Это явилось сигналом к началу беспорядков по всем американским колониям.
Георг и лорд Норт, обсудив этот вопрос, пришли к выводу, что в данной ситуации нужна твердая рука. Не может быть и речи о каких-то примирительных шагах. Именно такие шаги, допущенные в прошлом и привели к тому, что происходит теперь.
В правительстве поднялась буря протеста. Чарлз Джеймс Фокс использовал все свое красноречие, чтобы помешать лорду Норту.
Появился укутанный в теплые одежды Чатем, чтобы заявить протест.
– Пусть метрополия ведет себя как любящая мать по отношению к своему любимому чаду, простит ему ошибки юности и еще раз заключит его в свои объятия, – произнес он.
Норт злился на бессмысленное поведение оппозиции. А правительство столкнулось с серьезной альтернативой: то ли предоставить колонии независимость в надежде, что она по-прежнему будет верна британской короне, то ли силой оружия заставить ее остаться в подчинении метрополии.
Норт и король склонялись к силовому решению, и было решено для усмирения колонистов послать генерал-лейтенанта Томаса Гейджа. Гейдж заявил королю, что колонисты покажутся львами, если они сами будут овечками, но если Англия поведет себя решительно, то колонисты станут кроткими как овечки.
Этот ложный посыл не подтвердился на практике, но было уже слишком поздно, и Георг вскоре писал Норту:
«Третий жребий брошен, и колонии должны или покориться, или они восторжествуют. Я не хотел бы прибегать к более жестким мерам, но мы не должны отступать».
Жребий был действительно брошен, а Георг – близок к тому, чтобы совершить ту стратегическую ошибку, о которой будет сожалеть всю оставшуюся жизнь.
А вскоре произошла еще одна трагедия.
В своей ссылке в Селле Каролина-Матильда постепенно привыкла к тихой жизни и не испытывала особых неудобств. Для нее стало большим облегчением освободиться от датского двора и не видеть Кристиана, своего мужа, который внушал ей такое отвращение, и теперь, кажется, почти совсем сошел с ума. Единственное, о чем она жалела, были ее дети, по которым она действительно тосковала.
Тем не менее она время от времени получала вести о них и пыталась не терять бодрости духа.
Вспомнив прежние дни, когда в юности они увлекались любительскими театральными постановками, Каролина-Матильда договорилась об устройстве театра при замке, и вскоре ее замысел был реализован. Она собрала небольшую труппу актеров, и вместе они разыгрывали пьесы, в которых сама Каролина-Матильда играла ведущие роли. Она рассказывала им о своем детстве, о том, как вся ее семья увлекалась театром и как лорд Бьют, – который был ей почти отцом, ибо она никогда не знала своего родного отца, родившись после его смерти – проявил незаурядные способности в постановке спектаклей, в игре на сцене и, фактически, во всем, что было связано с театром.
Каролина-Матильда очень много читала, и ее часто навещали люди, приезжавшие из Англии и она всегда радовалась новостям из дома.
Ее спокойной жизни пришел конец, когда однажды появился один англичанин, некий мистер Рексхолл, красивый, энергичный искатель приключений.
Ей было приятно присутствие такого очаровательного и занятного молодого человека. Как-то он высказал предположение, что в Дании найдется немало людей, которым ее возвращение стало бы на руку. Они посовещались и решили разработать план действий.
Каролина-Матильда не была уверена в том, что ей хочется вернуться в Данию, но ей исполнилось всего двадцать три года, и хотя она основательно располнела, все еще оставалась привлекательной, с очень светлыми, казавшимися почти белыми волосами; глазами, как и у Георга, голубыми и сияющими.
Рексхолл пленился ею, а его преданность доставляла ей огромное удовольствие, и потому оказалось, что она все больше и больше втягивалась в его планы.
Они вместе сидели во французском парке на территории замка и беседовали о тех днях, когда она вновь взойдет на трон Дании.
– Как было бы прекрасно вновь увидеть моих детей, – сказала она Рексхоллу. – Маленький Фридрих, должно быть, скучает обо мне, а Луиза… она меня не помнит, но ей будут рассказывать обо мне всякие истории, наверняка не очень-то хорошие. Они восстановят ее против меня.
– Они не сделают этого, – уверил ее мистер Рексхолл, – потому что вы будете там, со своими детьми… очень скоро.
Так приятно было наслаждаться восхищением Рексхолла и мечтать о будущем. Ее изумляло, как это прежде она могла довольствоваться пребыванием в ссылке.
Они постоянно говорили о славе, которая ее ждет, когда она вернется на принадлежащее ей по праву место. Каролина-Матильда начнет все сначала, станет великой королевой Дании, а когда ее маленький Фридрих подрастет и станет королем, она будет рядом с ним. Это была заманчивая картина, и как приятно было мечтать о таком будущем.
Хотя порой, оставшись одна, она думала о прелестях спокойной жизни в Селле, о своем милом французском парке, о своем театре и о том маленьком мирке, центром которого она была. Если бы не разлука с детьми, она могла бы чувствовать себя здесь вполне счастливой.
Каролина-Матильда вспоминала и Англию, где вела крайне замкнутый образ жизни, где строгая мать лишила ее всяких удовольствий и держала в стороне от придворной жизни. Теперь мать умерла, но она слышала, что английский двор очень скучен. Она никогда не питала особой любви к Шарлотте, казавшейся ей такой незначительной. Конечно, она любила Георга, но его едва ли можно было назвать самой увлекательной личностью в мире. То была Англия. А потом – Дания. Вот где жизнь у нее была действительно захватывающей, особенно, когда они со Струенси любили друг друга! Но чем все это кончилось? Она вздрогнула, вспомнив, что едва не лишилась жизни.
Но она молода и ей вовсе не хотелось уподобиться своей прабабушке и провести двадцать лет в ссылке.
Увидев в следующий раз мистера Рексхолла, она заметила, что их план, вероятно, не удастся осуществить, если они не найдут денег, а единственное место, откуда есть надежда получить их – это Англия.
– Только мой брат мог бы помочь нам. Если он одобрит наш план, то я готова действовать без промедления.
Рексхолл, казалось, испугался, но вынужден был согласиться с тем, что она права… Чтобы успешно осуществить задуманное, им понадобятся деньги…
– И вы думаете, что ваш брат поможет нам?
Она задумалась. Поможет ли Георг? Конечно, он немного скуповат, но ведь речь идет не о незначительных домашних проблемах? Что до Шарлотты, то она слыла скрягой, но Шарлотту это все не касалось. Она – бедное, ничтожное создание, ни в чем не имевшая права голоса.
В действительности Каролина-Матильда не верила в то, что из этой затеи что-нибудь получится; просто было о чем помечтать, сидя под весенним солнцем во французском парке.
Мистер Рексхолл сказал, что поедет в Лондон и разузнает, можно ли встретиться с Георгом. Он был уверен, что король захочет переговорить с гонцом его сестры. Затем он попросит у Георга помощи, и когда они получат ее, то незамедлительно начнут осуществлять свой план.
– Прошу вас, поезжайте, – торопила его Каролина-Матильда, – а я буду ждать вашего возвращения с хорошими вестями.
Мистер Рексхолл отправился в Лондон, а Каролина-Матильда без особого энтузиазма ждала ответа от своего брата.
– Ваше Величество, некий джентльмен спрашивает у вас аудиенции. Он говорит, что его имя Рексхолл и что он прибыл от королевы Дании, – доложили королю.
Все чувства Георга пришли в смятение. Его родственники уже доставили ему столько неприятностей, что он перестал ждать от них чего-либо иного. И вот теперь Каролина-Матильда обращается к нему с какой-то просьбой. Он догадывается, о чем она могла взывать. Она устала от своей ссылки, хочет вернуться в Данию или приехать в Англию. Она устала от жизни в безвестности, но только там она в безопасности.
Хотя она – его маленькая сестренка, и он помнит ее толстощеким младенцем, а потом маленькой девочкой с сияющими глазами и зажигательной улыбкой, всегда шумно требовавшей, чтобы ей разрешили принимать участие в семейных развлечениях. Он улыбнулся, с любовью вспомнив о ней. Но теперь она очень изменилась. Каролина-Матильда стала женщиной, позволившей себе вступить в любовную связь, изменившей своему мужу, что едва не привело к военному конфликту. Сплетни о ее поведении ходили по всей Европе.
– Нет-нет, – сказал Георг. – Если люди не умеют себя сдерживать, то должны нести ответственность за свои поступки.
Вот он вынужден был усмирить свои порывы: ему пришлось бросить Ханну, отказаться от Сары и жениться на Шарлотте. И другие тоже должны чем-то жертвовать.
– Я не знаю никакого мистера Рексхолла, – проговорил он, – и не могу его принять.
Но как обычно совесть не давала ему покоя. Лицо Каролины-Матильды все время возникало перед ним. Он вспомнил день, когда она родилась, и он впервые увидел ее. Мать сказала ему тогда: «Ты всегда должен заботиться о своей сестренке. Георг, помни, что у нее нет отца». И он поклялся, что будет заботиться о ней.
Он попросил одного из своих камергеров принять мистера Рексхолла и выяснить, с чем он приехал. Георгу сообщили о плане Каролины-Матильды. Нужны его помощь и деньги, чтобы вернуть ее обратно в Данию.
Какой она все-таки ребенок! Неужели она не понимает, что ее просьба может ввергнуть его страну в войну?
Разве у него и так мало неприятностей? Два его брата заключили нежелательные браки и из-за этого их не принимали при дворе; а извечная американская проблема не выходила у него из головы ни днем, ни ночью.
– Ответьте мистеру Рексхоллу, что Англия ничем не может помочь королеве Дании до тех пор, пока сама Дания не вернет ее на свой трон. Если это случится, мы поддержим ее. Как вам кажется, до него дойдет то, что вы ему скажите, а? Что?
Но мистер Рексхолл, весьма оптимистично настроенный джентльмен, остался в Лондоне в надежде, что король изменит свое решение.
Каролина-Матильда без всякого энтузиазма ждала в Селле возвращения Рексхолла. Она догадывалась, что Георг ничем не поможет. Он, конечно, не одобрил их замысел, зная, что подобная авантюра с самого начала обречена на провал.
Однажды майским утром она проснулась очень рано и села у окна, выходившего в сад. На деревьях набухли почки, на некоторых уже чуть-чуть проклюнулись крошечные листочки.
Как красиво здесь, в Селле, подумала она. Вошла одна из фрейлин с испуганным и взволнованным выражением лица.
– Мадам, – сказала она, – один из ваших пажей умер.
– Умер?!
Каролина-Матильда быстро направилась в комнату пажей. Она увидела молоденького мальчика, лежавшего распростертым на кушетке, вздрогнула и отвернулась.
– Как это случилось?
– Мы не знаем. Ваше Величество, – был ответ.
– Врачей вызвали?
– Да, Ваше Величество. Они предположили, что он что-то съел.
– Бедное дитя, – промолвила она и слегка коснулась губами его лба.
Она не могла забыть его. Что-то съел? Что-то испорченное? Случайно или это было сделано преднамеренно? Разве можно быть уверенной? Бедное дитя. Чем он мог кому-то помешать?
Каролина-Матильда лежала в своей постели, когда пришли камеристки, чтобы помочь ей одеться.
– Есть ли какие-нибудь вести из Англии?
– Никаких, Ваше Величество.
– Уверена, что Рексхолл скоро будет здесь, – сказала она.
Они уложили ей волосы, одели ее, и Каролина-Матильда отправилась на прогулку во французский парк. Нужно обязательно совершать небольшой моцион. Георг всегда говорил, что их семья предрасположена к полноте, и как он оказался прав. Она начала ощущать неудобство от своего чрезмерного веса, вызвавшего у нее одышку.
Вернувшись из сада, она почувствовала, что ей не по себе, поэтому она удалилась в свои покои и прилегла. В горле у нее было жжение и сухость.
Вошли фрейлины и, увидев в каком она состоянии, встревожились. Исчез яркий румянец с ее лица – характерная особенность их семьи; она выглядела странно непохожей на себя.
– Мне немного нездоровится, – сказала она.
– Мадам, может быть следует позвать врачей? Она покачала головой.
– Мне кажется, словно горло сдавили раскаленными щипцами.
Фрейлины не сказали ей о том, что недавно умерший маленький паж тоже жаловался на подобные симптомы.
Когда же Каролина-Матильда позволила врачам осмотреть себя, те сразу поняли, насколько серьезно она больна.
Король Георг был обременен заботами. События в Северной Америке разворачивались не так, как следовало бы и как предполагали они с Нортом. Он считал отношение оппозиции к этому вопросу почти предательским. Именно постоянные обращения оппозиционеров к правительству и их несогласие с политикой последнего в отношении американских колоний воодушевляли колонистов. Чатем надоел всем в Палате лордов.
– В конечном счете, мы будем вынуждены уступить, – заявил он. – Так давайте уступим, пока можем, а не когда нас заставят.
– Убрать войска из Америки? Невозможно! – настаивал Норт.
– Невозможно! – повторял король.
Чатем, Чарлз Фокс и Эдмунд Берк выступили против короля и правительства. Джон Уилкис, ставший лордом-мэром Лондона, совместно с членами гильдии Сити, составил петицию, в которой королю предлагалось распустить правительство, поскольку именно оно было повинно в нынешних плохих отношениях между Англией и Америкой. Георг, всегда ненавидевший Уилкиса, ответил, что коль скоро ему понадобится совет, он обратится за ним к своему правительству.
Конфликт тем временем разрастался. Гейдж, будучи главнокомандующим, предпринял попытку захватить вооруженный отряд колонистов при Конкорде, но потерпел поражение при Лексингтоне, а вскоре за этим последовало падение Банкерс-хилла.
И как раз в то время, когда Георг переживал эти тревожные события, из Селля пришли печальные вести.
Прочитав письмо, он уставился на него в оцепенении, а затем слезы хлынули из его глаз.
Его сестра Каролина-Матильда умерла!
Этого не могло быть. Ведь ей всего двадцать четыре года. Правда, ей пришлось многое пережить, но ведь она еще почти ребенок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48