Вы слышите не ухом, нет, чем-то внутри - намерения людей и животных. Более того: вы можете управлять ими. Да Бог с вами - вы невероятно много можете! Вы сами о себе что-то знаете, только не понимаете, что именно. Верно?
Мари удивиться бы, испугаться, растеряться - ну какая еще возможна реакция?.. ведь она всего лишь женщина!.. - но ни испуга, ни растерянности не возникло, даже удивления не появилось: тот, кто внутри, не позволил обычным человеческим чувствам вырваться наружу. Именно здесь не позволил - в присутствии этого всезнающего и всевидящего, но опасного, несущего угрозу не только ей - всем троим. Так решил тот, кто внутри. И она ответила на вопрос холодно и спокойно:
– Если я скажу - неверно, вы все равно не поверите. Вы знаете. Но зачем мне ваше знание? Что оно прибавит мне? Удачи? Счастья? Или наоборот - горя и бед?.. Что я знаю, то знаю. Что узнаю - сама узнаю. Я вообще сама по себе. Как кошка. Не трогайте кошку: она не помнит человека, но лишь место. Какое? Например, где человек обидел ее. И еще. Кошки чувствует людей. А я, как вы говорите, не просто кошка, а какой-то прибор, умеющий чувствовать. Так вот, я чувствую, что вы мне не нравитесь. Что от вас исходит опасность. Не могу понять - какая именно, но ощущаю: лучше избежать ее. Лучше встать и уйти. Немедленно!
Она, кстати, так и не села на пол, продолжала стоять - рыжая худая кошка в выцветших голубых джинсах, в маечке с надписью на английском "Спасите наших детей", в сандалиях на босу ногу, с красным платком, повязанным на предплечье левой руки.
Хозяин засмеялся:
– Уйти вы не сможете. Во-первых, вас никто сюда не тянул на веревке - сами явились, благодарите за это господина Ханоцри, называющего себя Мессией. У него, как у Мессии, есть задача: найти пропавших детей. О'кей, это - тема для разговора, я готов к нему... А во-вторых, в этот дом никто не может без моего желания ни войти, ни выйти.
Иешуа терпеливо молчал и слушал этот парфюмерный бред самодовольного человека, действительно очень мощного паранорма, - Иешуа не мог, как ни пытался, пробиться сквозь поставленный хозяином блок, не улавливал ни мысли только слова, выпущенные хозяином на волю. Такой блок могли держать только он сам, Иешуа, и еще Петр, даже у Иоанна, тоже сильного паранорма, блокировка мозга была послабее...
Ты плакался, что не встречал паранорма вровень тебе, подумал Иешуа, так вот он. И лучше бы ты его не встречал!..
Пятнадцать самых могучих на Земле, включая Петра - все они работали на Службу Времени и, вероятно, работают на нее - кроме Петра, естественно, тот физически слишком далек от Службы, - наверняка продолжают как-то трудиться, хотя каналы времени, доступные Службе, намертво заблокированы Иешуа. Всего пятнадцать человек! Петр говорил: больше не нашли... Плохо искали. Вот он шестнадцатый. Только талант его, которому позволено было раскрыться, служит чему-то не тому, чему-то скверному... Хотя чему доброму служат таланты тех пятнадцати?.. Служба Времени, по мнению Иешуа, тоже работала ради весьма сомнительных целей - но это было только его мнение. Хотя и реализованное - в блокировке каналов, в отторжении Службы от Времени...
А Мари этот паранорм зря сказал все. Рано. Девочка может неверно оценить себя, пойти не так и не туда, не дай Бог - сломаться... Хотя почему?.. Ты же рядом. Рано или поздно, но ты все равно бы объяснил ей ее действительно редчайший дар. Правда, предварительно отточив его и скорректировав - как нужно для дела...
– Вы слишком самоуверенны, потомок. - Иешуа решил, что пора брать нить разговора в свои руки и вести ее туда, куда задумано. Куда было задумано еще в Париже, когда внезапно пришло решение лететь в Нью-Йорк, когда таксисту в аэропорту был назван адрес именно этого вонючего отеля, когда ждал звонка, абсолютно открывшись, сняв все блоки, чтобы нынешний собеседник нашел именно его в безумном нью-йоркском ментальном вареве, ждал с необычным для себя нетерпением, потому что знал: этот - найдет. Ему - хочется. Давно. И нашел ведь! Так что пора показать ему, кто хозяин положения... - Вы слишком самоуверенны и не по чину...
Иешуа, не вставая с пола, обернулся, протянул руку к двери лифта, едва заметной на синей стене, и резко сжал пальцы в кулак.
И дверь взорвалась, разлетелась на мелкие и не очень мелкие куски, и посыпались серебряным дождем осколки зеркал, укрывавших стены лифта, и выскочили в зал четверо коммандос, дежурившие в лифте, выпрыгнули, прикрывая руками и автоматами головы от осколков, и привычно, как их учили, упали на пил, вжались в него, не снимая рук с головы.
– Пошли? - Иешуа встал и обратился к спутникам. Хозяин тоже вскочил. Именно вскочил - торопясь.
– Подождите. - Он явно не хотел, чтобы гости уходили, но старался держать лицо. - Вы же не сможете: лифт поврежден...
– Для кого как... - туманно пояснил Иешуа, и лифт дернулся, потом еще раз и плавно пошел вниз, открыв взору шахту, всем своим деловым рабочим видом жуть как дисгармонирующую с абстрактной фантазией дизайнера, придумавшего разностенный зал с деревом Эдема посередине. - А что, сюда, кроме как на лифте, нельзя?.. А лестница?.. Ну, в случае пожара или прорыва канализации...
– Нет сюда никакой лестницы, - почему-то раздраженно сказал хозяин. Только лифт.
– А и верно, - расстроился Иешуа, прямо-таки закручинился, - я и запамятовал: вам лестницы-лифты ни к чему. Вы у нас телепортируетесь туда-сюда. А как насчет ваших бодигардов? Они на лифте?.. Или вы их тоже - туда-сюда?
Иешуа уверенно брал игру в свои руки. Он понимал, что пока это - именно игра, но не собирался затягивать ее, потому что он явился сюда из Европы не для словесных пикировок, а для конкретного дела, и подходила пора делать его, а не выяснять по-дурацки: кто из двоих сильнее как паранорм. Во-первых, неинтересно, а во-вторых, выяснять-то особо нечего...
Даже Крис понял, что Учитель закончил малопонятный этап молчания и приступил к столь же пока непонятным действиям. Взорванный лифт впечатлял, конечно, но Крис успел повидать нечто более впечатляющее - ожившие реки, например, так что пока, понимал он, идет разминка, а если прибегнуть к театральной терминологии, что уже позволил себе Иешуа, то - интродукция, завязка, а вся интрига, кульминация - впереди... И вдруг ощутил в себе слова Учителя: "Забери у бодигардов оружие, пока они не очухались".
"Зачем?" - не понимая, спросил Крис и вдруг сам осознал, что спросил мысленно.
И Иешуа услышал его и так же ответил:
"Эти идиоты могут с испуга затеять стрельбу. Очень не хотелось бы..."
И в этот мысленный диалог нежданно вмешался третий - хозяин:
"Не затеют. Они ничего не сделают без моего приказа".
"Забери", - повторил Иешуа и произнес уже вслух: - Давайте говорить вслух, господин... Хартман, если не ошибаюсь? Джереми Хартман, сорока двух лет, холост, родился в городе Сода-Спрингс, штат Айдахо, в семье Энн и Джошуа Хартманов, единственный ребенок, родители умерли, когда мальчику было шесть автокатастрофа, воспитывался одиноким дедом по линии матери в городе Бландинг, штат Юта, там и проявились начальные паранормальные способности... Напомнить, господин Хартман, как они проявились? Или давайте без церемоний: напомнить, Джереми...
– Не надо, - быстро ответил хозяин, на глазах меняясь, словно старея, волосы, только что легкие и красивые, вдруг обвисли сосульками, кожа выдала сетку морщинок у губ и глаз, да и глаза - синие-пресиние! - вдруг выцвели, потускнели. Ослабил внимание - потерял "эффект маски".
– Что не надо? - Иешуа не снижал давления на Хартмана. - Не надо по имени? Или не надо напоминать? Точнее формулируйте, я не понял... Итак, городок Бландинг на юге штата, школа, седьмой, если не ошибаюсь, класс, девочка-одноклассница по, имени Рэйчел Треверс...
– Не надо, - повторил Хартман, - я помню...
– Не сомневаюсь, - сказал Иешуа. - Еще бы не помнить! Бедная Рэйчел до сих пор коротает деньки в приюте для умалишенных, и навестить ее некому. А может, навестим ее, а, Джереми?.. Телепортируемся в Юту, это нам с вами - раз плюнуть, зайдем в приют, попробуем вытащить женщину из сумрака. Я в свое время, в Галилее первого века, пробовал - получалось. Думаю, и у вас получится...
Крис посмотрел на Мари, поймал ее успокаивающий взгляд, а услышал непроизнесенное:
"Не надо беспокоиться. Все в норме. Учитель владеет ситуацией... - и еще: - Я совсем не чувствую опасности. Была и спряталась. Но ведь она есть, есть..."
Крис понял: Мари даже не предполагает, что он слышит ее мысли. И если первые опосредованно адресовались именно ему - в конце концов их можно было понять и без всякой телепатии, взгляда хватало, то остальное Крису вовсе не предназначалось. А он услышал и застыдился: выходит, теперь ему придется прятать открывшуюся способность? Кому охота быть рядом с типом, который подслушивает любое сокровенное?.. Оборвал себя: а как же Иешуа? Он не скрывает, что слышит... И сам себе ответил: так то ж Учитель! Пусть он и объяснит, как ему, Крису, вести себя дальше-с внезапно проснувшимся, незваным, но довольно симпатичным даром. И, кстати, хорошо, что Мари не чувствует опасности: так спокойнее ожидать развития событий, которые текут невесть в какие края, а там, в тех краях, четыре конфискованных автомата погоды явно не сделают...
Он так и торчал посреди разноцветного зала - обвешанный оружием. Обернулся: ожившие и пришедшие в себя бодигарды стояли у раскуроченного лифта, который, оказывается, вернулся на место, - или его Иешуа вернул? - и никакой активности не проявляли. Игра в "замри": хозяин приказывает, слуги исполняют.
А Иешуа и Хартман по-прежнему стояли друг против друга под развесистым древом познания добра и зла, выросшим в припортовом ангаре на щедрой гидропонике, и вели малопонятную для окружающих беседу.
– А тремя годами позже, на выпускном вечере, вы обнаружили в себе дар и решили, что отмечены Богом, так?
– По-вашему, не отмечен? - Хартман - никакой не Ханоцри! - вновь обрел потерянную было уверенность, даже наглость, повел разговор на равных.
Крис не слышал Иешуа, не слышал Хартмана, блоки у обоих были каменные, непробиваемые, но никаким не паранормальным, а традиционно развитым у любого сапиенса чувством, называемым в народе шестым, довольно ощущал: рановато - на равных. Еще не вечер. Учитель еще даже не начал генерального сражения, он еще только играл полегоньку - как помянутая Мари кошка играет с живой и нахальной крысой.
– Почему ж? - вроде бы заколебался Иешуа. - Отмечены, конечно. Вы неплохо используете свой мозг - не в пример вашим временникам...
– А вы - не в пример вашим... - перебил Комплиментом
Хартман, довольно-таки хамским. Но Иешуа хамства не заметил.
– Только вот используете вы свой дар не ради добра, не ради помощи тем, кто, увы, не владеет таким же или более слабым даром, а ради... - замолчал, не находя определения. Спросил: - Кстати, ради чего, ответьте?
– Мир погряз в грехах, - зло сказал Хартман. - Вы это без устали талдычили аж две тысячи лет назад, а что изменилось? Только хуже стало. Но я могу спасти его. А если мы вместе? Мы вдвоем и с нами - отлично вымуштрованные солдатики... Ну, пусть не весь мир, но хотя бы тех, кто еще не затронут его смертельным вирусом...
– Прекратите демагогию, - раздраженно перебил его Иешуа. - Я, знаете ли, такие речи и сам могу часами произносить - на сколько связок хватит. И произносил - как раз две тысячи лет тому. Надоело... Лучше ответьте: почему вы взяли мое имя? Почему претендуете на родство со мной? Да вообще - кем вы себя считаете, Хартман? Посланцем Бога? Мессией? Самим Богом?.. Вы не тот и не другой. И тем более не Бог. Так кто же вы?
– Я посредник, - твердо сказал Хартман.
– Между кем и кем?
– Между Богом и людьми. Вспомните Книгу Иова. "Ибо Он не человек, как я, чтобы я мог отвечать Ему и идти вместе с Ним на суд! Нет между нами посредника, который положил бы руку свою на обоих нас".
– Я не вижу руки Всевышнего на вашем плече, Хартман. С чего вы решили, что имеете право назваться посредником? Вы претендуете на роль Авраама? Но он слышал глас Божий. Может, вам ближе Моисей? Но он говорил с Богом и получил от него Ковчег Завета. Или вам не дает спать моя судьба? Но я ее выстрадал собственной смертью... - Иешуа протянул Хартману руки: на запястьях синели уродливые шрамы от гвоздей, выкованных иершалаимскими кузнецами отнюдь не для римских распятий. А уж как вышло - не вина кузнецов... - Если и возможен вообще сегодня на земле посредник, то это я. Я был избран. А сегодня я снова жив и я здесь. Я вернулся. Вам придется поверить в сей факт, Хартман, и смириться.
– Могут быть два посредника. Я и один - сила. А вдвоем... - не отступал Хартман.
И, услышав эти слова. Мари почувствовала того, кто внутри: опасность она почувствовала. Не для Иешуа, не для Криса, даже не для себя, а для какого-то множества людей, непонятных, невидных, неощущаемых, но тем не менее существующих где-то рядом и не знающих своей судьбы.
– Вы заблуждаетесь, Хартман, - сказал Иешуа. - Вы скверный философ, тем более что из Гарварда вы вышли средней руки литературоведом. Читали, конечно, философию, учили, экзамены сдавали, но - все впустую. Но никакая философия не отменит изначально заложенного в наш мир: между Богом и человеком не нужен посредник. Когда Богу важно что-то сообщить людям, он посылает им некий знак будь то Завет между народом Авраама и Всевышним, будь то скрижали, переданные Моисею, будь то мое служение в земле Израильской и мое возвращение в сегодняшний мир. Когда-то я сказал то, что по-прежнему считаю основой веры в Бога и что умудрился сохранить для потомков не признанный Церковью Апостол Фома: срубите ветку и - Бог там, поднимите камень - и под ним вы тоже найдете Его. Бог - везде. И уж тем более - в каждом из нас. И нужна только вера, чтобы обрести Его в собственной душе. Всего лишь вера, но - бесконечная вера. А бесконечность - понятие малопостижимое, поэтому люди стали искать посредников для общение с Тем, кто - в нас самих. Полагаю, мои Апостолы первыми рискнули назвать себя посредниками, и это им сошло с рук. А потом появились папы, католикосы, патриархи, епископы, священники в тысячах храмов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77