.. э-э... без Божьей, естественно, помощи...
Много виски уже было выпито, некоторые слова забывались.
Иешуа обозлился и оттого проснулся.
Встал, поднял руку. Стихли все.
– Я, собственно, о чем? - спросил Иешуа неизвестно кого. Похоже - себя. И сам себе ответил: - Я, собственно, о Боге. Ты, Григорий, не совсем прав. Бог не только и не просто любит человека, хотя любит, конечно, нельзя отрицать. Но запомните все и передайте родным своим, и друзьям, и друзьям друзей своих: это не слепая родительская любовь, но умная и дальновидная. Бог не для того сотворил человека, чтобы водить его за ручку и оберегать от любой напасти. Бог сотворил его себе в помощь. Он так же зависит от сотворенного Им человека на сотворенной Им Земле, как и человек от Него. И поэтому Он хочет, чтобы человек не звал Его, чуть что не так, не обращал взор горе по поводу и без повода, а сам работал. Сам! И руками, да, но-в первую очередь! - головой. Давно пора головой... Люди столь же ответственны за все, что происходит на Земле, - даже если происходящее и не является делом рук человеческих. Ответственны и за засухи, и за землетрясения, и за наводнения, и за неурожайное время - будь то пшеница, виноград или так любимые вами кофейные зерна. Мы равно с Богом ответственны за нашу Землю, и недостойно валить на него то, в чем мы так же равно виновны. А может, даже и больше... Если честно, намного больше... Вы спросите: в чем ваша вина сегодня, когда страну поразила засуха? Да в том, что вы - не вы конкретно, но вообще люди планеты! - не научились управлять движением воды на земле и под землей. Скажете: не сумели пока? Не соглашусь: все еще не захотели. Потому что до сих пор работу руками предпочитаете работе головой. То, что я сделал, - я должен был сделать. Забудьте о засухах навсегда, вода не иссякнет и не исчезнет! Но сделал я это и для того, чтобы вы поняли наконец: планета - ваша. Один философ - Крис должен знать! - верно заметил: "Бог уходит в себя и предоставляет Историю действию человеческой свободы". И если я здесь сегодня, то лишь для того, чтобы научить вас быть свободными... А теперь извините меня, друзья, я очень устал и очень хочу спать. Я, что бы вы там ни думали, не железный.
И ушел.
А оператор как раз дожевал солидный кус жесткой копченой финской колбаски и выключил камеру. Одновременно. Завтра раненько перегонит запись в Дыре-Дауа, и мир услышит наконец, зачем здесь Мессия. Отельчик в Кэллафо был, конечно, не пятизвездный, но Иешуа-то привык ночевать при дороге, завернувшись в покрывало весной или осенью и в овечью милоть зимой. А тут даже ванна с душем имелись. И, что характерно, вода была.
ДЕЙСТВИЕ - 1. ЭПИЗОД - 2
СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ, НЬЮ-ЙОРК, 2157 год от Р.Х., месяц сентябрь
Иешуа не нравился Нью-Йорк. Иешуа не нравились Париж, Рим, Марсель, Барселона, они казались ему слишком громоздкими, шумными, вонючими, бездельными, непонятными, фальшивыми и неприемлемыми - пока, во всяком случае, вот разве только Александрия - это было хоть краешком похоже на воспоминание о потерянном времени, о брошенном мире; а об эфиопских крохотных городишках и говорить нечего: они все словно пришли сюда из далекого прошлого, такими, похоже, и в будущее войдут. А Нью-Йорк - это вообще ужас, это Вавилон Вавилонов, это город, стремительно пикирующий на маленького человека с заоблачных высот, огромной каменной тушей тяжко накрывающий его, давящий, лишающий права дышать свободно. Почему он именует себя, городом Большого Яблока?.. Большого - да, но коли Яблока, то непременно червивого, с гнильцой, с душком...
– Город поразительно безвкусен, потому что архитектурно не пропорционален, - заявила Мари.
Поздно ночью они сидели в тесном номере дешевого отеля, в одном из трех ими нанятых номеров - где-то в районе восьмидесятых улиц, неподалеку от Гарлема, на двенадцатом этаже кирпичной, грязной коробки, скучно ужинали все теми же обрыдлыми "биг-маками", которые притащил Крис из недалекой non-stop забегаловки, а чем они и отличались от эфиопских, то лишь некоей свежеподжаренностью, если термин "свежий" вообще подходит к этому кулинарному, с позволения сказать, американскому изобретению.
Могли и поесть, как люди, где-нибудь в ресторанчике, в итальянском или арабском, которые работали чуть ли не до утра, - с нормальной едой, простой, съедобной и сытной, с дешевым калифорнийским вином, ненамного отличающимся от любимого Иешуа древнего галилейского. Могли и поселиться не в двухзвездной ночлежке, а хотя бы в трехзвездной - например, в районе пятидесятых, неподалеку от строеного-перестроеного здания ООН, где полно недорогих, но чистых отелей, предназначенных для секретарей и референтов многолюдных ооновских делегаций.
Иешуа не хотел.
Деньги у них были. Мари владела синей пластиковой картой французского банка "Societe Generale", на которой, по ее уверениям, скопилась вполне приличная сумма, заработанная ночным "бебиситтерством" плюс регулярные взносы родителей, небедно живущих в Бретани, сумма, достаточная, во всяком случае, и для ресторанов, и для отелей в районе пятидесятых. Крис накануне отлета из Эфиопии снял со своего счета тоже хорошую кучу бырров, смешных эфиопских денег, поменял их на несмешные американские доллары и ощущал себя богачом. Но Иешуа не имел ни кредитной карты, ни кучи наличных, Иешуа равнодушно отказался даже от премии правительства Эфиопии, которая была присуждена ему "за спасение народа" - так значилось в экстренном решении кабинета министров. Иешуа узнал о ней постфактум из ти-ви, посмеялся и улетел в Париж, а оттуда - в Штаты, улетел, между прочим, на деньги, которые перечисляли на вышеназванную карточку Мари, на ее счет в банке, некие меценаты и филантропы, коих в последнее время развелось предостаточно и кои числили себя горячими и верными поклонниками Мессии, о чем многие достаточно регулярно сообщали по телефону Мари, а многие не сообщали, поскольку благородно желали остаться инкогнито. Такая вот прихотливая блажь вполне по Матфею: "Чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно".
Иешуа не верил филантропам, но от их денег не отказывался, к не отказывался от любых подаяний в то время, когда бродил со товарищи по бесконечным дорогам Галилеи, Иудеи, Самарии...
Мари - та вообще не хотела пользоваться этими деньгами. Она упрямо считала, что деньги - грязные, что, не исключено, за ними стоят какие-то спецслужбы, иначе откуда бы меценатам узнать номер ее счета в "Societe Generate"? Тайна же банковская... Но Иешуа было плевать на спецслужбы, он не слишком ясно представлял себе их роль в новом мире - ну, что-то вроде левитов при Иерусалимском Храме, только куда мощнее, так? - а летать на самолетах из города в город на что-то надо было, жить в двухзвездных отелях, питаться гамбургерами и пиццей тоже - позарез, а что отели именно двухзвездные - так Иешуа никогда не придавал излишнего значения быту: есть где голову прислонить и ладушки.
А Крису все вообще было по барабану, он обильно генерировал счастье и радость, внезапно и разом свалившиеся на него: он шел с Мессией рука об руку, бок о бок, щека к щеке, какие там еще части тела имеются! Эйфория от неожиданно исполнившегося Неожидаемого - так витиевато он объяснял свое состояние. Бывший философ все-таки... А про банковскую тайну он утверждал так: все можно купить, тем более с благородной целью...
Итак, Мари заявила:
– Город поразительно безвкусен, потому что архитектурно непропорционален.
За грязным окном комнаты виднелись разновеликие сталагмиты небоскребов, мощно подсвеченные разноцветными пушками лазеров - черные узкие прямоугольники на черном небе, и все это черное, черным же загрунтованное, было рассечено яркими вертикальными цветными линиями, как на каком-нибудь абстрактном шедевре из музея Гугенхейма. Все вообще-то казалось пропорциональным.
– С чего ты так решила? - спросил Крис. - Смотри, как красиво...
Образованный провинциал, никуда в своей жизни не уезжавший дальше Северной Африки, он сразу, как только они въехали на желтой капле такси в немыслимое Манхэттенское царство, почувствовал себя еще более счастливым, поскольку кто из африканских умных мальчиков и сегодня, и вчера, и позапозавчера не мечтал увидеть себя именно в Нью-Йорке, именно на Манхэтгене, откуда и только откуда неподатливая сука-жизнь покоряется сладко желающему того человеку.
Так он подумал, задавая Мари свой обиженный вопрос, и вдруг поймал насмешливый и быстрый взгляд Иешуа, почувствовал в том взгляде нечто острое, больно колючее, даже сам укол ясно ощутил, и вслед за уколом - из подсознания всплывший новый вопрос: почему жизнь сука?
И захотелось ответить - только кому ответить? - про свою жизнь жизнь других африканских мальчиков, коим не дано окончить универ даже какой-нибудь вонючий колледж не дано окончить, потому что их жизнь, которую Мессия увидел сначала с вертолета, а потом и с земли, но все же мельком увидел, на бегу, вскользь, потому что их жизнь по определению являлась сукой из сук.
И ответил бы - опять же, кому? - но Мари опередила:
– Улицы в Манхэтгене непропорционально узки по сравнению с высотой зданий. От этого кажется, что здания явились сюда из другого пространства с совсем другими пропорциями. Пространство города абсолютно несбалансированно. Оно давит и создает внутренний дискомфорт. Как если бы ты, Крис, играл в солдатиков не на полу в своем доме, а на поле стадиона, да еще во время футбольного матча...
– Я никогда не играл в солдатиков, - сердито ответил Крис, - и моим домом была такая же хижина, какие ты видела в Огадене. Пол там - земляной.
– Прости меня, - сказала Мари. - Я не подумала... Но согласись: здесь, в Нью-Йорке, все устроено для того, чтобы унизить человека, чтобы он почувствовал себя ничтожным и слабым... Город придумали очень умные и очень злые люди.
Крису вдруг расхотелось спорить. В общем-то Мари косвенно подтвердила его определение жизни, где злые суть сильные. А ведь ему понравился Нью-Йорк, несмотря ни на что - понравился. Африканские мальчики не любят разрушать сказки, взлелеянные в детстве...
– Почему жизнь сука? - тихо спросил Иешуа, и Крис - в который уже раз за совместное бытие! - опешил от нечеловеческой проницательности Мессии. Мысли он, что ли, слышит?..
А Иешуа продолжил: - Да, я слышу мысли, Крис. Но эту - про жизнь - я не услышал, а сам послал тебе. Это мой вопрос, Крис, и, похоже, ты не знаешь на него ответа... - жестом руки остановил вскинувшегося было спорить Криса. - То, что ты знаешь, неверно. Любое объяснение в защиту твоей правоты возможно, но любое окажется ложным в посылке, ибо жизнь всегда - дар свыше, а дар - каким бы он тебе ни казался! - нельзя осудить, очернить, проклясть. Его можно принять либо не принимать. Тем более что именно этот дар - жизнь! - всего лишь потенциал, от латинского potentia, то есть сила или мощь, и только от тебя самого зависит, какой станет эта мощь, как разовьется, куда будет тобой направлена и как она начнет взаимодействовать с другими потенциалами. У тебя он весьма велик, поверь мне.
– А мне что за прибыль? - Крис ерепенился, наступал, сам не ведая, зачем он это делает. - Во взаимодействии с другими, как известно из физики, возникает разность потенциалов, и пока, похоже, эта разность для меня - величина отрицательная...
– Разность потенциалов всегда рождает движение, а движение - одна из возможных форм существования Бога в нас.
– Одна из возможных?
– Полагаю, их бесконечно много, хотя сам термин "бесконечность" кажется мне очень условным. Он - всего лишь наше неумение увидеть предел и тем самым постигнуть Бога.
Хотел того Иешуа или нет, но он пустил Криса на хорошо знакомое ему поле философии.
– Неумение? Полно, Учитель! Церковь утверждает абсолютную невозможность Его постижения. А по Канту, непознаваемость Бога и есть доказательство его отсутствия: существование Того, кого нельзя познать, бездоказательно. Это наука, Учитель, а в ней по-прежнему царствует опыт.
– В истории науки есть немало примеров, когда утверждения, выведенные эмпирически, впоследствии подтверждались опытом. Так что не готов согласиться с незнакомым мне господином Кантом. Пока бездоказательно - согласен, но даже от доказательства частного до познания целого - опять бесконечность, то есть невидимость предела, очередная линия горизонта. И как вывод: необходимость двигаться вперед, максимально используя свой потенциал.
– Он, повторю, может быть отрицательным...
– Не знаю, как в физике, но в жизни - да. Поровну - положительного и отрицательного. По Библии - вечная борьба Добра со Злом. Как в бесконечности мира, так и в конечных его формах, в этом городе, например. Я согласен с Мари: он ужасен. Но не своей дурацкой архитектурой, в которой всего лишь местечковая мания величия, но аурой этого города, да простится мне заимствование чужого термина. Если по-моему, то - душой... Мы прилетели сюда днем. Мы ехали по городу, потом шли по его улицам, говорили какие-то необязательные слова его обитателям и слышали в ответ столь же необязательные. Мари знает, я не поклонник многих городов в Европе, но ни в одном я не встречал такой неискренних и закрытых людей. Не лица - маски, которые скрывают суть.
– Вам-то доступно ее увидеть, - усмехнулся Крис. Он все еще внутренне сопротивлялся, к тому же он не понимал почему его простенькое и емкое определение жизни, подслушанное Учителем и им же опровергнутое, сейчас вроде бы подтверждается столь суровой оценкой ауры или души Большого Города.
– Доступно, - подтвердил Иешуа. - Но ты опять ошибся: я не подтверждаю данную тобой оценку жизни. Я как раз опровергаю ее, и Нью-Йорк мне помощник. Потому что город этот - без Бога. Его жители заражены бациллой своего всесилия, а оно - прерогатива Бога. Вот ведь и ты недавно думал: именно отсюда легко покорить жизнь. Я слышал твою мысль как бесспорную - ты так ее нес. Но ложная эта уверенность, запрограммированная в людях, здесь живущих и сюда, как ты, стремящихся, рождает в них столь же ложное ощущение собственных силы и мощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77