В первый раз они встретились в кабинете лейтенанта, которому Хейз объяснял, что его назвали в честь пуританского проповедника Коттона Мэзера; и тут же добавил, что могло быть хуже – могли назвать в честь его отца Инкриса. Карелла повел новичка в инспекторскую и представил Мейеру, который ужасно беспокоился, что дело об убийстве в винной лавке, которым он был тогда занят, помешает ему пойти в синагогу, где Ирвина впервые...Факты, пожалуйста. Ближе к фактам.Трое слепых, убитых на протяжении трех дней. Никто не припомнит, чтобы у кого-нибудь был зуб против Джимми, или Изабел, или Эстер. Милые люди. Более того, милые слепые люди, а уж милее и не сыщешь. Разве что мать Джимми говорила, что он вместе с дружком из армии разрабатывает какое-то изощренное вооруженное ограбление или что-то в этом роде: впрочем, по мнению Кареллы, вероятность этого была примерно равна вероятности обнаружения на Марсе алмазных копей. Правда, чего только на свете не бывает. Мудр тот ребенок, что понимает своего отца, но еще мудрее мать, умеющая угадать будущего преступника в младенце, которого она кормит грудью. Да и то сказать, разве Джимми не был участником уличной банды под названием «Ястребы»? Был. И из этого отнюдь не следует, что парнишка всегда вел праведный и правильный образ жизни. Нет, из этого следует, что парнишка в свое время свернул на сторону не одну челюсть, и сломал не одно ребро, и вообще, вполне вероятно, вел себя так же дурно, как и убийца, перевернувший всю квартиру в поисках неизвестного им пока предмета.Если то, что искал убийца, было зарыто в квартире, речь может идти о каком-то небольшом предмете: полей и пастбищ в городских квартирах не наблюдается. Правда, есть двор, может, Джимми рыл там, если вообще где-нибудь рыл и что-нибудь зарывал. Ну да ладно, это выяснится сегодня вечером или завтра после звонка Мейеру. Завтра, завтра, завтра – дни здесь ползут прямо по Макбету, да только воскресенье никак не наступит. До воскресенья было еще двадцать минут, и только Бог знает – сколько недель или месяцев до понедельника. Карелле казалось, что понедельник не наступит никогда.Итак, имеется славный слепой, Джимми Харрис, мать которого считает, что он задумал какое-то страшное ограбление с использованием огнестрельного оружия; имеется, далее, его славная и невинная слепая жена Изабел, которая была не прочь повеселиться, и уж во всяком случае наезжала то в один, то в другой мотель со своим шефом, до безумия в нее влюбленным. Итак, двое славных слепых, один из которых, возможно, замыслил какое-то преступление, а другой, вернее другая, его уже совершила. Точнее, совершала регулярно, ибо прелюбодеяние по уголовному кодексу, действующему в городе, на службе которого состоял Карелла, считалось правонарушением, влекущим за собой как минимум трехмесячное тюремное заключение и штраф до пятисот долларов.Зря он не напомнил это старушке Джаннет в Форт-Мерсере. Ему бы следовало сказать: «Джанет, а тебе известно, что в уголовном кодексе есть статья под названием „Прелюбодеяние“, каковое квалифицируется следующим образом: „Вступление в половые отношения с человеком, у которого живы супруг или супруга“. Слышала о такой статье, Джанет?» Правда, она вовсе не призывала его нарушать закон – всего лишь приглашала в очаровательный ресторанчик. И к тому же, что это он вновь вспомнил ее?Эстер Мэттисон – еще одна славная слепая, у которой, правда, племянница – проститутка. В чем нет, разумеется, ничего предосудительного, если только игнорировать тот факт, что деньги, которые посылала племянница тете, это грязные деньги. Но Эстер, разумеется, могла его игнорировать, потому, что не знала, во-первых, чем занимается племянница, и, во-вторых, что банкноты эти достаются работой, которая, по идее, человеческих жертв за собой не влечет, однако дает возможность всяким проходимцам совершать другие преступления, тоже не влекущие за собой человеческих жертв, например, продажу наркотиков несовершеннолетним. Артур, наверное, и не задумался, но шестьдесят долларов, которые он заплатил сегодня вечером большеглазой Джасмин за два часа блаженства с проституткой, пошли прямо дурным людям, что заправляют всем этим бизнесом. И хоть Стефани Уэллс, известная также под именем Шана, не слишком много рассказала Карелле, он-то точно знал, что от каждого никеля, заработанного ей на минете, большой мастерицей которого она была, немалая часть отстегивается тем же проходимцам. Во всяком случае, славными парнями их никак не назовешь, и хоть пока Карелла не видел никакой связи между смертью тети и профессией племянницы, чем-то тут подванивало, такую вонь рано или поздно распознаешь.Итак, Джимми, Изабел и Эстер – три славных слепых. Положим, у каждого из них были, как говорится, свои скелеты в шкафу, да только непонятно пока, имеет это хоть какое-нибудь значение или нет. Есть детектив Карелла, который пока не знает, каков будет его следующий шаг, но знает, что это дело ему придется довести до конца, как доводил он до конца другие дела. Отыскивать факты, оценивать факты. Да, кое-что он уже отыскал и оценил, но толка пока, увы, практически никакого. Ну что ж, надо искать новые факты, которые потом можно будет оценить – в надежде, что и от этого толку не будет практически никакого, и тогда можно оставить службу в полиции и сделаться подметальщиком улиц или по крайней мере пойти домой и как следует отоспаться.Карелла зевнул.Он снова протер успевшее замерзнуть окно и решил, что завтра утром поедет в Даймондбек и попробует разузнать, почему кошмары продолжали мучить Джимми Харриса уже после того, как добрый майор Лемар обнаружил, исследовал и объяснил природу травмы, которая, по-видимому, послужила их причиной. Глава 11 Карелла надеялся, что это окажется не 83-й участок.В 83-м работал толстяк Олли Уикс.Остров Айсола был разделен на двадцать три участка, при этом пять из них располагались в Даймондбеке. Эти последние, по причинам, ведомым только прежнему начальству, нумеровались не в обычной последовательности, но через один. Начнем с 77-го. Он находится на восточной оконечности острова, прямо на границе с Риверхедом. Считается, что 77-у сопутствует удача, но это только из-за двух семерок и карточных ассоциаций: в действительности здесь самый высокий уровень преступности во всем городе, даже выше, чем в печально известном 101-м, в Западном Риверхеде. 101-й называют Последним Оплотом Кастера – в честь лейтенанта Мартина Кастера, который возглавлял здесь группу детективов. По странной прихоти полицейского жаргона 87-й, например, в быту назывался просто 8-7, 93-й – 9-3, но 101-й только полностью – 101-й. Поди разберись.Двигаясь в западном направлении от 7-7, вы, ребята, попадаете на территорию 7-9, где из окон инспекторской открывается, через шпили и башенки многочисленных домов, отделяющих помещение участка от реки, прекрасный вид на мост Гамильтона. 8-1 находился на другом берегу реки Даймондбек, и территория его распространялась на юг, обрываясь у Холл-авеню, где Северный Даймондбек официально становился Южным. 8-3 и 8-5 расположились прямо, как две монахини, один – лицом к реке, другой – к Холл-авеню, в той части Даймондбека, где сплошь и рядом попадались религиозные названия – авеню Святого Антония, Епископская дорога, бульвар Храма, аллея Райских Кущей. С востока оба этих участка граничили с 87-м, территория которого не взывала к столь высоким чувствам, за вычетом чувств тех, разумеется, кто здесь работал. На севере эта территория окаймлялась полосой реки, а на юге – Гровер-парком. Все, урок по географии окончен.Толстяк Олли Уикс работал детективом в 83-м. Карелла не любил иметь с ним дело, потому что Олли являлся настоящим фанатиком. А Карелла не любил фанатиков. Олли был хорошим полицейским и первостатейным фанатиком. Он только чуть-чуть не дотягивал до мизантропа. И то лишь потому, что оставалось еще несколько человек, которые ему по-настоящему нравились. Одним из них был Стив Карелла. Поскольку чувство это нельзя было назвать вполне взаимным, Карелла всячески избегал заходов на территорию 83-го, разве что крайняя необходимость возникала. Более того, он избегал даже звонить туда, если, конечно, не оказывалось, что убийцу с топором в руках последний раз видели на ступеньках 83-го участка. Неприязнь, которую вызывал у Кареллы Толстяк, граничила с неблагодарностью – в конце концов, тот недавно помог ему в расследовании двух дел.Карелла надеялся, что это окажется другой участок. Спросив у Софи Харрис по телефону, где они жили, когда Джимми было восемнадцать, он даже дыхание затаил в ожидании ответа. Сквозь телефонный шум и треск Карелла расслышал – в районе Лэндис и Динсли. Он с шумом выпустил воздух и рассыпался в таких благодарностях, каких этот простой ответ явно не заслуживал. Лэндис и Динсли находились на территории 85-го.Они добрались туда к десяти утра. У Мейера с похмелья трещала голова, но тем не менее он мог достаточно внятно рассказать о том, что вчера обнаружил или, вернее, не обнаружил дома у Харриса.– На мой взгляд, – начал он, – что-то было закопано в ящике на подоконнике, и кто-то этот таинственный предмет хотел откопать.– Джимми?– Может быть. А может, убийца. Я взял немного грязи на пробу...– Земли, – уточнил Карелла.– Что?– Это не грязь, это земля.– Да, земли... словом, ссыпал немного земли в пакет для вещественных доказательств и послал в лабораторию. Заметь, все это я проделал еще до того, как отправился к Ирвину на свадьбу. Ты мне задал вчера работенки.– А двор проверил?– Да. Но никаких следов не обнаружил.– Как выглядел этот ящик на подоконнике?– То есть?– Я спрашиваю, он что, тоже валялся на полу, вместе со всем остальным?– Нет, так и стоял на подоконнике.– Н-да, непонятно, почему это убийца все перевернул вверх дном и только ящик пощадил.– Что ж, может, это был не убийца, – Мейер пожал плечами. И тут же поморщился от боли. – Черт, голова болит при каждом движении. Не надо было мне пить. Честное слово, не надо. Меня никогда не рвет, я никогда не напиваюсь, но наутро голова всегда трещит.– А что ты пил?– Скотч. А какое, собственно, это имеет значение?– От одних напитков голова трещит больше, от других меньше. После джина похмелье страшное. И после бурбона тоже. Но самое страшное – коньяк.– Ну а я пил скотч. И все равно голова трещит. Наверное, это потому, что я еврей.– Это-то при чем?– У индейцев и евреев страшное похмелье после скотча. А у студенток еврейских колледжей бывают тяжелые головные боли после китайской пищи, известно это тебе? Потому что там слишком высок процент соды. И называется это синдром студенток еврейских колледжей.– Где ты, собственно, это выкопал? – поинтересовался Карелла.– Да уж выкопал.– Но где?– В библиотеке. В тематическом каталоге, рубрика: студентки еврейских колледжей.– Никогда в жизни не слыхал про такую рубрику, – заметил Карелла.– Да я и сам на нее наткнулся только потому, что работал тогда над одним делом, где индеец...– Да, да, заливай больше, – вставил Карелла.– Клянусь, истинная правда. Один индеец все время добавлял студентке еврейского колледжа в китайские блюда немного скотча, и у нее развились страшные головные боли. В конце концов я отыскал этого индейца и взял его.– Ну и что, исчезли боли?– Нет, зато индеец исчез. На шесть лет.– А как все-таки девушка справилась с болями?– Пошла к специалисту. Он сказал, что она носит нижнее белье на размер меньше, чем нужно.– А как он догадался?– Посмотрел.– Посмотрел где?– Ниже нижнего белья, – сказал Мейер, и оба расхохотались.Уже добравшись до 85-го и предъявляя свои жетоны постовому, охранявшему вход в участок, они все еще никак не могли успокоиться. Постовой посмотрел на жетоны, потом перевел взгляд на их обладателей, заподозрив в них самозванцев. Но все же впустил внутрь – черт с ними, пускай дежурный сержант разбирается. Снаружи, да и изнутри 85-й участок как две капли воды похож на 87-й: два больших круглых фонаря по обе стороны входа, широкие ступени лестницы, дежурка, медный турникет, за большим деревянным столом возвышается, как мировой судья в Англии, дежурный сержант. Карелла с Мейером предъявили ему свои жетоны и сказали, что хотели бы поговорить с кем-нибудь из детективов.– Вам конкретно кто-нибудь нужен? – спросил сержант.– Любой, кто в курсе деятельности уличных банд на территории вашего участка.– Тогда это, наверное, Джонси, – сержант вставил штепсель в одно из гнезд распределительного щита.– Майк, Джонси там? Ага, соедини меня с ним, пожалуйста. – Снова непродолжительное ожидание. – Джонси, у меня тут пара детективов, они интересуются уличными бандами. Можешь помочь им? – Не отрывая трубки от уха, сержант спросил гостей: – Вы откуда, ребята?– Из восемьдесят седьмого, – ответил Мейер.– Из восемьдесят седьмого; – повторил сержант в трубку. – Ладно, будет сделано, – и он вытащил штепсель из гнезда. – Ступайте наверх. Он ждет вас. Да, как там Дейв Мерчисон? Он ведь у вас по-прежнему дежурным сержантом, никуда не перевелся?– У нас, – ответил Карелла.– Привет ему. Скажите – от Джона Суини, мы когда-то вместе ишачили в Калмз Пойнте.– Непременно.– Спросите его насчет яичницы с ветчиной. – Суини почему-то засмеялся.Детективам 85-го каким-то образом удалось пробить себе отдельную табличку – «Подразделение розыска», – набранную большими черными буквами. Прямо под надписью было изображено что-то вроде руки балаганного зазывалы – такие картинки были в ходу во времена наших прабабок. Табличка придавала дежурке, во всем остальном вполне безликой и заурядной, некое благородство и достоинство седой старины. По железным ступеням они поднялись вверх – точь в точь как в 87-м. Поворот за угол, проход по коридору, до самого конца... А вот и инспекторская. Правда, тут турникета нет, вместо него ряд невысоких шкафов с картотекой, образующий нечто вроде стены поперек коридора. За потертым железным барьером находился стол, над которым навис гигантских размеров чернокожий в рубахе с короткими рукавами. На лице его было явно выжидательное выражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30