– И еще, Ваше Величество, нельзя допустить, чтобы кто-либо из друзей лорда Бьюта занял его пост хранителя личных денег короля.
– Боже мой, – с негодованием воскликнул Георг, – неужели, мистер Гренвил, меня можно в чем-то заподозрить после всего, что я сделал?
– Это крайне необходимо для министров Вашего Величества и для Сити, чтобы быть уверенным в том, что лорд Бьют не является главным советником Вашего Величества, – покорно, но твердо проговорил Гренвил.
Король отвернулся, и когда его министр ушел, послал за лордом Бьютом, чтобы сообщить ему последние новости.
Георг был удивлен, с каким смирением воспринял Бьют свою отставку, хотя он и сам многое отдал, лишь бы спастись от своих вечно спорящих друг с другом министров. Георг не особенно сожалел по поводу его ухода. Вспоминая о прежних днях, когда он буквально молился на этого человека, когда боялся взойти на престол, если его не будет рядом, он поражался тому, как все изменилось за такое сравнительно короткое время.
– Это ненадолго, – пробормотал король, – но у меня нет иного выхода, как согласиться с этим требованием.
Бьют кивнул.
– Вы сами сообщите моей матери?
Бьют пообещал сделать это. Оставшись один, король задумался о Бьюте и своей матери. По правде говоря, их взаимоотношения, с которыми его познакомила в столь грубой форме толпа на улицах, шокировали его. В этом была главная причина изменения его отношения к человеку, которого он некогда считал своим «дорогим другом».
А как же я сам? Я ведь тоже совершил брачный обряд с Ханной Лайтфут. И если тот брак был настоящим, и если Ханна еще жива, тогда, значит, я не женат на Шарлотте. Мы живем в грехе, как и моя мать с лордом Бьютом.
Нет, такого не может быть, убеждал он себя. Я не должен даже допускать такой мысли. Если я буду держать все это в голове вместе с Питтом, Гренвилом, Уилкисом и прочим, то сойду с ума.
Нет, нет, об этом больше не следует думать. Бьют на время уедет, а моей матушке придется примириться с его отсутствием. В конце концов, разве это не они заставили его отказаться от Сары? Так почему же его мать должна жаловаться на то, что пробудет без Бьюта всего несколько недель?
Его матушка, как и он сам должны забыть о своих собственных неприятностях и заняться устройством брака для Августы.
Принцесса Августа была очень взволнована своей предстоящей свадьбой. Ей подарили миниатюрку с изображением будущего супруга, и нельзя сказать, чтобы оно ей не понравилось. Каролина-Матильда переживала это событие, словно сама шла под венец.
– Одна свадьба влечет за собой другую, – заявила она. – В следующий раз будет моя очередь. О Августа, подумать только! Ты сразу же уедешь от нас в совсем незнакомую страну. Интересно, что из себя представляет этот Брауншвейг. Наверно, это недалеко от Мекленбурга. Как странно! Ты поедешь туда, а Шарлотта приехала сюда.
– Ничего странного в этом нет, – резко ответила Августа. – Все вполне естественно.
– Ну, конечно, естественно! – воскликнула Каролина-Матильда, кружась по комнате с развивающимися за ее спиной золотистыми волосами. – И следующей непременно буду я. Как ты думаешь, Августа, долго мне еще ждать?
– Долго. Ты ведь еще дитя.
– Мне тринадцать. А Шарлотте было всего лишь семнадцать. И я говорю тебе, что свадьбы всегда следуют одна за другой. Мне не терпится увидеть Карла. Интересно, он и в жизни такой, как на этом портрете? А ты не страшишься дурных предчувствий?
– Когда ты будешь в моем возрасте, дитя, то не только не испугаешься дурных предчувствий, а вздохнешь с облегчением.
Каролина-Матильда хихикнула.
– Надеюсь, он хоть немного красивее, чем наша бедняжка Шарлотта.
– Тс-с! Ты говоришь о королеве!
– Наверное, все немцы некрасивы.
– А мы? Ведь и в нас течет немецкая кровь.
– Это дедушка был немцем. А мы все англичане. Каролина-Матильда подсела к зеркалу и принялась внимательно изучать свое отражение.
– Знаешь, мне кажется, что я довольно красива, – удовлетворенно сказала она.
Августа иронически рассмеялась, а Каролина-Матильда не унимаясь хихикала. С тех пор, как Августа начала готовиться к свадьбе, она стала гораздо добрее относиться к младшей сестре.
В январе в Англию прибыл принц Карл Фридрих Брауншвейгский.
Георг сразу же невзлюбил своего будущего зятя, и тот платил ему тем же. Двадцатидевятилетний Карл Фридрих был весьма горяч. К тому же, он крайне неуважительно отзывался об английской политике; утверждал, что король неопытен, а лорд Бьют, до того как этого джентльмена отправили собирать свои вещички, водил короля за нос; а король отказывается от услуг одного из самых выдающихся из ныне здравствующих политических деятелей, подразумевая конечно же Уильяма Питта. Королю и его министрам сообщили о подобных его высказываниях, и это вовсе не расположило их к гостю.
Вдовствующая принцесса призналась, что ей никогда не нравилась семья принца. Когда лорд Бьют нанес ей тайный визит, она сообщила ему, что согласилась признать этого человека в качестве мужа для своей дочери лишь потому, что они вряд ли смогут найти ей другого. Старая герцогиня Вольфенбюттель Брауншвейгская – самая неприятная женщина из тех, с кем ей доводилось встречаться, заявила принцесса, она отказалась выдать свою дочь за Георга, хотя дедушка Георга очень старался навязать ему эту девушку. При других обстоятельствах, вдовствующая принцесса не дала бы своего согласия на этот брак. Но Августа действительно стала невыносима со своими язвительными комментариями по любому поводу. К тому же она стала проявлять слишком большой интерес к политике. Она поддерживала Питта, и вместе со своим братом герцогом Йоркским, фактически, приняла сторону оппозиции и тех, кто выступал против политики двора. Августа совала нос во все дела. Ну что ж, пусть попробует проделать такое в Брауншвейге.
Вдовствующая принцесса отправилась к своему сыну, чтобы поговорить с ним о предстоящих церемониях.
– Не понимаю, зачем нам нужно лезть из кожи вон, чтобы пустить пыль в глаза этому Брауншвейгу, – сказала Августа.
– Я вполне согласен с тобой, – ответил Георг.
– Этот малый неотесанный мужлан. Он не поймет разницы между придворной церемонией и сельским балом. Зачем же тогда пускаться в расходы?
– Да, расходы предстоят немалые. И не забывай, что мы должны еще изрядно приплатить ему за то, что он берет ее в жены.
– Восемьдесят тысяч фунтов, плюс ежегодная рента пять тысяч фунтов и три тысячи в год на Ганновер. Дорогостоящее это дело – избавиться от твоей сестрицы. Поэтому, прошу тебя, попробуй обойтись без лишних расходов.
– Я так и думал. Надо распорядиться, чтобы слугам не шили новые ливреи.
Георг выглядел лучше, чем обычно в последние месяцы. Разрабатывать детальные планы расходов семьи – всегда было его любимым занятием.
– И я решил, – продолжал он, – что принца следует разместить в, Сомерсет-хаусе, а там не понадобится постоянная охрана.
Августа одобрительно кивнула, подумав при этом, что в прежние времена он непременно посоветовался бы если не с ней, то с Бьютом.
– Вряд ли принц поймет, – сказала вдовствующая принцесса, – что ему оказывают не тот прием, который обычно подобает человеку его звания. Мне представляется, что в Брауншвейге незнакомы с утонченными манерами.
Возможно, так оно и было, но принц сразу же почувствовал холодность, с которой его принимали, и пришел в ярость. Он не отличался деликатностью и не был намерен скрывать свое неудовольствие. Принц воевал в армии Фридриха Великого имел боевые заслуги, а поскольку он приехал в Англию, чтобы взять в жены перезрелую принцессу, освободив тем самым ее родственников, то, естественно, ждал лучшего приема.
Единственным человеком при английском дворе, обрадовавшемся ему, стала его невеста, но она была бы рада любому жениху.
По крайней мере, он оказался не безобразен, и она делала вид, что не замечает его грубых манер. Все придворные леди и джентльмены, видя настрой короля, невзлюбили заморского гостя и даже казалось, будто они пытаются настроить принцессу против него.
Но принц Брауншвейгский нашел способ отомстить. Когда он проезжал по улицам, и зеваки собирались вокруг его кареты, чтобы поглазеть на приезжего жениха, он был чрезвычайно любезен, приветливо махал рукой и улыбался. Вскоре он добился того, что его уже встречали одобрительными криками. Однажды он увидел в толпе солдата, который сражался рядом с ним в бою; он признал этого человека и обменялся парой слов с ним в присутствии окружавших их людей. Это еще больше укрепило его популярность. Принц, молодой жених, приехал за невестой в Англию, а к нему относятся весьма неуважительно. Его запихнули в Сомерсет-хаус, не выделили охраны, он вынужден ездить без сопровождения. Ясно, что король его унижает.
Люди были готовы вступиться за принца. Ведь это еще один повод, чтобы выразить свое недовольство королю и его министрам. Как они осмелились так отнестись к гостю! Это непатриотично, не по-английски! Что ж, жители Лондона научат своего короля хорошим манерам.
Где бы не появлялся жених Августы, всюду раздавалось: «Да здравствует принц!» Женщины слали ему воздушные поцелуи, мужчины кричали до хрипоты, а принц втайне радовался. Но привести короля и его министров в еще большее замешательство можно было только одним способом, и принц Карл приступил к действию. Он завязал знакомства с ведущими представителя оппозиции, – изучив английскую политику, он понимал, какой это возымеет эффект, – и был приглашен к герцогам Камберлендскому и Ньюкаслу. Не успокоившись на этом, он нанес визит мистеру Питту в его резиденции в Хейзе.
– Он просто подлец, – вгорячах сказал король, но вынужден был признать: принц перехитрил и его самого и министров. Это стало еще одним поражением.
Через четыре дня после прибытия принца, он и принцесса Августа обвенчались.
Принцессе Августе не понадобилось долгое время, чтобы обнаружить, что вышла замуж за весьма деспотичного человека. Его не особенно волновали мелочи бытия, и она была поражена, познакомившись с его, мягко выражаясь, грубоватым образом жизни. Она даже утратила свое высокомерие, всегда мешавшее ей иметь друзей. Теперь в облике этой некогда самодовольной женщины появилось что-то жалкое, особенно, когда она поняла, что ей предстоит новая жизнь в стране, о которой она ничего не знала, и с мужем, который был ей почти незнаком. Но Августа поняла, что теперь ее жизнь будет сильно отличаться от той, к которой она привыкла.
Каролина-Матильда со страхом наблюдала за всем происходящим. Замужество, решила девочка, это не такая уж забавная игра, как она некогда считала. А если, когда наступит черед младшей сестры, они выдадут ее за такого же принца-грубияна? Она содрогнулась. Ведь раньше все мужчины представлялись ей мягкими и ласковыми как ее брат Георг.
Новоиспеченный муж продолжал враждовать с двором. Пару дней спустя после свадьбы, когда он и его молодая жена, вместе с королем и королевой посетили оперу, ему представилась возможность свести счеты с королем.
Шарлотта, по примеру Георга, держалась очень холодно с принцем, что не понравилось Августе. Подумаешь, кем это она себя воображает, что держится столь высокомерно. Сестра какого-то ничтожного герцога из Мекленбурга, и еще смеет свысока относиться к принцу Брауншвейгскому!
А Шарлотта думала о том, как она счастлива, что ей достался такой муж как Георг. Георг так добр, так нежен, такой хороший отец и муж. Бедная Августа! Шарлотте было жаль ее.
Но разве Августа могла позволить жалеть себя этой глупой маленькой Шарлотте, которую почти как пленницу держали в Ричмонде и Букингемском дворце и которой никогда не позволялось высказывать своего мнения. Кто она такая, чтобы жалеть ее, Августу. Ведь всем было известно, что Георга уговорили жениться на ней и сделал он это только из чувства долга!
Когда они вошли в ложу, Августа сказала шепотом:
– Сегодня Опера будет переполнена. Все придут сюда. Интересно, появится ли здесь Сара Банбери? Если появится, то все будут смотреть на нее…все до одного. Говорят, что она самая красивая женщина при дворе.
– Даже если это и так, – сказала Шарлотта, – я сомневаюсь, чтобы все смотрели на нее. Им гораздо интереснее посмотреть на жениха и невесту.
– Бедняжка Сара! Ей придется довольствоваться нежными взглядами Георга.
Шарлотта слегка покраснела, но ничего не ответила. Хотелось бы знать, неужели он и вправду до сих пор думает о Саре?
Король и Шарлотта прошли в ложу и стали рядом, глядя вниз на публику. В здании Оперы воцарилось молчание. Это привело их в крайнее замешательство. Георг сел на свое место, и Шарлотта последовала его примеру. Затем выступили вперед принцесса Августа и ее муж. Публика в зале тотчас же вскочила со своих мест с радостными криками: «Да здравствует принц и принцесса!» Раздалось громкое: «Ура!» и возгласы: «Боже, храни молодоженов!» Августа и ее муж стояли, раскланиваясь во все стороны и принимая приветствия.
Затем Шарлотта, к своему ужасу, обратила внимание, что жених повернулся спиной к королю. Это было оскорблением, причем умышленным.
Она бросила взгляд на Георга, который, Шарлотта заметила это сразу, понял, что случилось. Его голубые глаза выпучились немного сильнее обычного, но он не подал виду. В этой ситуации он ничего не мог поделать. Люди приветствовали молодоженов столь шумно, как бы назло королю и королеве, которых встретили гробовым молчанием.
Георг принял решение и сообщил его Гренвилу:
– Они должны уехать и немедленно. Я не потерплю их здесь.
– Сир, визит должен продлиться еще несколько недель.
– Меня это не интересует, мистер Гренвил. Я сказал, что они должны покинуть Лондон послезавтра, и это мое последнее слово.
Георг упрямо сжал губы. В этом вопросе он проявил непреклонную решимость поступить по-своему.
Вдовствующая принцесса одобрила его действия.
– Я с радостью распрощаюсь с этим человеком, – сказала она, – к тому же, с тех пор как Августа вышла замуж, она стала еще невыносимее, чем прежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48