Смуглый, молчаливый и опасный своей красотой? Или же он изменился — как и она?Леонора знала, что давно уже перестала быть той девочкой, в которую он тогда так без оглядки влюбился. Стоя перед зеркалом, она видела на своем лице ранние морщинки, горькую складку у рта. Почему же, ну почему она не дождалась его? Может, из-за его писем — до отвращения романтических, так не похожих на него? Или причина в том, что поблизости от нее всегда оказывалось множество молодых людей, с которыми каждый раз все получалось по-другому? А уж если она решила попробовать одного, то было бы только справедливо после него попробовать и его приятеля.Потом появился Эдвард. Потом Мария. Потом она пристрастилась к спиртному. Потом пошли любовники.Брови Леоноры дрогнули. Джино Сантанджело. Гроза девчонок. И что в нем такое есть?— Сукин ты сын! — рассмеялся Джино. — Ты и в самом деле собираешься это сделать? Коста улыбнулся.— Ну да. — Они сидели в лимузине, который должен был доставить жениха в церковь. — Теперь мне уже будет трудно сдать назад. К тому же Дженнифер — просто потрясающая девушка.— Уж если ты решил на ней жениться, малыш, то я в этом уверен.— Конечно, она не так ошеломительно красива, как Синди, — честно признал Коста. Джино захохотал.— Синди! Ошеломительно красива! Малыш, да если бы она услышала твои слова, то бросилась бы целовать твои ботинки!— Дженнифер полностью меня устраивает, — не обращая внимания на веселье друга, продолжал Коста. — Она просто чудо, и я не могу понять, почему мне понадобилось столько времени, чтобы рассмотреть это, ведь, в конце концов, она же всегда была лучшей подругой Леоноры.Имя повисло в воздухе.Вот-вот они подъедут к церкви.Вот-вот Джино вновь встретится с ней.Глядя в окно, Джино с трудом проглотил стоявший в горле комок.Синди пришлось взять такси, чтобы попасть в церковь. Одетая в костюм из белого шелка, плотно облегавший каждый плавный, соблазнительный изгиб ее тела, она небрежно набросила пелеринку из голубых песцов на плечи. Волосы подобраны в высокую модную прическу, украшенную небольшой плоской белой шляпкой. В ее понимании она очень походила на кинозвезду — факт этот отрицать нельзя. От взгляда на нее сам Кларк Гейбл потерял бы сознание.— Замуж выходишь, или еще что-нибудь, а, красавица? — спросил ее таксист.— Я приглашена, — высокомерно бросила ему в ответ Синди, расплатилась и стала подниматься по ступеням лестницы.Как это глупо — отправляться в храм, на бракосочетание — в такси. Неужели Джино не мог распорядиться, чтобы за ней послали машину? Но когда она пожаловалась ему на это, он просто ответил:— Я забыл.Моложавый и привлекательный распорядитель церемонии окинул Синди восхищенным взглядом.— Жениха или невесты? — обратился он к ней с вопросом.— Что? — Голубые глаза Синди от изумления расширились.— Жениха или невесты?Она ничего не понимала.К первому откуда-то на помощь подошел второй, сложением и обликом напоминавший какого-то мифологического героя.— Вы являетесь родственницей или другом жениха или невесты? — уточнил он.— А что?Синди подумала, что неплохо бы было увидеть этого греческого бога без одежды.— Нам необходимо знать это, чтобы посадить вас в соответствующей половине церкви. — Он рассмеялся. Синди вспыхнула. Не дай Бог, ее примут за дурочку!— Старая знакомая Косты.Беря ее за руку, молодой грек улыбнулся.— Ну и счастливчик же этот Коста!Дженнифер Бриэрли царственной походкой шла по центральному проходу храма, опираясь на локоть отца. Королева дня.Перед ней выступала Леонора, а впереди медленно двигались еще три подружки невесты и Мария — девятилетняя дочь Леоноры.Процессия была весьма торжественной, и никто не обратил внимания на то, что тело Леоноры сотрясает легкая дрожь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62