VadikV


86
Филип Хосе Фармер: «Грех
межзвездный»



Филип Хосе Фармер
Грех межзвездный



«Грех межзвездный»: Terra Fantastica; 1992
ISBN 5-7921-0008-X
Оригинал: Philip Jose Farmer, “The Lovers”
Перевод: Александр Александрович Щербаков

Аннотация

Молодой лингвист Хэл Ярроу, при
бывший на космическом корабле на далекую планету Оздва, изучает язык «жу
чей» Ц разумных обитателей Оздвы, произошедшихъ некогда от членистоно
гих.
И вот однажды, во время поездки на развалины древнего города, построенно
го давно исчезнувшей расой гуманоидов, он встречает Жанетту Ц женщину,
которая не просто точь Ц в-точь как женщины Земли, но гораздо лучше их Ц
красивая, нежная, ласковая…

Филип Фармер
Грех межзвездный

Сэму Майнзу, который видел гл
убже, чем другие

1

«Надо выбираться, Ц расслышал Хэл Ярроу чье-то дальнее бормотанье, Ц Г
де-то же должен быть выход».
Он проснулся в момент старта и понял, что это его собственные слова. И что
они, сказанные в миг пробуждения, вдобавок, никак не связаны с тем, что мыс
ленно предначерталось. Предначерталось одно, а выскочило спросонья сов
сем другое.
Но о чем это он? И где он? Он что, наяву побывал в иновремени, или то было анти
истинное мысленное предначертание? Но такое живое и яркое, что не вдруг в
оротишься, в обступивший истиннизм?
Взгляд на рядом сидящего Ц и все стало на места. Он в салоне рейсовика на
Сигмен-сити, идет 550-й год от Рождества Сигмена («А по старому стилю Ц 3050-й о
т Рождества Христова», Ц подсказала университетская обстоятельность).
И не побывал он на неведомой планете за сотню световых лет отсюда во врем
ени и пространстве, будто мысленно предначертая или покинув свой век. И н
е предстал пред очи всеславного Айзека Сигмена, Впередника, да будет вов
ек истинно его имя.
Сосед искоса глянул на Хэла. Тощий малый, скулы торчат, прямые черные воло
сы, карие глазенки с монголоватой складочкой на веках. Светло-голубой му
ндир инженерского сословия, на груди слева Ц алюминиевая эмблемка высш
его разряда. Вероятно, электронщик со степенью от какого-то более или мен
ее солидного политехникума.
Сосед вежливо поперхал и сказал по-американски:
Ц Тысяча извинений, авва. К вам без разрешения обращаться не положено, я
знаю. Но вы мне что-то сказали, когда проснулись. А поскольку вы в этом отсе
ке, мы временно как бы на равных. Иначе я прежде сдох бы, чем лезть с вопроса
ми. Я же не какой-нибудь там Сэм Длиннонос!
Он нервно хохотнул и продолжил:
Ц Невольно слышал, как вы стюардессе врезали, когда она набралась нагло
сти посадить вас сюда. Я не ослышался? Вы действительно сказали, что вы шпа
к?
Хэл засмеялся и ответил:
Ц Не «шпак», а «ШПАГ». Широкопрофильный адъюнкт-генерал, сокращение по п
ервым буквам. Вы ослышались, но, впрочем, не слишком. Узкопрофильные честя
т нас именно «шпаками».
Вздохнул при мысли об унижениях, которые приходится терпеть, будучи през
ираем узкими спецами. И отвернулся к окну: не хотелось поощрять случайно
го спутника на разговорчики. Увидел вдалеке и выше яркое полотнище света
: наверняка линкор входит в атмосферу. Вояки. Гражданских судов Ц раз-два
и обчелся, они ходят медленней и приземляются без помпы.
Шестьюдесятью километрами ниже горбом стоял североамериканский матер
ик. Сплошное зарево с небольшими разрывами там и сям и причудливой темно
й полосой у края. То ли горным хребтом, то ли водным пространством, где чел
овек еще не умудрился приткнуть жилье или заводишки. А так Ц сплошной го
род. Мегалополис. Подумать только! Ц триста лет назад на всем материке дв
ух миллионов народу не набралось бы. А через полсотни годков, если только
не случится какой-нибудь заварухи, вроде войны между Союзом ВВЗ и Респуб
ликами Израиля, население Северной Америки составит четырнадцать, а то и
все пятнадцать миллиардов!
Единственным незастроенным пятном, причем сознательно, был Природный з
аповедник Гудзонова залива. Он, Хэл, покинул заповедник всего четверть ч
аса тому назад, и уже тошно было от того, что нескоро попадет туда вторично
.
Еще раз вздохнул. Природный заповедник Гудзонова залива. Деревья тысяча
ми, горы, привольные голубые озера, птицы, лисы, кролики, даже рыси, если еге
ря не врут. И всего этого Ц по пальцам перечесть, лет через десять на том и
завершится длинный список вымершей живности.
Там, в заповеднике, можно было дышать, можно было чувствовать себя расков
анно. Свободно. Можно было даже иногда потосковать от одиночества. И толь
ко-только Хэл начал входить во вкус, как его ученые занятия среди двух дес
ятков жителей заповедника, говорящих по-французски, бах и кончились.
Сосед заерзал, словно набирался храбрости продолжить разговор с оказав
шимся поблизости спецом. Нервно поперхал и начал:
Ц Сигмен спаси и помилуй, надеюсь, я не в тягость? Но не изволите ли поясни
ть?..
Он был в тягость, он явно лез, куда не просят. Но Хэлу припомнились слова Вп
ередника: «Все люди братья, и лишь отцу вольно отличать одних детей перед
другими». Не вина этого инженеришки, что отсек первого класса оказался п
олон пассажиров с большими правами и Хэлу пришлось выбирать: либо ждать
следующего рейса, либо соглашаться на отсек низшего разряда.
Он объяснил это инженеришке.
Ц Вон оно что! Ц сказал тот, словно ему скомандовали «вольно». Ц Тогда,
если не возражаете, еще один вопросик, не сочтите меня за Сэма Длинноноса.

И деланно рассмеялся.
Ц Не возражаю, Ц ответил Хэл. Ц ШПАГ, хоть он и ШПАГ, но не во всей своей о
бласти. Он привязан к некой частной дисциплине, однако старается охватит
ь ей на пользу возможно более широкий диапазон. Например, я ШПАГ в области
лингвистики. Но не замкнут на какой-либо раздел этой науки, а хорошо освед
омлен по всем разделам. Это дает мне возможность сопоставлять то, что в ка
ждом из них делается, находить в одном вещи, которые могут оказаться поле
зны узкому спецу в другом, обращать на них его внимание. Иначе узкий спец,
у которого нет времени читать даже те сотни журналов, которые его непоср
едственно касаются, мог бы проворонить кое-что такое, что помогло бы ему п
родвинуться вперед.
Ц В каждой области исследований есть свои ШПАГ'и, Ц продолжил он. Ц И мн
е впрямь повезло, что меня причли к лингвистике. Если бы меня направили, ск
ажем, в медицину, мне пришлось бы куда круче. Пришлось бы работать в группе
. А в группе Ц это уже не ШПАГ, а одно название. Ограничиваешься какой-нибу
дь специальной областью. Число публикаций в каждой области медицины чуд
овищно Ц так же, впрочем, как и в электронике, физике или какой-нибудь дру
гой науке, которую изволите назвать. И никто в одиночку или даже одной гру
ппой не в силах соотнести между собой все их разделы. К счастью, в лингвист
ике это не так, а меня интересует именно лингвистика. Мне повезло, выкраив
ается даже время на собственные исследования, могу кое-что добавить к ла
вине публикаций. Конечно, компьютер, компьютер и еще раз компьютер, но даж
е самый сложный комплекс компьютеров, сколько в него ни затолкай, выводо
в не сделает. Но он позволяет человеческому мозгу, Ц увлеченному мозгу, е
сли речь о моем, Ц учуять, что некоторые сообщения более значимы, чем дру
гие, позволяет наметить смысловые связи между ними. Этот материал я пере
даю узким спецам, а уж они-то и действуют дальше. ШПАГ Ц это созидающее со
единительное звено, если так можно выразиться.
Ц Однако это дается мне в основном за счет сна, Ц закончил он. Ц Приходи
тся работать по двенадцать часов в сутки, а то и больше. Но ничего не жаль р
ади славы и благоденствия Госуцерквства.
Последняя фраза была нелишней. Если этот малый Ц аззит или аззитский ти
харек, он не сможет стукнуть, что Хэл что-то заначивает от Госуцерквства.
Не похоже было, что он там на плюс полставки, но подстраховка делу не помех
а.
Над входом в отсек замигала красная лампа-вспышка, и механический голос
приказал пассажирам пристегнуть ремни. Еще десять секунд, и рейсовик нач
ал сбрасывать скорость; еще минута, и он макнулся в атмосферу, пошел падат
ь по тысяче метров в минуту Ц эту цифру Хэл краем уха где-то слышал. Тепер
ь, когда они были все ближе к земле, Хэлу стало видно, что Сигмен-сити (он на
зывался Монреаль, пока десять лет назад туда не перенесли столицу Союза
ВВЗ с Исландии, из Рейка) не был сплошным заревом. Там и сям проглядывали т
емные пятна, вероятно, парковые насаждения, сбоку вилась тонкая лента ре
ки Пророка (прежней реки Святого Лаврентия). Сделались различимы полукил
ометровой высоты пали Сигмен-сити; в каждом таком пали обитало с добрую с
отню тысяч особей, а таких пали в самом городе насчитывалось не менее тре
хсот.
Посреди столицы обозначился квадрат, занятый деревьями и казенными зда
ниями на полсотни этажей, не больше. То был столичный университет, где раб
отал Хэл.
На жил Хэл Ярроу в близлежащем пали, и, выбравшись из рейсовика, он толкнул
ся на дорожку, катящуюся именно туда. И, как удар, ощутил то, чего не замечал
прежде. Пока не побывал в заповеднике Гудзонова залива. Толпу, плотно сби
тую, наседающую, готовую сбить с ног, дурно пахнущее месиво из людей.
Месиво зажало его, не желая видеть в нем нечто большее, чем еще одно тело, е
ще одну безликую особь, скоропреходящую помеху на пути к назначению.
Ц Сигмен великий! Ц пробормотал он. Ц Оглохнуть бы мне, ослепнуть, отуп
еть! Не знать бы! Ведь я же их всех ненавижу!
Бросило в жар от срама и чувства вины. Он сторожко зыркнул на лица тех, кто
оказался поблизости: не замечены ли ненависть, вина и раскаяние у него на
лице? Не замечены, не могли быть замечены. В давке он был просто еще один та
кой же, разве что требующий чуть больше сдержанности при отирании, поско
льку спец. Но и то не здесь, не на дорожке, не на самом стрежне потока плоти.
Здесь он был просто еще одна упаковка: кровь да кости, скрепленные на жила
х и обернутые кожей. Такой же, как все, а стало быть, никто.
Потрясенный этим внезапным открытием, Хэл шагнул с дорожки. Хотелось убр
аться с глаз долой, а то тянуло упасть на колени и оправдываться. Или бить,
бить, бить.
В нескольких шагах от дорожки над ним навис пластиковый козырек-губища
пали No 30 «Университетское жилтоварищество». В этой пасти было не легче, хо
тя порыв оправдываться быстро сплыл. Пропал резон кому-то знать, с чего он
вдруг так завелся. Никто не заметил того, что было так ясно написано у нег
о на лице, выдающее с головой.
«Что за чушь в голову лезет! Ц выговорил он себе и прикусил при том губу.
Ц Те, на дорожке, наверняка ничего такого не подумали. Кроме калек по этой
части, испытавших на себе. А кто они такие, эти калеки, чтобы на меня пальце
м тыкать?»
Теперь он был среди своих, среди мужчин и женщин, одетых в пластиковые в кл
еточку балахоны спецов с эмблемой в виде крылатой пяты на груди слева. Ед
инственная разница между мужчинами и женщинами была та, что женщины носи
ли балахоны до полу поверх брюк, сетки на волосах, а некоторые Ц чадру. Ча
дра попадалась не так уж редко, но явно выходила из обращения. Этот обычай
блюли женщины постарше или молодые почитательницы старины. Когда-то быв
шая в почете, чадра стала признаком старомодности. Хотя по правдомету вр
емя от времени возносили ей хвалы и оплакивали ее закат.
Хэл перемолвился кое с кем на ходу, но в долгие разговоры не встревал. Еще
издали он приметил доктора Ольвегссена, декана своего факультета. При Ц
остановился: а вдруг Ольвегссен пожелает поговорить с ним. Но приостано
вился лишь потому, что доктор был здесь единственным, кто мог сделать Хэл
у замечание за непочтительность.
Однако Ольвегссен явно не был настроен на беседы, он кивнул Хэлу, буркнул
«алоха» и прошел мимо. Старикан так и не отвык от словечек времен своей мо
лодости.
Ярроу вздохнул с облегчением. Прежде думалось, он с жаром бросится расск
азывать о своем визите к франкоязычным туземцам в заповедник, но вот вер
нулся, и как-то вовсе расхотелось. Потом. Может, завтра. Но не нынче.
Остановился у лифта. Дежурный в один, взгляд определял, кому из ожидающих
проходить без очереди. Когда дверцы лифта раздвинулись, дежурный кивнул
Хэлу и сказал:
Ц Авва, проходите первым.
Ц Благослови вас Сигмен, Ц ответил Хэл. Вошел в лифт и стал к стеночке у д
верец, дожидаясь, пока в порядке очередности опознают и пропустят осталь
ных.
Долго ждать не пришлось, дежурный работал здесь давно и почти всех знал в
лицо. Тем не менее, порядок есть порядок. И то кого-то повышают по службе, то
кого-то понижают. Если дежурный ошибется и не учтет какой-нибудь из этих
перемен, вмиг заложат. И долой. Раз он столько лет держится, значит, челове
к на месте.
В лифт набилось сорок особей, дежурный щелкнул кастаньетами, дверцы закр
ылись. Лифт взял с места так, что у всех коленки подогнулись. Все быстрей, в
се быстрей. Одно слово, экспресс. На тридцатом этаже первая остановка, две
рцы открылись, но не вышел никто. Оптический датчик сработал, закрыл двер
цы, и лифт продолжил подъем.
Никто не выходил еще три остановки. На четвертой вышла половина народу. Х
эл глубоко перевел дух: если толпа на улице и в цокольном этаже была прост
о толпа, то здесь, в лифте, поберегись Ц размажет по стенке. Еще десяток эт
ажей все в том же молчании, каждый и каждая на вид поглощены тем, что излаг
ают по правдомету с потолка. Наконец дверцы открылись на этаже Хэла.
Коридор был пять метров в ширину, в это время дня просторно. «И надо же Ц н
и души!» Ц обрадовался Хэл. Откажись он пару минут поболтать с кем-нибудь
из соседей, это нашли бы странным. Пошел бы слух, а раз слух, значит, нервотр
епка и, по меньшей мере, объяснение с АХ'ом этажа. Прочувствованная беседа
, чтение вслух и один Посредник знает, что еще.
Прошел сотню метров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24