– Как ты знаешь, я всегда готова погулять по парку. Когда люди много ходят, их здоровье улучшается. – Старая дама с улыбкой встала. Письмо она закончит позже. – Я так долго живу потому, что каждый день гуляю на свежем воздухе… И, заметь, не ради упражнений, а ради удовольствия. Дай мне, дорогая Каролина, руку.
Каролина подала ей руку, а графиня встала с другой стороны.
– Давай пойдем в оранжерею, – предложила курфюрстина. – Такое наслаждение гулять по оранжерее. По-моему, она особенно красива летними вечерами.
Когда они пришли в оранжерею, София заговорила. Как обычно, об Англии.
– Интересно, что думает народ Англии о нежелании Анны пригласить нас? Не сомневаюсь, люди хотели бы нас видеть.
– Насколько я знаю, здоровье королевы стало еще хуже, чем обычно, – заметила Каролина. – Но она уже столько раз бывала при смерти.
– Бедняжка! – вздохнула София. – Мне жаль ее. Едва ли ее жизнь можно назвать счастливой. А девушкой она была такой утонченной. И знаешь, когда ее сестра, Мария, выходила замуж за Вильгельма Оранского, Анна заболела оспой и чуть не умерла. Она столько раз смотрела в лицо смерти, что, наверно, уже приготовилась к ней. Как я благодарна Богу за мое хорошее здоровье. И надеюсь, смерть, придя ко мне, задует жизнь, будто свечу. Это самое лучшее.
– Я тоже думаю, что это лучшая смерть, – согласилась Каролина. – Жаль, что мы не можем выбирать, как нам уйти из этого мира. Но к чему такая мрачная тема? Если бы Мальборо был здесь, он бы рассказал нам свежие новости, но, признаюсь, я не всегда доверяю ему.
– Увы, на свете так мало людей, которым можно доверять, – вздохнула София. – Мне повезло, у меня есть ты. И ты, моя дорогая, всегда рядом со мной. Я могу откровенно обсуждать с тобой дела, которые так важны для всех нас. Как бы мне хотелось, чтобы такое же доверие я могла испытывать ко всем. Теперь трудные времена… они полны значения для нашей семьи. Но как только я попаду в Англию, все изменится. Сколько же еще ждать!
– Теперь уже недолго, – успокоила ее Каролина.
– Может быть, Ваше Высочество, немного посидит? – предложила графиня.
– Нет, я предпочитаю ходить. Как не раз говорили, что нет ничего лучше для здоровья, чем прогулка. Да еще в такой прекрасный день.
София вдруг замолчала, увидев сквозь зелень ветвей Георга Людвига, гулявшего в парке. С одной стороны рядом с ним вышагивала Шулемберг, с другой семенила Кильманзегге.
– Какое зрелище! – вздохнула курфюрстина. – Это самые непривлекательные женщины при его дворе. Но, конечно, когда они впервые стали любовницами Георга Людовика, они были даже миловидны.
– Курфюрст в определенном смысле хранит им верность, – заметила Каролина.
– Мне больше нравится дылда-шлюха, чем толстая курица. Она, по крайней мере, не изменяет ему. Не понимаю сына. И никогда не понимала. Как только ему исполнилось три года, я перестала его понимать. Порой я думаю, что он умный человек, а порой он мне кажется круглым дураком.
– В каждом из нас много граней, – согласилась Каролина и подумала о Софии. Такая осмотрительная в Ганновере и такая неосторожная в письмах к Элизабет Шарлотте. Такая сдержанная во всем, что касается Ганноверского двора и такая откровенная по отношения к Сент-Джеймсскому. У нее одна цель – стать королевой Англии. Наверно, этим объясняются все ее поступки.
– Осторожно, – воскликнула Каролина, вдруг заметив, как тяжело дышит курфюрстина. – Мы идем слишком быстро.
– Должна признаться, что ты права.
– Ваше Высочество… – начала было графиня, но умолкла, потому что София пошатнулась. Графиня и Каролина подхватили ее.
– Помогите мне довести ее до скамейки, – быстро проговорила Каролина. Но еще не закончив фразы, почувствовала, как тело старой дамы обмякло в ее руках.
Они осторожно положили ее на землю. Курфюрстина лежала на спине. Щеки ее странно побледнели, глаза остекленели.
Каролина упала на колени рядом с ней, и страшное одиночество сдавило ей сердце.
– Вы можете… говорить?.. – прошептала она.
София смотрела прямо на нее… Глаза были застывшие… безжизненные.
«Вы должны поправиться, – подумала Каролина, – должны… Я не могу потерять вас…»
Георг Людвиг вошел в оранжерею. Каролина невольно отметила удивленные лица его любовниц. Все лучшие качества курфюрста всегда проявлялись именно в таких ситуациях.
Не подавая и малейшего признака волнения, он опустился на колени возле матери и пощупал пульс. Потом послал одного из гвардейцев за лекарством.
– Быстро, – приказал он. – Еще можем успеть. Каролина принесла подушку и положила под голову Софии.
– Когда это случилось? – спросил Георг Людвиг.
– Только что и совершенно неожиданно. Мы шли, разговаривали… и вдруг она упала.
Георг Людвиг кивнул и больше не проронил ни слова. Через несколько минут гвардеец вернулся, и Георг Людвиг всыпал порошок в рот матери.
– Это может оживить ее? – выдохнула Каролина.
– Если не поздно, – ответил Георг Людвиг бесстрастным, сухим тоном.
«О чем он сейчас думает? – размышляла Каролина. – Какие чувства у него были к матери? Признавал ли он ее достоинства или считал всего лишь назойливой старухой?»
Но что бы он ни чувствовал, Георг Людвиг оставался холодным и бесстрастным.
Пришел врач. Он тоже опустился на колени рядом с телом курфюрстины, потом перевел взгляд с Георга Людвига на Каролину и сказал:
– Мы ничего для нее сделать не можем.
– Она умерла, – проговорил Георг Людвиг, просто констатируя факт.
– Боюсь, что так, Ваше Высочество.
– Нет, этого не может быть… – всхлипнула Каролина, но курфюрст не обратил на нее внимания.
– Ее надо перенести во дворец, – распорядился он.
И тело Софии перенесли во дворец, который она любила больше всех других. Королева Анна жила, а София, чьей самой великой мечтой было стать ее преемницей, угасла, по собственным словам, как задутая свеча.
Никто так искренне не оплакивал Софию, как Каролина. Никогда еще после смерти Софии Шарлотты она не чувствовала себя такой одинокой. Правда, сейчас она была замужем и имела детей, но София была для нее как мать, и Каролина нежно любила ее.
Теперь не осталось никого, с кем она могла бы разделить свои либеральные взгляды, к кому могла бы обратиться за советом.
Каролина очень горевала и много размышляла над смертью курфюрстины. Все на свете меняется. Курфюрстина София так же, как раньше София Шарлотта, дала ей бесценные уроки. И лучший способ сохранить память об этих удивительных женщинах – воспользоваться их уроками.
И все же пустота, образовавшаяся после смерти Софии, была невосполнимой. Дети еще слишком маленькие, чтобы быть ей помощниками. Георг Август? Она давно поняла, что мало чего может от него ожидать. Она должна быть благодарна Софии за то, что та научила ее, как управлять, оставаясь и тени, как побеждать, ведя тайную дипломатию.
– Я никогда не забуду ваших уроков, – пообещала Каролина. – Никогда.
* * *
Июль был нелегким. Из Англии доходило множество слухов. Королева Анна доживала последние дни.
Георг Людвиг пожимал плечами. Его это не особенно заботило. Он не желал ехать в Англию. Его вполне устраивал Ганновер.
– Если англичане покажут, что я им не нужен, – говорил он, – я им дам ясно понять, что они мне тоже не нужны.
Он привык думать, что когда-то в будущем станет королем Англии. Смерть Софии переместила его прямо к подножию трона.
Переезд в Англию стал бы для него полным переворотом в жизни, а таких потрясений лучше избегать, когда человеку за пятьдесят и его не обуревают честолюбивые мечты.
– Англичане! – говорил он. – Да ну их! Они отрубили голову королю, а его сына отправили в ссылку. И это случилось совсем недавно. Что они за люди?
В первые дни августа Джеймс Крэггс, запыхавшись, прискакал в Ганновер и, прежде чем навестить любовницу, графиню фон Платен, предстал перед ее покровителем.
– Это уже и в самом деле конец, Ваше Высочество, – уверял он. – Королева умирает. По правде говоря, я готов побиться об заклад, поставив на карту мою жизнь, что она уже умерла.
Георг Людвиг спокойно выслушал молодого англичанина, которого считал человеком своего сорта – деревенским, хватким, безо всякого щегольства. А то, что этот парень был любовником фаворитки Георга Людвига, только укрепляло между ними связь и понимание.
Курфюрст поблагодарил Джеймса Крэггса и сказал, что ценит его преданность. Джеймс направился к любовнице и пообещал ей, что они скоро будут в Англии.
Георг Людвиг рано ушел к себе в покои и остался один. Его час пришел, он в этом не сомневался. Наступает совершенно новая жизнь. Ему придется поехать в Англию, теперь уже нельзя откладывать. Он станет правителем страны, занимающей в мире весьма важное место. Страны, которая – как любила подчеркивать мать – совсем не похожа на маленькое немецкое государство.
«Но, – пообещал себе Георг Людвиг, – хотя мне и придется устроить резиденцию в Англии, я буду постоянно приезжать в Ганновер. Ганновер – моя родина. Об этом нельзя забывать ни мне… ни англичанам». И он лег спать.
Георг Людвиг проснулся.
– Который час? – спросил он.
– Два часа, Ваше Высочество.
– Тогда в чем дело?
Прежде чем слуга успел ответить, он увидел у своей кровати мужчину, в котором узнал лорда Кларендона, чрезвычайного посланника Лондона.
Он не любил Кларендона, которого Анна посылала в Ганновер потому, что, будучи ее кузеном, он работал только на королеву. А Георг Людвиг относился к нему как к своего рода английскому шпиону. Больше того, он знал, что Кларендон не расположен к передаче короны Ганноверской династии и в глубине души поддерживает якобитов. Поэтому появление человека, которого он не любил и ради которого его разбудили в два часа ночи, не доставило Георгу Людвигу большого удовольствия. Он понимал, что англичанин привез весть, связанную с хлопотами и беспокойством.
– Кларендон? – проговорил курфюрст, опираясь локтем на подушки. – В чем дело, Кларендон?
– Королева умерла, сир. Да здравствует Георг Первый, король Англии, Шотландии и Ирландии.
Георг Людвиг презрительно фыркнул.
– Ваше Величество, я жду распоряжений, – продолжал Кларендон.
– Пока я не отправлюсь в Англию, вам лучше оставаться в Ганновере.
– Да, Ваше Величество. А в данный момент?
– Оставьте меня, – сказал Георг Людвиг, снова лег и быстро уснул.
Курфюрст Ганновера Георг Людвиг стал Георгом Первым, королем Англии.
ПРИБЫТИЕ КОРОЛЯ
Нового короля не волновала перспектива переезда из Ганновера в Англию, зато весь двор пришел в движение. Кто будет сопровождать его? Кого он оставит в Ганновере? Это стало главными вопросами дня.
В своих апартаментах Каролина обсуждала с Георгом Августом изменения в их жизни. Теперь они оба носили новые великолепные титулы – принц и принцесса Уэльские. Георг Август от возбуждения не находил себе места. В один прекрасный день он будет королем Англии.
«Георг Второй!» – мысленно без конца повторял он.
Теперь ему остается только потерпеть, пока умрет отец, а старику уже за пятьдесят.
Георг Август едва мог дождаться дня отъезда. Он постоянно обсуждал с Каролиной их будущее. После смерти бабушки и второго, более значительного для него, события, смерти королевы Анны, принц еще больше сблизился с женой.
Каролина была хорошей женой, и он не жалел, что женился на ней. Она проявила себя надежной в прошлом, такой же была и теперь. Она говорила только об его интересах, как и должна жена. А для него всегда самым важным было противостоять отцу, поэтому обсуждение вражды с королем стало для Георга Августа самой интригующей темой.
– Нам нужно как можно скорее отправиться в Англию, – напомнила Каролина мужу. – Промедление – величайшая глупость со стороны твоего отца. Что подумают англичане о короле, который так низко ставит их страну, что отказывается тотчас приехать и принять корону, предложенную ему? Я даже рада, что он такой тупой. Это позволит нам показать, что мы совсем другие.
– Мы покажем им, насколько мы приятнее, чем он, – горячо поддержал ее Георг Август.
– Мы говорим по-английски, а это большое преимущество. Твой английский заметно улучшился в последние месяцы.
Это был намек на Генриетту Говард, но сделанный так просто и разумно, что Георг Август с улыбкой проглотил его.
– Ты тоже хорошо говоришь. Но только вообрази! Отец не говорит ни слова. Надо же быть таким дураком!
– Да, но нам надо радоваться его ограниченности. Как ты думаешь, когда мы поедем в Англию? Это будет удивительно. Я мысленно вижу, как мы едем по улицам, рядом маленький Фрицхен и девочки. Люди увидят нас и поймут, что мы можем дать им наследников. Мы можем дать им гораздо больше, чем твой отец. Они знают о твоей матери…
Лицо у Георга Августа потемнело, как всегда, когда упоминали о матери.
– Это его собственная вина, – пробормотал он. – Он плохо с ней поступил, и за это народ Англии не будет его любить.
– Не будет. А нам с детьми надо быть там… Мы говорим по-английски и, по крайней мере, покажем им, как высоко ценим их приглашение и пребывание в их стране. У нас впереди славные дни. И мы всегда будем заодно, Георг Август. Мы всегда будем преданы друг другу. Твой отец проклянет тот день, когда лишил себя жены.
Георг Август, почувствовав себя выше отца, остался очень доволен. У него была мудрая жена. А отец был дураком.
Теперь он должен пойти к любовнице, которую регулярно посещал в один и тот же час, и рассказать ей, что у него лучшая в мире жена. И она согласится с ним.
Он и вправду мог считать себя удачливым человеком.
* * *
Если бы Георг Август услышал разговор между отцом и главным министром Берншторфом, то его прекрасное настроение моментально бы улетучилось.
– Необходимо следить за принцем, – сказал Берншторф. – Знание английского дает ему колоссальное преимущество, и вы можете не сомневаться, он не преминет воспользоваться им.
– Наверно, лучше оставить его в Ганновере. – Берншторф на минуту задумался, а потом продолжал: – Кто знает, какой вред он может причинить дома? Все же лучше не спускать с него глаз. И тогда он может поехать с нами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53