– Мы рассчитывали, что никто не узнает об уничтожении школы до утра. А что касается вертолета, я же сменил его номер, и, возможно, они все еще разыскивают место катастрофы Р-113. В этой стране каждое ведомство действует независимо друг от друга, и информация здесь передается не так просто. И это нам только на пользу, – сказал Миллз.
– Возможно, вы и правы. Каким образом вы намерены встретиться с кораблем в проливе? – спросил его Холлис.
– Сначала мы находим аэропорт Пулково. Его мы с вами узнаем с воздуха. Потом снизимся до двухсот метров, чтобы нас не засек радар. Примерно в километре к югу от контрольной вышки мы возьмем курс 310 градусов. Пролетим над берегом западнее Ленинграда до тех пор, пока на длинной дамбе не увидим маяк. Прямо над ним мы возьмем курс 340 градусов и на десять минут снизим скорость до 80 километров. Если мы выполним все это, то скоро внизу, на главном морском пути, увидим треугольник желтых противотуманных огней. Они будут находиться на корме грузового судна, выходящего из Ленинграда. Огни не будут мигать или ярко вспыхивать, чтобы не привлечь внимания. Однако они должны гореть достаточно ярко, чтобы мы смогли разглядеть их с высоты двухсот метров и даже в тумане. Мы приземлимся в центр треугольника, потом утопим вертолет, а судно доставит нас в Ливерпуль. Когда доберемся до Лондона, я угощу всех обедом.
Они летели еще пятнадцать минут на север.
Холлис увидел, что путевая скорость падает, значит, снова подул встречный ветер. Стрелка индикатора горючего застыла на красной черте.
Спустя пять минут замигала предупредительная лампочка. А еще через несколько секунд по радио раздался голос:
– Запасы горючего на исходе. Приготовьтесь к завершению полета.
Холлис и О'Ши переглянулись, а Миллз спросил:
– Что он там говорит?
– Что до Рождества осталось всего сорок два дня, как раз успеете сделать покупки, – ответил Холлис.
– Кончилось горючее, – объяснила Миллзу Лиза.
– Я так и понял, – кивнул Миллз.
Они продолжали лететь на север, каждое мгновение ожидая, что двигатели вот-вот заглохнут. Лиза наклонилась вперед и положила руку Сэму на плечо.
– Ну, как ты? – спросила она.
– Превосходно.
– Сколько еще топлива осталось после предупреждения?
– Важнее то, сколько нам удастся протянуть без горючего. А это зависит от температуры, груза, влажности, ветра, высоты, скорости, режима работы двигателей, маневрирования и Господа Бога.
– Может, мне стоит помолиться?
– Это не повредит.
– Я разрешу тебе летать.
– О'кей. Ты молишься. Я буду летать. А потом мы поменяемся местами.
Лиза посмотрела на его руки на штурвале. Сейчас перед ней был другой человек, совсем не тот, с которым она познакомилась в Москве, а потом жила в «школе обаяния». Ей вдруг пришло в голову, что он здорово смотрится за штурвалом. Она вспомнила, как Сэз говорил ей в Шереметьеве, что летчики принадлежат к совершенно другой, особенной категории людей. Но сейчас Лиза поняла, что смогла бы любить Сэма таким, каков он есть.
– Запасы топлива на исходе. Приготовьтесь к завершению полета, – повторил голос по радио.
Холлис взглянул на часы на приборной доске. 6.59. Через двадцать три минуты наступит рассвет, и грузовое судно выключит опознавательные огни. На той скорости, с которой сейчас они летели, они смогли бы покрыть до рассвета примерно шестьдесят километров. Но на последние десять минут полета необходимо снизить скорость до восьмидесяти километров в час.
– У нас есть выбор: либо сбавить скорость и сберечь топливо, тогда мы, возможно, доберемся до места встречи с судном уже после рассвета. Или увеличить скорость и расход горючего. Это единственный способ успеть на рандеву до рассвета. Конечно, увеличивается риск, что мы не долетим так далеко. Ну и каково будет ваше мнение, капитан? – спросил Холлис.
О'Ши ответил так, словно он уже обдумывал это:
– Могу поспорить, что горючего у нас осталось больше, чем мы думаем. Просто нутром чувствую. Я бы на всей скорости пошел вперед.
– А я за то, чтобы уменьшить скорость и сберечь топливо, – возразил Миллз. – Главное не в том, чтобы добраться до рассвета до судна, а в том, чтобы убраться из СССР и оказаться вне досягаемости КГБ. Я скорее предпочту свалиться в воду, чем попасть к ним в лапы.
– В данной ситуации у вас нет права голоса, Берт, – заметил Холлис. – Это чисто технический вопрос. Тем не менее, ваше мнение принято к сведению. Лиза?
– Я согласна с Бертом. Я предпочитаю утонуть, нежели задохнуться от газа на суше.
– Ну что ж, пусть теперь Бреннан выскажется.
Сэм услышал щелчок лопнувшего пузыря жвачки.
– Мы еще не сдохли? – спросил Билл.
– Как раз обсуждаем этот вопрос, – откликнулся Миллз.
Бреннан потянулся и откашлялся.
– Эй, полковник, рад видеть вас в полном здравии. Как дела?
– Отлично. Кстати, я генерал.
– Ах да, верно. Прошу прощения. Ну как, мы расплатились с ними, не так ли? Я хотел сказать, что мы надрали кое-кому задницу!
– Надрали. Вы слышали наш разговор?
– Ага. Крутовато нам приходится. Чего бы вы там, парни, не решили, я всегда за. Ненавижу летать. Хотелось бы поскорее приземлиться.
– Вам решать, генерал, – сказал О'Ши.
Бесстрастный механический голос снова напомнил о себе:
– Горючее на исходе. Приготовьтесь к завершению полета.
– Полный вперед! – Холлис подал вперед рычаг оборотов винта, от чего машина нырнула носом вниз, и одновременно прибавил мощность и отрегулировал ручку «шаг-газ». Стрелка указателя воздушной скорости достигла 180 км и совместилась со стрелкой путевой скорости.
– Никогда не верь русским, – заключил Холлис.
Они по-прежнему летели на север.
– Смотрите! – крикнул вдруг О'Ши.
Справа на темном далеком горизонте они увидели едва различимый свет.
– Ленинград, – сказал Холлис.
– Примерно в двадцати километрах. Минут семь лета.
Он посмотрел на часы: 7.04. Восемнадцать минут до рассвета. Если они за семь минут доберутся до Пулкова и сменят направление, то долетят до маяка еще минут через пять. Затем – десятиминутный полет до места встречи с грузовым судном. Похоже, на все им понадобится двадцать две минуты.
– Сейчас мы состязаемся в скорости с солнцем, генерал, – мрачно усмехнулся О'Ши.
Холлис увеличил скорость до 200 километров.
– В конце длинного полета мы идем на полной скорости, – заметил капитан. – Вы доверяете этим турбинам?
Холлис взглянул на приборы. Уже три стрелки находились на красной черте.
– Никогда не верь русским, – повторил Холлис и повернулся к Бреннану. – Так все же зачем ты вернулся сюда, Билл?
– Сам не знаю. Сэз Айлеви сказал, что вы в беде. Поэтому и капитан О'Ши добровольно вызвался на это дело. Верно, капитан?
– Точно. Сколько вы налетали на вертолетах, генерал? – спросил О'Ши.
Холлис посмотрел на часы.
– Учитывая последние полчаса, всего час.
– Я серьезно.
– А серьезно... не знаю точно... часов десять-двенадцать. Это что, проверка?
– Нет. Я просто думаю, кто будет сажать его.
– Если нам придется садиться с заглохшим двигателем на воду, то это сделаете вы. Если же с включенным двигателем и на палубу грузового судна, то я и сам справлюсь.
– О'кей.
Ми-28 продолжал снижаться. Путевая скорость становилась все меньше и меньше. Значит усилился встречный ветер. Они летели на высоте 500 метров.
Ленинград. Самый нерусский город в России. Город культуры, изящества и претензий на свободу. Этот город всегда нравился Холлису.
– По-моему, вон там, видите, московская магистраль. Значит, Пулково должно быть левее, – сказал О'Ши.
– Чего-то я больше не слышу мерзкого голоса по радио, – проговорил Миллз.
– Наверное, он уже плюнул на нас, – отозвался Сэм.
– А это что такое? – воскликнул О'Ши и показал в левый иллюминатор.
Холлис увидел знакомые ему голубовато-белые опознавательные огни самолета.
– Вот образцовый пример захода на посадку, капитан.
– Благодарю вас, сэр. Я пытался определить направление ветра, но у меня нет уверенности, что мы можем долго продержаться в выбранном направлении.
Высотомер показал двести метров над землей, и Сэм выровнял машину. Он прикинул, что теперь находится южнее на километр от диспетчерской Пулкова, и взял курс 310°. Теперь они летели так низко, что Холлис мог разглядеть пассажиров ехавшего под ними автобуса.
– Вижу залив, – сказал О'Ши.
– Еще несколько минут. Ищите в конце дамбы маяк, – проговорил Холлис.
Следующие минуты пролетели в полной тишине. Внизу под ними плавно проскользил берег, и они вылетели к морю. Миллз взглянул на часы: 7.14.
– Все. Теперь возврата нет, – вздохнул он. – Если мы упадем в воду, то прожить сможем только четверть часа.
– Маяк! – крикнул О'Ши, указывая вперед.
– Вижу, – сказал Холлис и взял курс 340°. На часах было 7.17. – Капитан, следите за временем, – приказал он.
– Есть, сэр.
– Берт, я бы хотел посмотреть в глаза тем парням из ВВС, которые консультировали вас по подготовке этого полета.
– А... в чем проблема? Я хочу спросить, помимо горючего?
– Навигация. Два движущихся объекта. Судно должно бороться с волнами, нам же приходится сопротивляться ветру, да еще в темноте.
Вдруг раздался хриплый голос:
– Я вас всех убью!
– Это что, новая запись? – спросил Холлис.
– По-моему, это подает голос наш пассажир сзади. Что он там еще бормочет? – ответил Бреннан.
– По-моему, он просит ввести ему еще одну порцию пентотала натрия. Берт, сделайте так, чтобы он заткнулся.
Миллз пробрался к Бурову.
– Он и так уже в плохой форме, генерал. Я не хочу убивать его.
Буров неразборчиво пробормотал сквозь распухшие губы:
– Я вас всех отправлю обратно в камеры!
– Заткни свой поганый рот, Буров, – обернулся Сэм. – Или я выкину тебя отсюда к чертовой матери.
Буров замолчал. Миллз внимательно осмотрел Додсона.
– Ас нашим вторым пассажиром, похоже, все в порядке, – заметил он.
– Время семь девятнадцать, – сказал капитан. – Прошло две минуты. Солнце всходит. Они не возьмут нас на борт, если оно взойдет.
Снова послышался голос Бурова.
– Послушайте меня! Слушайте! – Сквозь выбитые зубы он еле выговаривал английские слова. – Посадите вертолет и отпустите меня. Я гарантирую, что не причиню никакого вреда тем, кто остался в школе. Даю вам слово.
В салоне на минуту наступила тишина, потом Холлис попросил О'Ши:
– Примите управление.
Сэм направился к креслу, в котором сидел Буров.
– Вам не хочется принять что-нибудь обезболивающее?
Буров отрицательно покачал головой.
– Вас мучает жажда?
– Да. Сильная.
– У нас осталось что-нибудь выпить?
– Только это, – ответил ему Миллз, протягивая флягу. – Коньяк. Хороший, настоящий коньяк.
Холлис взял фляжку и поднес ее к кровоточащим губам Бурова. Тот не сводил с Холлиса глаз, приоткрыл рот, и Сэм вылил в него полфляги. Буров закашлялся и сплюнул свернувшуюся кровь.
– У нас нет воды, – объяснил Холлис. – Через несколько минут вы или будете пленником на корабле, или погибнете в водах залива. Иного вам не предопределено.
Буров молча кивнул.
– Вы молитесь Богу? – спросил Сэм.
– Нет. Никогда.
– Но ведь мать учила вас, как это делается?
Буров молчал.
– Можете подумать об этом.
Буров тяжело обмяк в своем кресле, голова его бессильно опустилась вниз.
– Поздравляю, – произнес он разбитыми губами. – Поздравляю всех вас. А теперь, прошу вас, оставьте меня в покое.
Холлис вернулся на свое место.
– Я поведу, – сказал он капитану.
На часах было 7.21. До места встречи с судном осталось около шести минут лета, а до рассвета – всего одна-две минуты.
"По крайней мере я увидел рассвет, – подумалось Сэму. – И несмотря на все случившееся, лучше встретить рассвет здесь, чем в «школе обаяния».
– Семь двадцать семь. Мы летим от маяка уже десять минут, – объявил О'Ши.
– Думаю, они погасили свои огни, – сказал Бреннан. – А может, просто сядем на любой корабль? Вон видите там – огромный танкер? Примерно в полукилометре от нас.
Холлис уже давно заметил массивную плоскую палубу в сером утреннем свете.
– Это судно может оказаться советским или принадлежащим Восточному блоку.
За несколько минут небо преобразилось на глазах.
Наступил рассвет. Белая пелена тумана обволокла залив. Сквозь густые облака еле пробивались солнечные лучи. Обычное пасмурное утро.
– Ну, теперь-то они уж точно погасили огни, – тяжко вздохнул Миллз.
– Однако я не вижу ничего даже отдаленно напоминающего грузовое судно, – заметила Лиза. – Вон танкер, военный корабль. Мы, наверное, пропустили его.
– Возможно, он уже сменил курс.
Холлис взглянул на приборную доску.
– Вы оказались правы насчет горючего, – сказал он капитану.
– Однако теперь я считаю, что «пустой» означает на самом деле «пустой», – ответил тот.
– Что ж, несмотря ни на что, попытка была неплохой. – Миллз отвинтил колпачок фляжки и хлебнул коньяку.
Холлис смотрел вниз на воду. С двухсотметровой высоты он мог охватить взглядом достаточно большую площадь. Вряд ли Сэм пропустил грузовое судно, даже если оно отклонилось от курса на два или три километра. Что-то тут было не так. «А вдруг это еще одна уловка Сэза? – подумал Холлис. – Может быть, он хотел, чтобы вместе с ним навсегда замолчали О'Ши, Бреннан и Миллз. Правда, Сэз обещал доставить Бурова и одного американца. И кроме того, он не хотел гибели Лизы». Холлис готов был биться об заклад, что те же самые мысли сейчас мучили всех его спутников.
– Вон видите бакены? – спросил О'Ши. – Мы пересекли морской путь.
Холлис кивнул. Он вдруг изменил курс и направил вертолет на юго-восток, назад к Ленинграду.
– Что вы делаете? – воскликнул Миллз.
Холлис начал резко снижаться. Впереди, километрах в пятнадцати, показались огни Ленинграда.
– Возможно, наше грузовое судно не успело к месту встречи вовремя и все еще идет из гавани. Если мое предположение верно, то шкипер, увидев нас, обязательно придет на помощь. – Холлис опустился ниже ста метров и теперь летел над пенящимся заливом со скоростью сорок километров в час.
Ни с того ни с сего, О'Ши вдруг сказал:
– А я чувствую себя превосходно. Мы все делали правильно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57