– Да. Наверное, русские – последние из европейцев, придающие такое огромное значение устной истории. В стране, где все всегда подвергалось строжайшей цензуре, кто сумел бы докопаться до фактов, если бы не старики?
– Они не всегда бывают самыми надежными свидетелями прошлого.
– Наверное, если вы подразумеваете какие-нибудь многотомные издания. Но они могут рассказать вам, кого повесили за хранение продуктов и кого расстреляли за владение землей.
– Да, вы правы. Продолжайте.
– Итак, в столовой нашего милого старого викторианского дома в Си Клифф стоял серебряный самовар. Когда я была ребенком, Эвелина сажала меня к нему и рассказывала русские народные сказки, а потом, когда я стала старше, она рассказывала о своей жизни в родительском поместье и о моем дедушке. Когда мне было около шестнадцати лет, она поведала мне о революции, о гражданской войне, эпидемиях, голоде. Это глубоко потрясло меня, но я считала ее рассказы слишком преувеличенными из-за ненависти к большевикам и думаю, что на меня также повлияла эта ненависть, хотя я не знала, хотела ли она разбудить ее во мне.
Холлис молча слушал.
– Но также она научила меня любить, любить Россию, ее народ, язык и русскую Православную церковь. В комнате моей бабушки на стене висели три очень красивые иконы, стояла «горка», где хранились предметы народного искусства, а на фарфоре – миниатюрные портреты нашей семьи, и Николая, и Александры. Атмосфера в нашей общине даже позднее, когда я стала взрослой, была немного антикоммунистической, антибольшевистской, как сказали бы вы. Рядом с домом находились русская Православная церковь и, по иронии судьбы, – советское представительство ООН, занимавшее старую усадьбу, которую использовали как воскресный дом отдыха. И по воскресеньям, если мы с бабушкой шли в церковь, то иногда вместе со священниками и паствой подходили к воротам советской миссии и молились. На Пасху крестный ход со свечами всегда проходил мимо советских владений. Сегодня мы назвали бы это демонстрацией. Тогда же мы называли это «нести свет антихристу». Так что, как видите, Сэм, Эвелина Питятова оказала сильное и устойчивое влияние на меня. Она умерла, когда я закончила колледж. Я поступила в вирджинский университет и получила диплом специалиста по Советскому Союзу. Сдала вступительный экзамен на дипломатическую службу, затем прошла устное собеседование, проверку моего прошлого. Меня проверяли на доступ к особо секретной информации. Я метила на высокую должность в Информационной службе Соединенных Штатов, однако пришлось целый год ждать назначения. Я проработала этот год в консульском совете в Медане, в Индонезии. Там, в захудалом двухэтажном домике, нас оказалось всего шестеро, и я не могла постичь, как мы будем представлять там интересы Америки. В основном мы пили пиво и играли в карты. Там я чуть не рехнулась. Потом наконец получила настоящую работу в Информационной службе Соединенных Штатов в американской библиотеке в Мадрасе, в Индии, и провела там два года. Затем вернулась в Вашингтон для специального обучения работе в личном составе Информационной службы в дипкорпусе. На это ушел целый год. Потом два года в восточном Берлине, где, наконец, я использовала свое знание русского. Это была хорошая дипломатическая миссия – волнующая, загадочная... повсюду шпионы, и всего десять минут езды на машине до Запада. После Берлина я наконец попала туда, куда хотела, – в Москву. И вот я здесь. С еще одним шпионом.
– Вам нравятся шпионы?
– Я ярая поклонница шпионов, – пошутила Лиза. – Холлис улыбнулся, а она продолжала: – Никогда не была замужем или обручена. В следующем месяце мне исполняется двадцать девять.
– Пригласите меня к себе в офис на день рождения.
– Обязательно.
– А ваши родители? – спросил Сэм.
– Они оба по-прежнему живут в том доме, в Си Клифф. Мой отец работает в банке, а мать учительница. Со своей веранды им видна гавань, и летом они сидят там и наблюдают за кораблями. Это очень красиво, и они очень счастливы вместе. Может быть, как-нибудь вы могли бы заглянуть туда.
– У вас есть братья или сестры?
– Старшая сестра, которая развелась и вернулась жить домой. У меня племянница и племянник. Похоже, мои родители счастливы в этой компании. Они хотят, чтобы я вышла замуж и переехала к ним поближе. Они очень гордятся моей дипломатической карьерой, но не вполне понимают суть моей настоящей работы. Особенно мама. У нее навязчивый страх по отношению к России.
– Вы выглядите довольно самостоятельной. По-моему, вы можете постоять за себя. А знаете, в середине пятидесятых мой отец квартировал на Лонг-Айленде. На военно-воздушной базе Митчела. Я смутно помню это.
– Да. Сейчас эта база закрыта.
– Знаю, – ответил Холлис. – А что сталось с этим местом?
– Его поделили Хофстра-колледж и местный колледж. А часть земли использовали для постройки большого стадиона. Вы интересуетесь хоккеем?
– Нет. Как и мои родители, я не совсем американец. Довольно забавно, если принять во внимание, что я посвятил свою жизнь службе моей стране. Я патриот, но не врубаясь в массовую культуру.
– Значит, вы не прошли бы теста «друг или враг», если бы кто-нибудь спросил вас, кто играет центральным нападающим в «Метз».
– Нет, боюсь, меня пристрелили бы на месте.
Лиза разлила оставшееся вино по стаканам и взглянула на Холлиса.
– Ну вот, теперь мы кое-что знаем друг о друге.
– Да, я очень рад, что у нас была возможность поговорить.
Принесли еду, и Холлис спросил:
– Что это за чертовщина?
– Это – довта, суп, приготовленный из кислого молока и риса. Эта кухня похожа на турецкую. Она отчасти сложна и намного разнообразнее и глубже славянской кухни. А вот эта штука на синей тарелке с отбитыми краями называется «голубцы».
Во время обеда Холлис периодически посматривал на часы. Лиза заметила это. На ее вопросительный взгляд Сэм сказал:
– Если у вас этот день свободен, то мы могли бы чем-нибудь заняться. Как вы отнесетесь к тому, чтобы проехаться по стране?
– Не надо шутить.
– А я вовсе и не шучу.
– Куда? Как?
– Я должен отправиться в Можайск по официальному делу. У меня есть пропуск на ваше имя.
– Да? Мне бы очень хотелось съездить с вами. А что это за дело?
– Весьма скверное, Лиза. В можайском морге находится Грег Фишер.
Лиза перестала есть и опустила глаза.
– О Боже, Сэм... Этот бедный мальчик...
– Вы все еще хотите поехать?
Она кивнула.
Хозяйка принесла крепкий турецкий кофе и медовые шарики. Холлис пил кофе, а Лиза молча ела. Она закурила сигарету и спросила:
– Он... пытался убежать или что?
– Нет. Они утверждают, что по дороге в Москву, перед поворотом на Бородино, машина попала в аварию. Они говорят, что он вообще не был в гостинице «Россия».
– Они лгут!
– Как бы то ни было, это – их страна. Я все коротко расскажу вам в машине. Но хочу, чтобы вы сразу поняли, если мы поедем вместе, я не могу гарантировать вам безопасность.
– Безопасность?
– Мне кажется, что КГБ удовлетворено тем, как они справились с этой проблемой. Возможно, они не считают нужным подстраивать еще один несчастный случай. Но, с другой стороны, они не так логичны, как мы, и поэтому непредсказуемы. Им известно, что вы разговаривали с Грегори Фишером по телефону, и они знают, что на пропуске указано ваше имя. Это не должно превратить вас в мишень, однако вы же не знаете, о чем они думают. Вы по-прежнему намереваетесь ехать?
– Да.
– Почему?
– А почему едете вы, Сэм? Мог бы поехать кто-нибудь из консульского отдела.
– Собираюсь разнюхать там все вокруг. Вы же знаете.
– Так вот зачем надо было надевать эту темную одежду и прятать на ноге кобуру с пистолетом.
– Совершенно верно.
– Ну что ж... Я помогу вам разнюхивать все вокруг. Ваша компания доставляет мне огромное удовольствие.
– Благодарю вас.
– Не за что. К тому же чувствую, что с самого начала я в этом... понимаете?
– Да. – Он поднялся и положил на стол шесть рублей. – Что ж, кормят здесь весьма недурно. К тому же здесь довольно милая атмосфера и нет этой электронной какофонии, как в «Праге» и прочих ресторанах. Я бы дал этому заведению две с половиной звездочки. Пошлю-ка я письмо в «Мишелин».
– Спасибо вам зато, что вы такой славный парень. В следующий раз угощение за мой счет, – сказала Лиза.
– В следующий раз заведение выбираю я.
– И это будет место, где лучше атмосфера?
– Будьте уверены! Я знаю одно местечко, где проводят время кагэбэшники.
– Разыгрываете?
– Вовсе нет.
– Здорово! Возьмите меня туда.
Они вышли из ресторанчика в прекрасном расположении духа.

Часть II
Поскребите любого русского, и вы обнаружите татарина.
Наполеон Бонапарт
Глава 9
Сэм Холлис и Лиза Родз миновали памятник Гоголю и направились к станции метро «Арбатская».
Они вошли в вестибюль и стали протискиваться сквозь толпу к эскалаторам. Но в последний момент Холлис взял Лизу под руку и потащил к выходу. Они снова вернулись на площадь.
– Что вы делаете? – спросила Лиза.
– Мы не поедем на метро к посольству.
– О... Может, мы поймаем машину?
– Следуйте за мной. Не отставайте.
Холлис быстро зашагал к восточной стороне площади, Лиза – за ним. Они прошли мимо киосков, рассекая очереди, вытянувшиеся за квасом, газировкой и мороженым.
– Куда мы едем, Сэм?
Он взял ее за руку и подвел к черным «Жигулям»" стоящим с включенным двигателем у тротуара рядом с кинотеатром «Художественный».
– Садитесь в машину.
Водитель «Жигулей», в котором Лиза узнала человека из посольства, мигом вышел из машины, освободив свое место Холлису.
Захлопнув за ним дверцу, сказал:
– Бак полон, правда, сцепление немного барахлит. Ваш чемоданчик на заднем сиденье. Желаю удачи.
– Спасибо. – Холлис резко тронул с места, развернулся в обратную сторону и повел машину на запад. Он все время поглядывал в зеркальце заднего обзора.
Лиза молчала. Через несколько минут они миновали Бородинскую панораму и Триумфальную арку.
Сэм достал из-под сиденья черную шерстяную шапочку и темно-синий шарф. Он надел шапочку, а Лизе протянул шарф.
– Вот вам, мадам, платок на голову. Примерьте.
Она пожала плечами и обернула шарфом голову, подвязав его на шее под подбородком.
– Нечто подобное я видела в кино, – сказала она.
– В музыкальной комедии?
– Совершенно верно.
– Мы нарушаем закон, разъезжая на машине без дипломатических номеров.
– Неужели?
– Откуда эта машина, Сэм?
– Из интуристовской гостиницы. Взята на прокат и оплачена карточкой «Америкэн Экспресс».
– Значит, вы снабдили их свободно конвертируемой валютой, которую использует против вас в Вашингтоне какой-нибудь шпион, – саркастически заметила Лиза.
– Это обошлось всего в сорок долларов. Москва слишком разрослась для КГБ. Здесь сказывается влияние Запада. Машины напрокат, карточки «Америкэн Экспресс», парочка западных банков. Теперь нам стало легче работать.
– Вы говорите совсем как он.
– Кто?
– Сэз. Очень узкая перспектива...
– Знаю. – Холлис чувствовал, что ее хорошее настроение постепенно исчезло. Наверное, на нее угнетающе подействовало известие о смерти Фишера.
Холлису пришлось взять с собою непрофессионала, который, возможно, не вполне осознает ситуацию. А с точки зрения их ремесла, женщина, не разбирающаяся в делах разведки, была превосходным прикрытием. И Айлеви понял это. Если бы за пропусками обратились они с Сэзом, то кагэбэшники наверняка вызвали бы целую дивизию, чтобы следить за ними.
Холлис думал также, как Айлеви. Чем же еще логически объяснить то, что он попросил Лизу Родз отправиться с ним туда, откуда она могла не вернуться живой? И он сказал:
– Простите меня, Лиза.
– За что?
– Что я говорю как Сэз.
– Друг мой, это опасно.
Он промолчал, Лиза посмотрела в окно и задумчиво проговорила:
– Если Грег Фишер ехал из Смоленска и Бородина, то он двигался по этой дороге.
– Да.
– Он ехал прямо в посольство.
– Знаю.
Они пересекли МКАД.
– Раньше тут был лозунг: «Вперед к коммунизму!» Но, по-моему, власти все же поняли, что он может вызвать неудачные ассоциации, если находится на дороге, ведущей по кругу.
– А из вас бы вышел неплохой гид, – улыбнулся Холлис. – Я поговорю в «Интуристе», чтобы для вас подыскали работенку на выходные. – Он вытащил из кармана листок тонкой сероватой бумаги и протянул ей. – Ваш пропуск.
Она взглянула на красные буквы и мидовскую печать и сунула пропуск в сумочку, заметив при этом:
– Он действителен только до полуночи.
– До этого времени мы успеем съездить туда и вернуться.
– А я думала, что мы остановимся на ночь за городом.
Холлис ответил не сразу:
– У меня нет с собой зубной щетки.
Лиза улыбнулась и переключила свое внимание на разглядывание окрестностей. Они проехали небольшую деревню, которая, казалось, застыла в открытом поле. Кривые заборы отделяли садовые участки друг от друга. Грязные тропинки связывали обветшалые жилища с надворными постройками. Крыши домиков были покрыты металлическими рифлеными листами, и Лиза представила, как сильный дождь, бьющий по ним, сводит обитателей домиков с ума. Также она подумала о том, каким образом жители этих домов поддерживали тепло в морозные зимы.
– Невероятно, – пробормотала она.
Холлис проследил ее взгляд.
– Да. Это поражает, не правда ли? А всего в пятнадцати километрах отсюда находится столица могучей ядерной державы.
– Это мое первое путешествие по сельской местности.
– Я немного поездил по стране, и всюду намного хуже, особенно на Западе к Уралу или на севере – к Ленинграду. Почти у половины сельского населения скверные дома, отвратительная одежда и плохая пища, несмотря на то, что именно они ее производят.
– Слышишь и читаешь об этом... однако необходимо воочию все увидеть, чтобы поверить, – сказала она.
Холлис показал пальцем вдаль:
– Взгляните на тот холм. За ним – сосновый лес, в котором находится радар. Там под землей расположен командный пункт противоракетной обороны. На деньги, истраченные на возведение этого объекта, половина крестьян всего этого региона могла бы жить в благоустроенных фермерских домах с туалетом внутри и центральным отоплением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57