Он формирует новый кабинет, лорд Бьют займет в нем место при условии, что согласится оказывать Питту безусловную поддержку.
Когда Георг обсудил это предложение с лордом Бьютом, тот понял ловкий ход Питта. Такие условия полностью лишили бы Бьюта власти. Ему пришлось бы стать заместителем Питта, и это фактически свело бы к нулю все то, ради чего Бьют трудился многие годы.
Условия Питта совершенно неприемлемы, сказал Бьют королю, и нужно попросить его предложить какое-нибудь альтернативное решение.
Питт ответил, что кабинет должен быть сформирован из его сторонников. Он сам будет государственным секретарем, а лорд Темпл – первым государственным казначеем; в кабинете не должно быть места ни для одного человека, не поддерживающего его политику.
Бьют вместе с вдовствующей принцессой явились в апартаменты короля, чтобы обсудить создавшееся положение.
– В следующий раз Питт попросит корону, – заметил Бьют, иронически засмеявшись. – Слыханное ли дело – выдвигать подобное предложение! Никто, видите ли, не смеет обладать властью, если не соглашается подчиняться мистеру Питту!
– Пока Питт правит Англией, – вставила его мать, – ты никогда не будешь настоящим королем, Георг.
Георг согласился с матерью и Бьютом. И он не был склонен скрывать свое возмущение от Питта.
«Вы хотите, чтобы я унизился и принял ваши условия , – написал он ему, – тем самым открыто признал ошибочность своих действий. Нет, мистер Питт, прежде чем я подчинюсь этим условиям, я вначале водружу корону на вашу голову, а свою шею подставлю под топор.»
– Ну, и что мы будем теперь делать? – спросил Георг Бьюта, когда его послание было доставлено Питту. – Вы сами могли бы сформировать правительство?
Лорд Бьют не сомневался в том, что смог бы сделать это; но он с некоторым опасением вспомнил о комьях грязи, летевших вслед за его каретой. Когда же на улицах города появлялся Питт, повсюду раздавались подхалимские выкрики.
– Люди будут против нас, потому что Питт не на нашей стороне, – пожаловался Бьют. – Они видят в нем подобие бога.
Он не упомянул о том, какого мнения народ о нем самом, но это мнение ему было ведомо достаточно хорошо. Ему стало известно, что Георга просто передергивало, когда он слышал на улицах непристойности в адрес своей матери и ее любовника, и зная хорошо Георга, он опасался, что такие постоянные шутки могут разгневать короля, поскольку в душе Георг был человеком строгих правил, и мечтал вновь вернуть Англию на стезю добродетели. Да, им следует проявить крайнюю осторожность.
– Пожалуй, самое лучшее – это посулить Питту какую-нибудь компенсацию, – предложил Бьют, – и чем щедрее, тем лучше. Это должно быть нечто такое, от чего он не сможет отказаться. Затем, когда он примет наши условия, мы пустим слух, что это была своего рода взятка. Тогда это значительно снизит его популярность.
И принцесса, и король нашли такой выход весьма разумным и принялись обсуждать, что бы ему предложить.
– Самое банальное, что приходит на ум, – это пост генерал-губернатора Канады, – сказал Бьют. – Представляете, он сразу окажется в трех тысячах миль от Англии. Что может быть лучше?
– Вы думаете, что он примет этот пост?
– Стоит попытаться. Можно предложить ему пять тысяч фунтов стерлингов в год.
– Он никогда не был меркантилен.
– Но к Канаде у него особое чувство. Он считает ее своим завоеванием. Вполне возможно, что он примет наше предложение; а когда он это сделает, пойдут разговоры, что Питт предпочел Канаду, иными словами, оставил Англию ради новой страны.
Георг согласился, что это отличная идея, и тотчас же было составлено письмо на имя мистера Питта. Зная о его интересе к доминиону Канаде, который фактически является его завоеванием, король имеет величайшее удовольствие предложить мистеру Питту пост генерал-губернатора с окладом в пять тысяч фунтов стерлингов в год.
Питт ответил быстро и по существу. Даже если бы при этом ему разрешили сохранить свое место в Палате общин, он все равно отказался бы от этого предложения, поскольку намерен остаться в Англии, которой принадлежит его сердце.
Следующим предложением было герцогство Ланкастер – весьма и весьма лакомый кусочек, так как все, чем ему пришлось бы заниматься – это принимать поступления от канцелярии государственных сборов для королевской семьи.
Но мистер Питт был слишком хитер, чтобы попасться в эту ловушку.
И, наконец, поступило последнее предложение. Его жена становится баронессой Чатем, он сам будет получать пенсию в три тысячи фунтов стерлингов в год. Пенсию предлагалось выплачивать трем поколениям – после смерти мистера Питта пенсию будет получать жена, затем старший сын, а если жена умрет раньше, чем он, то пенсия перейдет еще и к внуку.
Если предыдущие предложения были отвергнуты с презрением, то относительно последнего Питт заколебался.
Когда он рассказал о нем своей жене, то увидел, как ее глаза радостно засветились. Значит Эстер хотелось быть баронессой Чатем! Он любил Эстер давно и беззаветно. Она была из семейства Гренвилей – одной девушкой, среди многочисленных братьев; еще до женитьбы Питт частенько бывал в Вуттон-холле, где очаровал не только Эстер, но и ее братьев своим красноречием и несомненно величественными манерами. Он женился на Эстер семь лет тому назад, у них было пятеро детей – три мальчика и две девочки; самому младшему Джеймсу исполнилось всего несколько месяцев. Питт был очень предан своей семье. Только его семья и его карьера имели для него значение; особенно он заботился об Эстер.
Своим взглядом она невольно выдала себя, и он догадался, что ей очень хотелось бы обладать этим титулом, и в его власти было дать ей титул баронессы. Он понял также, что ей пришлась по вкусу и идея о пенсии. Три тысячи в год, и не только в течение его жизни. Разумеется, они вовсе не бедны.
За Эстер дали солидное приданое; он сам немного получил от своей семьи; кроме того герцогиня Мальборо – весьма эксцентричная особа – оставила ему десять тысяч фунтов за его великодушную, как она написала в завещании, защиту и поддержку английских законов. Последнее предложение короля пришло без всяких условий. Он мог принять его, не изменяя своим принципам. Временный уход с политического Олимпа мог бы оказаться даже желательным, поскольку он мучительно страдал от подагры.
Король и Бьют удивились и чрезвычайно обрадовались, когда Питт принял это предложение.
Первым шагом явилось назначение Чарлза Уиндема, графа Эгремонта на место Питта в качестве министра, ведающего южными территориями. Бьют считал, что народу следует при этом разъяснить, что Питт принял пенсию и титул для жены в обмен на свой пост.
В придворном циркуляре было написано:
«Достопочтенный Уильям Питт передал свои полномочия в руки короля и ушел в отставку, а Его Величество изволил назначить графа Эгремонта одним из главных министров Его Величества. Принимая во внимание огромные и важные заслуги упомянутого мистера Питта, Его Величество милостиво изволил дать указание подготовить грамоту, гарантирующую леди Эстер Питт, его жене, титул баронессы Великобритании, под именем, титулом и званием баронессы Чатем, передающийся ее наследникам мужского пола; а также пожаловать упомянутому Уильяму Питту ежегодную ренту в три тысячи фунтов стерлингов в течение его собственной жизни, жизни его жены и их сына Джона Питта, эсквайра».
Как и рассчитывал Бьют, люди изумились, услышав эту новость. Но Бьют не собирался останавливаться на этом. Как и большинство политиков он имел своих прихлебателей в литературных кругах, которых использовал для своих собственных целей. Вскоре на улицах Лондона распевали весьма нелицеприятные песенки в адрес поверженного кумира.
Питт не мог допустить, чтобы его поступок был неправильно понят народом. Как политик, много сделавший для своей страны, что признавали даже его враги, он честно заслужил пенсию в три тысячи фунтов в год и титул для жены и потомков. Но он не допустит того, чтобы люди поверили, будто все это он принял в обмен на свой пост.
Он распространил письмо, где изложил подробности в истинном свете..
«Обнаружив, к своему великому удивлению, – писал он, – что причина и способ моего ухода в отставку были восприняты в Сити в значительной мере неверно, также как и наимилостивейшее и искреннее признание Его Величеством моих заслуг, сделанное уже после моего заявления об отставке, были бесчестно истолкованы как сделка ради того, чтобы я отказался от своего народа, я вынужден рассказать правду относительно этих двух фактов и сделать это таким образом, против которого не будет возражать ни один настоящий джентльмен.
Причиной моего ухода в отставку явились расхождения во взглядах касательно мер, которые следует принять в отношении Испании, представляющих чрезвычайную важность и затрагивающих честь Короны, а также самые насущные государственные интересы (и это основывается на том, что Испания уже сделала, а не на том, что Двор, возможно, в дальнейшем намерен предпринять).
Лорд Темпл и я представили Его Величеству в письменном виде, скрепив нашими подписями, свое скромное мнение по этому вопросу, но оно было отвергнуто всеми остальными министрами короля. Я подал в отставку 5 числа этого месяца, чтобы не нести ответственности за шаги, которые я уже больше не смогу контролировать. Наимилостивейшая оценка моей деятельности, подтвержденная Его Величеством, последовала уже за моей отставкой. Я не добивался этих наград, они сделаны добровольно, и я всегда буду гордиться тем, что получил их от самого лучшего из монархов.»
Единственное к чему стремился Питт: люди должны знать, что хотя он уже не занимает места в кабинете министров, у него не было намерения отказываться от своего долга.
Вдовствующая принцесса, не ведая о настроениях народа, была рада такому повороту событий. Вместе с лордом Бьютом она навестила своего сына и, обняв его, воскликнула: «Слава Богу, Георг, ты теперь настоящий король Англии!»
ВИЗИТ В ДОМ КВАКЕРОВ
Король и королева завтракали вместе. Как любила Шарлотта эти утренние часы. Георг всегда вел себя настолько обходительно, и она действительно поверила в то, что он относится к ней все с большей привязанностью. Это удивляло и радовало ее, так как она прекрасно понимала, что некрасива, а Георг, с его голубыми глазами, золотистыми волосами и свежим цветом лица, несомненно был обаятельным мужчиной. В королевском одеянии он выглядел поистине величественно; а этим ранним утром он был особенно мил. На завтрак он выпил только чашку чая.
– Я должен следить за собой, – объяснил он Шарлотте, – чтобы не растолстеть. Полнота ведь тоже досталась мне в наследство.
– Но чашка чая это слишком мало! Я прошу тебя съесть чего-нибудь еще.
Он довольно натянуто улыбнулся, давая ей понять, что хоть он и решил быть хорошим мужем, ей вовсе не следует вмешиваться даже в вопрос о его завтраке.
Георг тактично переменил тему разговора.
– Тебе наверное, покажется интересным праздник, который устраивает мэр Лондона. Вряд ли тебе приходилось видеть что-либо подобное.
– В Англии я чуть ли не каждый день вижу что-нибудь новое, о чем и не подозревала прежде. Это делает мою жизнь такой насыщенной.
Георг украдкой взглянул на нее. Они женаты уже два месяца. Неужели еще нет никаких признаков? Ведь он исправно исполнял свои супружеские обязанности. Вполне возможно, что она уже ждет ребенка.
– По-видимому мы будем гостями Сити, – произнесла она. – Я очень люблю Сити. Мне он кажется удивительно интересным.
– А как твои успехи в английском?
– О… вполне сносно. Я беру уроки каждый день.
– Скажи-ка что-нибудь.
Она попробовала, запинаясь, а он поправил ее. Они вместе посмеялись над ее необычным произношением. Какое счастье, сказала она, что он может так хорошо говорить по-немецки.
– Даже когда я научусь свободно общаться на английском, давай разговаривать на моем языке, когда будем оставаться вдвоем. Пусть он станет нашим интимным языком.
Он кивнул головой.
– Ну, а теперь… о планах на девятое.
Она мило улыбнулась. Как ему нравилось составлять планы! Он готов потратить столько усилий, чтобы пригласить гостей на самый обыкновенный бал даже тогда, когда его мысли должны быть заняты важными государственными делами. Например, делом мистера Питта.
– Очень много разговоров о мистере Питте, – рискнула сказать Шарлотта.
– Но он больше не входит в кабинет министров, – хмуро сказал Георг.
– Я слышала, что в городе очень переживают по поводу его отставки.
– Кто сказал тебе это?
– Я… я не помню. Это обсуждают все. По-видимому, многие сожалеют об его уходе. Говорят, что он великий человек, и печально, что его таланты больше не послужат стране.
Георгу это не понравилось. Она должна усвоить, что он не намерен разговаривать с ней о политике. Он достаточно насмотрелся на то, как женщины суют свой нос, куда им не следует. Георг даже начинал подумывать, что и его матушка слишком часто вмешивается; но она пожилая и мудрая женщина, и он всегда прислушивался к ее мнению. А Шарлотте он не собирается позволить стать еще одной советчицей.
Жены и любовницы королей часто стремятся властвовать над ними. Нельзя сказать, чтобы он – Георг Третий находился под чьим-то сильным влиянием… за исключением, конечно, его матери, да и то в пору его юности.
Георг начал размышлять о том, как однажды ему, возможно, придется объяснить матери, что отныне он будет принимать решения самостоятельно. А Шарлотте надо указать на это с самого начала.
Он резко оборвал ее:
– Этот вопрос решен. Он не должен тебя интересовать. Лучше давай я тебе покажу маршрут, по которому пройдет праздничный парад, организуемый лордом-мэром.
Георг расстелил на столе карту, и Шарлотта сразу же переключила свое внимание на нее. Это напоминало ей старые добрые времена с мадам де Грабов.
– А где будем находиться мы? – спросила Шарлотта, следя за пальцем Георга, показывавшем ей маршрут.
Георг слегка покраснел, и Шарлотта удивилась его волнению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48