Верю, что получится, но - слу-чай-но! Я буду искренне рад, Полковник...
Полковник бежал к вертолетам и мучительно соображал: как же ему самому случайно спастись, если все неслучайно погибнут в воздухе? Летать-то он не умеет...
ДЕЙСТВИЕ - 1, ЭПИЗОД - 3
КОЛУМБИЯ. РАЙОН АНТЬОКИЯ (Центральная Кордильера), 2157 год от Р.Х., месяц август
(Продолжение)
Тропический лес под прозрачным брюшком вертолета казался морем, только абсолютно зеленым, местами черным, а еще местами - расколотым лощинкой, в которой сверкало узенькое тело безымянной для гостей речки. Был бы радом Петр, он непременно вспомнил бы русскую песню из своего любимого двадцатого века про зеленое море тайги под крылом чего-то там тяжелее воздуха. .Но Петр отсутствовал по уважительной причине, и Иешуа счел сравнение с морем своим, и Мари - тоже, потому что банальные сравнения имеют обыкновение приходить в голову всем и каждому. И лощинка с рекой в данном случае представилась длинным узким островом в означенном зеленом море. Поэзия.
Справа, совсем рядом сверкал солнышком, запутавшимся в винте, вертолет охраны, сквозь колпак видны были пятнистые бодигарды, сидящие, как роботы, ровно и прямо, держащие на коленях черные, холодные даже при плюс тридцати восьми по Цельсию, "томпсоны". Бодигардам было не до леса и не до сравнений, они бдительно пасли вертолет с гостями, в котором только пилот имел оружие, тот же короткоствольный "томпсон", а гости за прозрачным шариком фюзеляжа казались открытыми всем наемным киллepaм мира. Хотя прозрачный шарик был пуленепробиваемым. Так что киллеры пока могли отдохнуть. Или выкатить пушку...
"Учитель, как вы думаете, Марк слышал нас?" - мысленно спросил Крис.
Иешуа не хотел, да усмехнулся:
"О чем ты, парень? Нас просканировали еще на въезде в поместье, помнишь зеркало?"
"Оно же для автомобилей. Чтоб мины обнаруживать..."
"Оно полифункционально по определению. Мины - тоже, но и их здесь не самим зеркалом ищут: там на нем такого всего набито - просто мини-лаборатория. Она легко определила на нас микрофоны, а дальше - дело техники: включить шум... Думаю, Ригерт слушал что-то лирическое: какую-нибудь медленную салсу, например... Он давно потерял нас, Крис".
"Это плохо?"
"Для него - да. Если что-то случится, у него возникнут проблемы на службе".
"А для нас?"
"Чем бы он нам помог, Крис? Здесь хозяин - Родригес, а силы Бюро - далеко: в Штатах, в Мексике. И задействовать их - для этого потребуется такая цепочка распоряжений, что собрать их - работенка для титанов... Так что Марк наш всемогущий - это всего лишь генерал без армии... Но что, в самом деле, за беда: не послушал он наши разговоры! Вернемся - расскажем".
"Вернемся, Учитель?"
"А куда мы денемся? У меня еще много дел на Земле..."
Молчаливый диалог шел мимо Мари, но она чувствовала: он идет и касается их не очень понятного и небезопасного путешествия, и если нужна еще одна частица отрицания, то-с неясным концом путешествия. Тот, кто внутри, жил пока тихо, до времени притаившись, но Мари ощущала его тревогу, и только железное спокойствие Учителя заглушало эмоции того, кто внутри. Баланс сил - так это называется. Силы внутреннего жильца - привычнее, но сила Учителя - предпочтительнее...
– Идем вниз, - сказал пилот.
Уж как так выходило, но разговаривать в этих крохотных стрекозах можно было, не напрягая связки: шум двигателя не проникал в кабину, не то что в эфиопских военных "сикорских".
– А что внизу? - немедленно поинтересовался Крис.
– Поля, - пояснил пилот. И через несколько секунд решил дополнить: - И фабрика.
Он погнал насекомое вниз, чуть ли не вертикально ввинтишись носом в горячий воздух - ремни безопасности натянулись, вжали пассажиров в кресла. Сбоку тот же маневр точно и красиво повторил вертолет охраны. А снизу стремительно приближались низкие длинные здания, крытые металлочерепицей, и Крис машинально подумал, что людям в этих зданиях существовать тяжко, если без кондишена: дневная жара раскаляет крышу, и внутри образуется пекло, в котором должны хорошо себя чувствовать только черти, если они существуют. И, упираясь руками в спинку переднего кресла, успел подбить итог: вот ведь Сын Божий существует, значит, и чертям на роду написано иметь свою преисподнюю...
Она началась сразу за пуленепробиваемой дверцей вертолета, пассажиры просто вошли в нее, как в баню, в сауну, в хамма - куда еще? - рубашки и шорты сразу стали мокрыми, и тем удивительней показались им встречающие: приветливые, спокойные и абсолютно сухие. Или вегетатика особая, или привычка.
Встречающих было трое. Два молчаливых индейца в традиционных белых штанах и широких рубахах и один отдаленный наследник Колумба, высокий, поджарый, седой, как и положено здесь - чуть узкоглазый, улыбающийся.
– Как долетели? - спросил он, поочередно каждому протягивая руку.
Бодигарды из второго вертолета стенкой выстроились сзади гостей. Охраняли, значит. Полковник стоял чуть впереди, посматривал по сторонам, искал врагов.
– Замечательно, - искренне ответил Иешуа. - А как вам удается оставаться сухим?
– Привычка, - приветливо объяснил седой, - ну и организм подстроился за столько-то лет. Я здесь уже двенадцатый год, почти безвылазно. Разве что в Медельин - развеяться, но не чаще раза в месяц. И раз в год - в Мехико, там у меня родные... А зовут меня Эстебан.
– Вы делаете наркотик? - спросила Мари, потому что ответ именно на этот вопрос ее интересовал. В данный момент.
– Я? - удивился Эстебан. - Не дай бог! Наркотик делают рабочие под руководством химиков и немножко инженеров. А я не химик и не инженер. Я даже не рабочий. Я просто присматриваю всеми: чтоб химики правильно химичили, инженеры - инженерили, ну и так далее.
– Вы - менеджер, - удовлетворенно, потому что поняла, сказала Мари.
– Точно! - обрадовался Эстебан. - Такая, знаете ли, универсальная профессия: руководить профессионалами в узком смысле этого слова... Вас, кстати, не раздражает моя болтовня?.. Вы уж простите, тут поболтать особо не с кем, а вы - люди новые, эрудированные вроде, культурные и уж точно - важные. Вон, патрон сам специально на связь выходил: мол, все показать, все рассказать, накормить, напоить, поцеловать взасос и посадить в машинки. Как программа, пойдет?.. Да, еще кстати, а вы вообще-то по какой части? По химической или по инженерной? Или по финансовой?
Иешуа смеялся.
И мрачный бравый Полковник улыбался.
Тот, кто внутри, тоже не видел в человеке по имени Эстебан кого-то опасного, даже индейцы в штанах и рубахах не казались ему бандитами. Мари опередила изумленным вопросом, вернее, вопросами не успевшего стартовать Криса:
– А телесеть у вас есть? Газеты приходят?
Крис недовольно поморщился: ну, блин, женщина, вопросы прямо изо рта вынула.
– Девушка, родная, - тоже засмеялся Эстебан, - последний раз я читал газету месяца два назад, когда по случаю сидел в сортире в отеле "Интерконтиненталь". Слышали о таком в Медельине?.. А этот поганый ящик я не смотрю принципиально, потому что пятнадцать лет назад он развел нас с женой.
– Это как? - не поняла Мари.
– Она смотрела концерт какого-то crazy на полную мощность, а он мешал мне читать книгу хорошего писателя Габриэля Гарсия Маркеса, такого, знаете, непростого древнего писателя, что под crazy музыку его трудно понять. Тогда я взял да и выкинул ти-ви с двадцать второго этажа и навсегда улетел в Колумбию.
– Чтобы понять Маркеса на его родине?
– Чтобы полиция не достала... - отрешенно, в сторону заметил Полковник.
Похоже, он что-то этакое знал про Эстебана и не очень любил веселого менеджера.
– Да что вспоминать, - пресек возможные дополнительнь вопросы Эстебан. Что прошло, то забыто... А что я должен был узреть по телесети и прочесть в газете?
– Этот человек сегодня, - Полковник указал на Иешуа, - самая знаменитая персона в мире. Супер ви-ай-пи. Вот уже месяц все десять миллиардов живущих на земле говорят только о нем, думают только о нем, обсуждают его действия, его слова, его намерения. И вот он - здесь. Это - чудо. А вы - газету в сортире...
– Я ж не врал... - опечалился Эстебан. - Слушайте, незнакомец, а вы не певец, случайно?
– Случайно нет, - сказала Мари. - Он - Сын Божий, Мессия, Иисус Христос. Проглотите сразу столько?
Тут Крис наконец сообразил, почему Мари лезет поперек всех со своими вопросами. Сообразил, потому что услышал: ну не нравился ей Эстебан. Как и Полковнику. Почему не нравился - это паранорм Крис пока понять не умел, а суть все же поймал. Не прямую мысль, а фон. Негативным он был... И успокоился: раз так - пусть спрашивает. Хотя чему тут не нравиться? Нормальный мужик. Веселый, отвязный. А что полиция в Мехико, если верить Полковнику, по нему плачет, так это его заботы. И Полковника, кстати: кто здесь шеф безопасности, в конце концов?..
– Проглотить-то я могу что угодно, - задумчиво произнес Эстебан, - только каково это будет моему желудку... Вы, девушка, всерьез, или у вас такая манера шутить?
И тут Иешуа перестал посмеиваться и даже улыбку убрал с лица.
– Стоп! - сказал он, поднимая руки вверх. - Прекратили фехтование. Кто я-не имеет никакого значения для нашего любезного хозяина и уж тем более - для моего интереса его деятельностью в наркобизнесе. Простите мою ученицу, Эстебан, она молода и неопытна, вы ей не страшны, но подозрительны: много говорите, на ее взгляд, а значит - что-то скрываете. Вот она и пытается вас уколоть своей рапирой: хочет посмотреть, какого цвета у вас кровь. Пустое, Мари! Все, что Эстебан хочет скрыть, нас никак не касается... Ведите, Эстебан, начинайте экскурсию, мы хотим видеть все.
Он обнял Мари за плечи и легонько прижал к себе. Она почувствовала, как волна тепла вошла в ее тело, и вместе с теплом возникла мысль:
"Ты права, девочка, он не самый безгрешный человек, но нам его грехи не судить и не отпускать, да не время сейчас разбрасывать камни. У нас иная цель..."
И Крис тоже ясно услыхал эту мысль.
– Мессия? Иисус Христос?.. - Эстебан недоуменно говорил сам с собой, идя впереди гостей и их бодигардов во главе с Полковником. - Странно... Если я проворонил Второе Пришествие - это нехорошо, конечно. Но с другой стороны, грехов у меня столько, что на Царство Небесное я все равно не потяну... Так что прав незнакомец, ох как прав: какая мне разница - кто он! Да хоть бы сам Всевышний - я уже в аду...
Они шли по узким тропкам, проложенным среди невысоких кустов коки. Там, где они шли, кока еще дозревала, а вдали, на следующем поле, согнувшись, медленно передвигались люди, мужчины и женщины, с большими корзинами - собирали листья. На ком-то - соломенные шляпы, на ком-то - платки, все упакованы в одежды по горло, защищены от нестерпимого даже для местных жителей солнца...
– Сбор идет постоянно? - спросил Иешуа.
– Да, - ответил Эстебан. - Кока же зреет постоянно, климат позволяет...
Он уже не балагурил, был собран, даже молчалив: то ли все: еще думал об услышанном, то ли наоборот - забыл и приступил к своему делу.
– А разве нельзя механизировать ручной труд?
– Зачем? В Колумбии - избыток рабочих рук. Так мы хотя бы даем заработать по крайней мере половине населения страны, а если механизировать - будет занята только десятая часть. То же - в Эквадоре, в Перу, в Боливии - Крису казалось странным, что Учитель задает мало вопросов, что он никак не проявляет своего отношения к тому, что половина населения страны занята в наркобизнесе, что он идет по полю этаким ленивым и не слишком заинтересованным туристом, только камеры в руке не хватает, и они, Крис и Мари, должны ему соответствовать и тоже помалкивать. С другой стороны, Крис уже знал, что Учитель ничего никогда не делает без потаенного, неведомого даже близким ему людям смысла. Если молчит значит так надо, и нечего зря напрягаться...
А они уже пошли по цеху, в котором как раз имелась кое-какая техника (вот тут, видимо, командовали помянутые Эстебаном инженеры), которая помогала выдавить сок из листьев, а потом началось царство химиков, где из тягучего сока выделялся экстракт коки, а дальше потянулись так называемые "чистые комнаты" вот уж чего не ожидалось на таком говенном на вид производстве! - где производился непосредственно кокаин.
– В остальных зданиях все то же самое, - сказал Эстебан.
– Догадываюсь, - кивнул Иешуа. - А зачем такая чистота производства? Неужели вы официально сертифицируете товар?
– Ну, не в международных медицинских организациях, конечно, но марку держим. Прошли времена дешевого и скверного кокаина. То же - с героином, то же - с травой. Конкуренция, как ни смешно, велика. Пойдет грязный товар - оптовики перекинутся на химию или на органику: там всегда чисто, а результаты - не хуже, если не круче. Больше вложишь - больше получишь... Кто это сказал? Маркс? Леонтьев? Чемберлен?.. Да, к слову - о чистом товаре: как насчет обеда, сеньоры? Ведено накормить...
Они стояли на большой площади, образованной торцами четырех зданий-цехов. Еще когда подлетали, Крис заметил, что здания образуют ровный крест, и подумал: а ну не символ ли это? Подумал так, но сказать вслух постеснялся: засмеют ведь, особенно - Мари. А сейчас опять пришла та же сопливо романтическая мысль, даже больше: он вдруг ощутил себя в некоем мистическом центре креста на пороге Ада, где сходятся силы, рожденные Светом и Тьмой, и начинают...
Что начинают силы, он додумать не успел.
Мари сказала каким-то задавленным голосом:
– Очень плохо...
А Иешуа схватил ее в охапку, вскинул на спину, крикнул:
– Всем разбежаться! В поле! За стены! На землю! И рванул с Мари на плечах в сторону недалекого поля с кокой, на краю которого стояли неизвестного предназначения металлические контейнеры.
И Полковник заорал оглушительно:
– Оружие к бою! Эстебан, где ваши хваленые "шмели"? И тут Крис наконец увидел, что с запада, со стороны заходящего солнца к ним, к центру этого чертового креста летят темные тяжелые вертолеты. Тяжелые, понял Крис, потому что донельзя шумные. А темные, потому что солнце застили. Пять штук. И взметнулась пыльными короткими фонтанчиками земля в метре от ног Криса, словно прошили ее чем-то, и Крис запоздало сообразил, что с вертолетов стреляют, и тут же услышал выстрелы сзади себя, очнулся наконец от столбняка, рванул, высоко подпрыгивая, туда же-к контейнерам, добежал до них целым и невредимым, упал рядом с Мари.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77