Ему хотелось взять ее целиком, без остатка, и стереть из памяти голос Демьена, грозившего отобрать у него Ровену. Он не желал отпускать ее. Но как ее удержать? Можно ли совместить несовместимое? Нет, так не бывает. Они живут в реальном мире, и в этом мире мечты редко становятся явью.
Он зарычал, выплеснув в нее свое семя. Ровена прижала его к себе, вглядываясь в застывшее на его лице блаженство и ощущая, как по его телу проходят волны экстаза. Теплый поток соединил их той невидимой нитью, крепче которой нет ничего на свете.
Она взяла в ладони его лицо и приподнялась, чтобы поцеловать. Он опустил ее обратно на ковер, не отрываясь от ее губ, и провел рукой по нежной щечке.
Неистовые удары его сердца гулко отдавались в ее груди. Он положил голову ей на плечо и обнял, дожидаясь, когда оба вернутся обратно на землю.
— Останься со мной сегодня, Ровена, — тихонько попросил он ее. — Я хочу держать тебя во сне.
Она начала было объяснять, что это невозможно, но прикусила язычок. Она столько раз прикрывала любовные похождения своих дам, что пора бы и им сделать ей такое же одолжение.
Хотя вряд ли ее дяде придет в голову врываться к ней среди ночи. Ничего подобного за ним никогда не водилось. Жизнь его была размеренной, распорядок дня не менялся. После ужина Лайонел обычно удалялся в покои Генриха поиграть с королем в шахматы, затем шел спать. И никогда не беспокоил ее.
Она вполне может остаться со Страйдером, и ни одна живая душа не узнает об этом, за исключением их самих и ее подружек.
— Утром тебе придется сходить к Бриджит и попросить ее принести мне свежее платье, чтобы никто не заподозрил, что я провела здесь всю ночь, — ответила она.
— Так ты останешься?! — не поверил он своим ушам. — Да.
Вне себя от радости, он подхватил ее на руки и отнес в кровать.
Ровена накрылась его одеялом, наблюдая за тем, как он собирает одежду и аккуратно складывает ее на кованый сундук у своей не в меру огромной койки. Здесь, в его кровати, она с головой погрузилась в его запах. Он исходил от одеяла, от подушек, от всего на свете, цеплялся к ней, словно ярлычки, говорящие — она стала его частью.
Он задернул тяжелые брезентовые шторы, отделявшие спальную зону палатки, и задул свечу. Внезапно обступившая ее со всех сторон темнота испугала Ровену, но она почувствовала, как кровать проминается под его весом, и успокоилась.
Страйдер обнял ее и прижал к своему нагому телу. Она удовлетворенно вздохнула, закутавшись, словно в одеяло, в его тепло и мужской аромат.
— Страйдер? — раздался за занавеской голос Суона.
— Я сплю, Суон. Не трогай меня, если тебе жизнь дорога.
— Ты один?
— Суон! — рявкнул он. — Проваливай из моей палатки, а не то я отправлю тебя обратно в Утремер.
— Спокойной ночи, милорд, — сухо бросил Суон и добавил не менее резким, чем у Страйдера, тоном: — И лучше бы вам быть одному.
Суон удалился.
— Из него и впрямь вышла бы неплохая нянька, — презрительно фыркнул Страйдер.
Она прижалась к его плечу, стараясь заглушить смех.
— Да уж, у него наверняка получилось бы.
— Точно, если только несчастный ребенок не прирезал бы его во сне.
Она снова засмеялась, устроилась поудобнее в его руках, закрыла глаза и тут же поплыла в объятия Морфея.
Но одна мысль не давала ей покоя. Она слишком часто была со Страйдером, гораздо чаще, чем следовало, а через неделю у нее должны начаться женские дни.
Что, если они так и не начнутся?
Страйдер проснулся еще до рассвета. Ровена нежно посапывала рядом с ним. Он улыбнулся этому звуку и тому, как она устроилась на его плече, положив ладошку под щеку. Длинные белокурые волосы веером раскинулись у нее за спиной, спадая с кровати.
Как же она прекрасна в этой неясной предутренней полутьме. Ему захотелось взять ее прямо сейчас, но он удержался. У нее такой усталый вид, пусть поспит немного. Она жаловалась ему, что после смерти Элизабет сон бежал от нее.
Но в его руках она спала спокойно. И эта мысль согрела его сердце.
Он поцеловал ее ручку и неохотно поднялся, стараясь не задеть длинных волос и не разбудить ненароком. Впереди его ждал долгий трудный день, к тому же надо собрать своих людей и попросить Суона отправить посыльного к Шотландцу — надо ведь убедиться, что все благополучно добрались до места.
Страйдер снова поглядел на Ровену и улыбнулся. Он бы все на свете отдал за то, чтобы просыпаться вот так каждое утро…
Со вздохом отогнав эту бесплодную мысль, он быстренько умылся, оделся и отправился завтракать.
Ровена не знала, сколько было времени, когда ее разбудил разговор у палатки Страйдера.
Она открыла глаза и несколько мгновений не могла понять, где находится. Кровь бросилась ей в лицо, как только она сообразила, что до сих пор лежит в кровати графа, причем абсолютно голая. Кто-то — ей оставалось только надеяться, что это был Страйдер, — положил на сундук ее голубое платье. Желтого, в котором она была вчера вечером, и след простыл.
Этот кто-то также позаботился о миске для умывания, полотенцах и большом кувшине с водой.
Ровена откинула одеяло, собираясь умыться и одеться, и тут на нее напал приступ смеха — она увидела у себя на животе каракули Страйдера. Ее тело загорелось от воспоминаний о его прикосновениях, она накрыла слова рукой и улыбнулась. Она не станет смывать их прямо сейчас, пусть подержатся, сколько возможно.
Испугавшись, что кто-нибудь застанет ее голой в покоях графа, Ровена быстро привела себя в порядок и натянула платье. Слава Богу, Бриджит догадалась прислать ей наряд, который завязывался спереди, а не сзади. Молодец, понимает, что к чему.
Ровена надела свежие чулки, влезла в туфли и направилась к выходу.
Не успела она спуститься с холма, как увидела небольшую группу рыцарей, сгрудившихся вокруг старушки, которая пыталась изъясниться с ними по-арабски. Женщина вопрошала, способен ли кто-нибудь понять ее.
Рыцари недружелюбно насупились, осыпая старушку оскорблениями на нормандском варианте французского. Если кто-то и знал арабский, он не подал виду.
— Я понимаю вас, — пробралась к ней Ровена. Мужчины неохотно расступились, излучая в сторону Ровены враждебность и недовольство, но она уже давно привыкла к подобному обращению, и оно не задевало ее. Главное, что волновало ее в этот момент, — желание помочь старушке.
В центре круга стояла женщина в одежде сарацинской служанки. Рядом с ней — худенький хрупкий мальчишка лет восьми, если не меньше. На нем также была арабская одежда, но, судя по чертам лица и светлой коже, он был европейцем. Из-под шляпы и выбившихся наружу золотистых прядей волос посверкивали огромные темно-карие глазенки.
Он с ужасом рассматривал обступивших их великанов.
— Миледи, — низко поклонилась Ровене сарацинка. — Прошу вас, не сможете ли вы помочь нам?
Ровена одарила ее улыбкой:
— Чем могу служить, добрая женщина?
Она разогнулась и выставила перед собой мальчишку. Его большие испуганные глаза остановились на Ровене, словно ее он боялся еще больше, чем рыцарей. Милый мальчуган, даже красивый.
— Мне было велено привести Александра… — Ровена не сразу разобрала это имя в череде исковерканных акцентом арабских слов, — к его отцу. Мне сказали, что он будет здесь.
В ее речах был определенный смысл. На этом турнире собрались почти все самые знаменитые рыцари Европы. И мальчишка мог оказаться сыном любого из них.
— Кто же его отец?
Старушка подтолкнула мальчишку вперед:
— Покажи леди свой знак, мальчик мой. Парнишка потряс головой и попятился от Ровены.
— Все будет так, как решит Аллах, Александр. Покажи ей знак своего отца.
Мальчик со слезами на глазах полез под плащ, неохотно потянул за цепочку и вытащил на свет небольшой геральдический знак. Многие рыцари носили на шее подобные вещицы.
Ровена шагнула к нему, стараясь разглядеть нарисованный герб.
Медальон Александра был старым, потертым, эмаль потрескалась и местами осыпалась. Но несмотря на это, она сразу же поняла, чей он.
Сердце ее упало. Да, она знает, кто его отец.
Ладно.
— А кто твоя мать, Александр? — спросила Ровена, изо всех сил стараясь придать голосу обычную и даже ласковую интонацию.
Мальчишка бросил взгляд на старушку.
— Скажи ей, — велела та.
— Элизабет из Корнуолла. — Голос его дрогнул от страха, в глазах застыл ужас. — Но мне сказали, что она умерла.
У Ровены перехватило дыхание. Да, он и в самом деле похож на ее подругу. Теперь, когда он сказал ей о матери, это стало очевидным, но вот сходства с отцом Ровена не могла уловить, как ни старалась.
— Что они говорят вам, леди? — не выдержал один из встревоженных рыцарей. В толпе нарастало недоброе волнение.
— Все равно врут, можете не сомневаться. Я же говорю вам, их надо убить.
Ровена хмуро оглядела толпу.
— Да что вы такое говорите! — бросила она на нормандском французском. — Неужели не видите, что они до смерти напуганы?
— Вот и хорошо!
— Надо вздернуть их в назидание прочим. Ровена выпрямилась и подняла подбородок:
— Только через мой труп.
— Без проблем, мадам.
Мужчина двинулся было на нее, но неожиданно отлетел в сторону.
— Боюсь, проблемы будут, и серьезные, — зло отрезал Страйдер. — Для начала тебе придется сразиться со мной.
Один из рыцарей сплюнул на землю.
— С тебя станется защищать эту сарацинскую собаку. Страйдер с такой яростью сверкнул в его сторону глазами, что Ровена уловила ответную волну страха.
— Ты бросаешь мне вызов?
Рыцарь тотчас же ретировался, вслед за ним все остальные.
Ровена судорожно вздохнула, благодарная Страйдеру за вмешательство. Сколько раз за последнее время он приходил ей на помощь!
Он посмотрел на нее и тут же расцвел, словно солнце в душе взошло, но стоило его взору упасть на мальчика и старушку, в глазах появилось озадаченное выражение.
— Что они здесь делают?
— Ищут отца ребенка. Страйдер кивнул.
— Так давай я приведу его, — простодушно предложил он.
— Не надо, в этом нет никакой необходимости.
— То есть? — не понял он. — Неужели его отец умер?
— Нет, Страйдер. — Она показала на медальон. — Его отец — ты.
Глава 16
Страйдер ошеломленно заморгал. Но прозрения так и нe наступило.
— Прошу прощения?
— Сам посмотри. — Ровена потрясла худенькой ладошкой, в которой покоился крохотный медальон. — На нем твой знак, а эти двое утверждают, что вещица принадлежит отцу ребенка.
Страйдер в изумлении воззрился на неизвестную парочку, голова пошла кругом. Как это может быть? У него никогда не было никакого ребенка, тем более такого, за которым присматривала сарацинская нянька.
— Они говорят на нормандском французском? — поинтересовался он у Ровены.
— Нет.
— Отлично, — с явным облегчением вздохнул он, — поскольку у меня нет желания выяснять у мальчишки, кто его мать. Ты, случайно, не спрашивала?
— Отчего же, спросила. — И?
— Он говорит, это Элизабет.
Он снова чуть не лишился дара речи.
— Твоя Элизабет?!
— Да, — с тревогой посмотрела она на него.
О да, это не сулило ему ничего хорошего. Не хватало еще, чтобы Ровена подумала, будто он спал с одной из ее подруг.
— Но я никогда не прикасался к ней. Клянусь! Ровена легонько тронула его за руку и с нежностью заглянула в глаза:
— Я знаю, Страйдер. Я уверена в этом. Обрадованный, что Ровена восприняла сложившуюся ситуацию спокойно и не кинулась на него с кулаками и обвинениями в совращении своей подруги, Страйдер опустился перед мальчиком на колени и принял из рук Ровены медальон.
Да, это действительно герб его отца. Тот самый, который он взял с собой, отправившись в Святую Землю, когда был чуть постарше этого стоящего перед ним ребенка.
Страйдер прикрыл глаза, припомнив день их пленения. Тогда он вложил этот медальон в руку Демьена.
«Скажи им, что ты мой брат. Они не причинят тебе вреда, если будут думать, что ты не слишком знатная персона».
Демьен презрительно скривился: «Но я знатная персона!»
Однако Страйдер все же заставил Демьена взять этот знак. Демьен раздраженно сжал медальон в кулаке, и с тех пор Страйдер его не видел. Больше того, даже не вспоминал о нем.
Паренек облизнул губы и перевел взгляд с медальона на Страйдера и снова на медальон.
— Ты мой отец? — спросил он по-арабски.
Страйдеру вдруг стало страшно отвечать на этот вопрос. Вдруг это очередная ловушка, подстроенная врагами для него и его людей? Если так, то он убьет любого, кто бесстыдно посмел вовлечь в эту игру невинного ребенка.
— Откуда это у тебя? — спросил он его.
— Мне дядя дал.
Страйдер склонил голову набок и внимательно посмотрел на мальчика.
— Твой дядя?
— Да. Он был из той страны, которая зовется Франция. Мы шли через нее, чтобы добраться сюда. Так Нана говорит, но она не знает точно, где жил мой дядя, когда был ребенком. Он все время рассказывал мне про Францию, и про отца, и про то, как они вместе подшучивали над другими мальчишками и над поварихой. У вас есть своя повариха?
Страйдер покачал головой, стараясь поддержать разговор и сделать так, чтобы мальчишка не замкнулся в себе.
— А что еще твой дядя говорил тебе про отца?
— Мой отец — самый храбрый рыцарь на свете. Он говорил, что в один прекрасный день я найду его и отец позаботится обо мне так же, как пытался заботиться о нем. Но он был плохим мальчиком и не послушался моего отца, так мне дядя говорил. И еще он говорил, что дьявол всегда приходит за маленькими детьми, которые не слушаются старших.
Страйдер обдумал эти слова. Чем дальше, тем больше описание дяди подходило Демьену, но это же полный бред! Демьен слишком сильно ненавидел его и вряд ли стал бы отзываться о Страйдере хорошо. В это трудно поверить. Не говоря уже о том, чтобы рассказывать мальчику о проведенном вместе детстве.
— А мама? — спросил Страйдер. — Почему ты не жил с ней?
Ребенок оглянулся на старушку.
— Их разлучили, милорд, как только она бросила кормить грудью, — ответила за мальчика старуха. — Он ее не помнит.
— А как насчет дяди?
Она пожала худенькими плечиками:
— Его силой удалили от ребенка три года тому назад. Нам неведомо, что с ним сталось.
При мысли о том, что Демьен какое-то время воспитывал этого мальчика, у Страйдера похолодело в животе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35