Тогда другой разговор будет.
– Это как же можно князем стать? – вытаращил на меня глаза хозяин. – Князем нужно родиться.
– Не скажите. Ежели паспорт есть, а в нем написано: граф, мол, такой-то, или князь разэтакий-то, то и все дела.
– Так ведь жена узнает обман и к приставу потянет!
– Когда повенчаемся, поздно будет тянуть. Самой, поди, не захочется Рогожиной быть. Вот ежели бы вы, Михайло Михалыч, помогли мне такой документ получить, то я бы в долгу не остался!
Домохозяин задумался. Видимо, такой вид бизнеса, ему в голову не приходил.
– А как же геральдики? Там ведь все прописано.
– У нас на Руси сроду порядка не было, – высказал я зрелую для своего юного возраста мысль. – Тем паче в каждой губернии своя особая геральдическая управа. Пока в них разберутся, я сто раз жениться успею. Да и приписаться к какому-нибудь роду можно. Великое дело, одним князем больше, одним меньше!
– Да-с, хорошая у нас молодежь растет, – уважительно сказал Михайло Михалыч. – Такое не каждому старику в голову придет. Этак каждый захотел, и враз князем стал!
– Вы подумайте, может быть, у вас найдется чиновничек знакомый, что в таких делах понимает. Я и его, и вас не обижу.
– Подумать можно. Есть у меня один приятель из этого департамента. Сам с виду, тьфу, а не человек, а в голове много понятий имеет. Поговорю. А пока может барышню прислать, али сразу двух?
– Барышни от нас никуда не денутся. Я и так всю ночь с их сестрами прокувыркался, сейчас отдохнуть самое время.
– Ну, отдыхайте, отдыхайте, ваше княжеское сиятельство, – засмеялся Михайло Михалыч. – Очень лестно было познакомиться с таким здравомыслящим юношей!
Однако отдыхать мне пока было некогда. Нужно было начинать поиски Ивана и доставать документы. Закинув по этому поводу удочку домохозяину, я отправился в Трактир вблизи Сенного рынка поужинать, и заодно познакомиться с ходатаями по делам, предтечами будущих адвокатов, которых там толклось великое множество.
Трактиром заведение называлось, потрафляя национальному чувству посетителей, на самом деле это был приличный, даже по петербургским меркам ресторан с двумя залами и отдельными кабинетам. Народу здесь было много, но особого веселья не чувствовалось. Посетители больше занимались делами, чем развлекались.
Не успел я сделать заказ, как около моего столика возник колоритный господин в визитке – однобортном коротком сюртуке с закругленными полами, и лорнетом в правой руке. У него были бритые щеки, длинное лицо и пронзительные глаза.
– Позвольте отрекомендоваться, молодой человек, Остерман Генрих Васильевич, ходатай по делам. Вы, как я вижу, здесь пока чужой, и никого не знаете?
То, что в течение двух часов два совершенно разных человека уверено принимали меня за провинциального лоха, мне не понравилось. Вероятно, я где-то сильно напутал со своей новой одеждой.
– Очень приятно, – вежливо ответил я. – Действительно, у меня здесь нет знакомых, я только сегодня приехал в Петербург.
– О, это легко исправить, – покровительственно сказал Остерман, – у вас теперь есть и знакомый, и друг, и покровитель!
– Один во всех трех лицах? Надеюсь это вы, Генрих Васильевич?
Моя легкая ирония новому знакомцу почему-то не понравилась, он ожидал вопроса, кто эти мои названные благодетели, и не придумал, как сразу ответить. Однако он не ушел и даже попросил разрешения составить мне компанию.
– Конечно, садитесь, буду рад, – пригласил я его к столу. – По каким делам изволите ходатайствовать?
– Что? – сначала не понял он, потом ответил: – Исключительно по всем!
– Жаль.
– Почему жаль? Я вас не понимаю, молодой человек!
– Значит, вы все знаете понемногу и ничего толком.
Генрих Васильевич обдумал мои слова и обиделся.
– Вы, молодой человек, не тот, за кого себя выдаете! – сказал он, отирая бледный лоб. – Вы действительно только сегодня приехали в Санкт-Петербург?
– А за кого я себя выдаю? – поинтересовался я, не отвечая на его вопрос.
– Давайте не будем пикироваться, – подумав, сказал новый знакомый, – у вас есть нужда в судебной помощи?
– Нет, я пришел просто поужинать.
– Тогда я, кажется, попал не по адресу, мне показалось, что вам нужен наставник.
– Наставник нужен каждому человеку, и коли вы свободны, то я приглашаю вас отужинать со мной, – миролюбиво сказал я, решив не гнать этого колоритного афериста.
– Сочту за удовольствие, – совсем другим тоном сказал Остерман. – Позвольте узнать, с кем имею честь.
Я собрался было опять назваться Рогожиным, но в последний момент передумал и сыграл на восточный мотив:
– Князь Абашидзе. – Надеюсь бывший президент Аджарии простит мне такое самозванство.
– Так вы князь! – уважительно сказал Генрих Васильевич.
– Наш род существует с седьмого века. А вы, вероятно, граф? – поинтересовался я совершенно серьезным тоном.
– Почему граф? – удивился новый знакомый.
– Разве Остерманы не графский род?
– Вы в этом смысле? Возможно, мы с графами Остерманами и в родстве. Правда, я об этом ничего не знаю.
То, что мой гость не примазался к титулованным однофамильцам, говорило в его пользу. Мужик оказался без снобистских понтов.
– Что будем пить? – спросил я его.
– Я больше русскую водку предпочитаю, – усмехнувшись, ответил он. – Квасной, знаете ли, патриотизм.
– Давайте водку. Вы как завсегдатай знаете здешнюю кухню?
– Да я вижу, князь, вы и вправду не просты. Паричок на Большой Морской покупали?
– Там, – засмеялся я, – не стоило?
– Первый признак провинциала: дорого и в глаза бросается. А с едой нам Селиван поможет, – обернулся он к ждущему приказаний половому. – Принеси-ка нам, братец Селиван, самого, что ни на есть лучшего, но не дорогого. Ты сам разберешься.
– Слушаюсь, ваша милость, – поклонился половой, – можете не сумлеваться, предоставлю в лучшем виде!
– Итак, чем, князь, вас привлекла наша столица?
– Кое-какие личные дела, – небрежно ответил я, не рискуя с первых минут знакомства заводить разговор о фальшивых документах. – Дела о наследстве.
– О, здесь я вам смогу пригодиться, я в таких вопросах собаку съел.
– Большая была собака?
– Вы все шутите, князь! А вот и наш Селиван возвращается. Чем ты нас, братец, побалуешь?
– Извольте-с, гласированная семга, во рту тает! Уточка с солеными сливами, да икорка – только сегодня с Астрахани, рыбец, фаршированный сельдереем, а на десерт «девичий крем».
Я после беготни и треволнений последних дней, когда некогда было нормально пообедать, готов был съесть что угодно, не то что семгу и нежнейшую утку. Однако Остерман, уписывая, впрочем, ужин за обе щеки, еще успевал кочевряжиться:
– Недурственно, однако утку у Демута готовят много вкуснее, а гласированная семга у Юрге не в пример здешней!
– Это кто такие? – задал я наивный для жителя столицы вопрос.
– Наипервейшие ресторации. Здешний трактир тьфу, по сравнению с ними. Ежели буду при деньгах – приглашу.
– Здесь что, в основном стряпчие собираются? – спросил я, когда от еды остались одни объедки.
– Стряпчие, ходатаи по делам, полиция. Кухня здесь неплохая, цены божеские, а музыка – пальчики оближешь!
Музыки, впрочем, еще не было, а пьяных – предостаточно.
– Так что у вас с наследством? – спросил порозовевший от выпитой водки ходатай по делам.
– Это долгий разговор, – ушел я от прямого ответа. – Как-нибудь в другой раз поговорим. Вы здесь каждый вечер?
– И каждый день тоже. Все-таки, князь, что-то в вас есть необычное. Чувствую, а понять не могу. С виду совсем вьюнош, а повадки взрослого человека. Вы мне нравитесь, и если у вас есть какая нужда, то давайте без церемоний!
– Приятелю нужно паспорт сделать, – кратко сказал я. – За ценой не постоит.
Генрих Васильевич внимательно посмотрел мне в глаза, пожевал губами.
– Такой вопрос сразу не решишь. Нынче в империи большие строгости. Везде видят французских шпионов.
– Ну, на нет и суда нет…
– Есть у меня, правда, один человечек… Паспорт-то фальшивый нужен или какой?
– Настоящий, фальшивый за пять рублей любой писарь напишет.
– А почему ваш приятель по своему не живет?
– Под судом был за растрату. А нынче жениться собрался на богатой вдове, вот и нужно чистое прошлое – иначе свадьбе не бывать.
– И много украл? – насторожился Остерман.
– Если бы много, то под суд бы не попал. Если хочешь воровать, есть одна дорога: либо вовсе не кради либо очень много. В карты проигрался и взял из казенных заплатить долг чести, да вовремя вернуть не успел.
– Человек надежный?
– Как за себя ручаюсь.
– Тогда верю, – пьяно усмехнулся новый приятель, – Есть в тебе, князь, что-то такое…
Больше на эту тему мы поговорить не успели. На сцену вышел оркестр, и Остерман весь обратился в слух. С благоговением приставив ладонь к уху, слушал, как оркестранты настраивают инструменты.
Когда я хотел что-то сказать, он остановил меня предостерегающим жестом:
– Тихо, сейчас начинают!
У меня музыка такого благоговейного отношения не вызывала, к тому же оркестр был так себе – играл всего три довольно простые вещи. Однако я подыграл новому знакомцу и сделал, как и он, благоговейное лицо. Потом мы, как и все гости, долго аплодировали музыкантам.
– Надо же, как за душу берет! – произнес Генрих Васильевич, вытирая повлажневшие глаза. – Только из-за одной музыки можно сюда ходить. А с паспортом, я думаю, дело сладится, – неожиданно вернулся он к нашим делам. Приходи, князь, сюда послезавтра, я сведу тебя с нужным человечком.
На том мы и кончили нашу общую трапезу. Остерман отправился в свою квартиру на Гороховой, я в свой клоповник на Мойке.

Глава девятая

Пока как– то решался вопрос с липовыми документами, я усилено искал Ивана. Особых новаций для поисков придумать было сложно, и пришлось идти по самому простому пути -ходить по центру города и местам скопления людей, вроде рынков, в надежде рано или поздно его встретить. Мне не оставалось ничего другого, как уповать на удачу или благоприятный случай.
За время моих странствий по городу, я по случаю увеличил свой гардероб, покупая одежду для разных жизненных ситуаций.
Так что теперь, при желании, мог выдавать себя за купеческого сына, гвардейского унтер-офицера, богатого недоросля, коробейника и бедного мещанина.
Маленький рост и худоба пока помогали избегать наездов представителей власти, которые, как сейчас в Москве милиция, паслись в общественных местах, лихоимствуя и лихоборствуя над беззащитными соотечественниками и гостями столицы.
Вопреки моим опасениям, убийство титулярного советника и его киллера со мной, видимо, не связали. Представить, что щуплый подросток сумел разделаться с такими мастодонтами, полицейским не хватило воображения. Я не замечал, чтобы полиция внимательно разглядывала недомерков неславянской наружности. Это не касалось мальчишек «моего возраста», постоянно пытающихся затевать со мной драки.
Были ли в розыске воинственные барышни с огнестрельным и холодным оружием, не знаю. Пока у меня не было нужды переодеваться в женское платье. При мне барышень никто не задерживал и не арестовывал, так что вполне возможно, что кровавая разборка у храма отца Глеба осталась без последствий.
Несколько раз я сталкивался с солдатами из эскорта Сил Силыча, но старался не попасться им на глаза и прятался в толпе. О том, что следствие по этому делу не закрыто, можно было судить только по слухам, которые продолжали циркулировать в городе. Больше всего народ волновали несметные мифические сокровища, похищенные и собранные разбойниками. Я этим воспользовался, чтобы дать новое направление следствию, и несколько раз обмолвился в трактирах, что главные богатства утоплены в Неве у дома убитого чиновника. Думаю, что такое зерно немедленно произросло на удобренной почве алчности и вскоре дало урожай.
На следующий же день, благо погода стояла жаркая, отыскалась целая армия страждущих обогатиться. Ничего не могу сказать о золоте, но несколько утопленных с грузом камней пресловутых рогожных мешков отыскалось. Происшествие это наделало столько шума, что убийство Сил Силыча отошло на второй план. Теперь следствию хватало забот и без поисков безродного мальчишки.
Мои отношения с истопниками также не прерывались. Они продолжали вести расслабленный образ жизни и охотно принимали угощение. Нужны они мне были для связи с Маканьей Никитичной, буде старуха сумеет что-нибудь узнать о судьбе Али Каждый раз я посылал ей через них гостинцы и добился своего, старуха пригласила меня на рандеву. Вторая встреча получилась не такой долгой и душевной, как первая. Может быть потому, что не вышло организовать хорошее застолье. Императора кто-то разгневал, и он в эти дни устраивал личные обходы жилых и нежилых помещений дворцов, на предмет проверки соблюдения правил морали и нравственности своими подданными.
Привел меня к старухе «обер-истопник» Иванов. Мне в этот раз пришлось нарядиться поваренком, что очень развеселило Маканью Никитичну.
– Знать, и тебе, князь-мирза, в слугах походить придется! – сказала она отсмеявшись. – Ну, да для нашего государя послужить не зазорно, и не такие люди служили нашим императорам.
Меня интересовала не история лакейства, а совершено конкретный случай, но, соблюдая протокол, я не спешил с вопросами.
– Как сами-то будете, драгоценнейшая Маканья Никитична? – спросил я, когда мне было предложено сесть и чувствовать себя в полутемной каморке как дома.
– Что мне сделается, старой старухе, – кокетливо ответила она, – кряхчу помаленьку. А ты-то как без своей крали обходишься, не нашел себе другую аморетку?
– Какое там, иссушила все сердце зазнобушка! Ни о чем как об амуре с Алевтинкой и думать не могу! – полубылинно, полуфривольно ответил я, романтически подкатывая глаза. – Корка сухая в горло не идет!
– А ты ее винцом размочи, – посоветовала старуха, – она и пройдет! Эх, молодость, молодость, думаешь, что краше зазнобы на свете нет, а потом пойдешь по сторонам глазами зыркать и чужим бабам проходу не давать… Все вы мужичины на бабью сласть падки, только бы амуры да тужуры крутить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39