Но если какой-нибудь дракон своим поведением или самим своим существованием ставит под угрозу жизнь троих или более собратьев...Он осекся. Воображение Мэта заработало: Стегоман каким-то образом стал представлять угрозу для драконьего общества, и тогда они изрезали ему крылья и отправили в изгнание.За что? Стегоман показался ему вполне симпатичным парнем — несмотря на некоторую колючесть нрава, вероятно, характерную для члена в высшей степени индивидуалистического и милитаризованного общества. Мэт чувствовал, что по натуре своей он не задира и никогда не полезет в драку первым. Так за что же его?«Слишком легко хмелеет!» — осенила Мэта догадка.Если вспомнить, дракон явился в огне и пламени и как будто немного подвыпивший. С каждым огненным выдохом он хмелел все больше и больше, пока не начал шататься и промахиваться до неприличия. Зато когда перестал дышать огнем, быстро протрезвел.Очевидно было, что хмелел он от собственной огнедышащести.Мэт представил себе такую картину: дракон пляшет в воздухе и, переполняемый восторгом полета, извергает пятифутовый столб пламени. А извергнув, хмелеет, восторг переходит в эйфорию, что означает еще больше огня и, следовательно, еще больше хмеля и так далее, и так далее.Судя по Стегомановым словам, драконы — племя весьма здравомыслящее. Они довольно скоро заметили, что Стегоман представляет опасность для воздухоплавания, — может быть, когда он два-три раза причинил вред собрату.Итак, его наказали за полеты в пьяном виде. И чтобы впредь это не повторялось, распороли ему крылья и отправили в ссылку.Стегоман тяжело вздохнул и закончил свой рассказ:— Пять веков продержался мир. До тех пор, пока империя Гардишана не распалась, никто больше не ходил на нас войной. Мы привыкли жить дружиной даже в мирное время — такой порядок себя оправдал. Построили свой город и покончили с междоусобицами.Мы размножились и зажили богаче, спокойнее. Когда же империя пала, в нашу страну вторглось первое человеческое войско.— И вы дали ему должный отпор?— Разумеется. Но время от времени они предпринимают очередную попытку, хотя на то, чтобы собраться с духом, уходит у них лет по сто.— А в промежутках люди не причиняют вам никакого беспокойства?— Нападать на нас никто не смеет — разве паскудные охотники на драконят, которые продают драконову кровь колдунам.Стегоман грозно щелкнул зубами, держа Мэта под прицелом сверкающих глаз.Мэт тяжело сглотнул. Он-то надеялся, что Стегоман закрыл эту тему.Стегоман распрямился и, шурша и погромыхивая, подошел поближе.— Так что признавайся, кто ты: охотник, колдун или и то, и другое вместе?— Ни то, ни другое, — быстро отверг его подозрения Мэт. — Я — маг.Звучало это на его слух по-дурацки. Но Стегоман, немного подумав, кивнул:— Пожалуй, я склонен тебе поверить.Мэт вздохнул с облегчением.— Что же тебя убедило? Неужели мое доброе сердце просвечивает насквозь?— Нет, твое невежество. Поскольку ты так мало знаешь, очевидно, что ты совсем недавно открыл в себе Силу и все еще добрый волшебник. Но тебя уже, без сомнения, пытались искушать. Люди — племя вероломное.— Лестная для тебя мысль, — усмехнулся Мэт. — А я, видишь ли, решил испробовать, получится у меня или нет вызвать кого-нибудь заклинанием — ну и получился ты.— Так мы и познакомились, — сухо подытожил Стегоман. — Скажи, откуда ты взялся, на каком краю света царит такое невежество относительно драконов?Мэт чуть было не дал честный ответ, но удержался.— Ты все равно не поверишь.— Ну уж, — усомнился дракон. — Расскажи свою сказку. Если она правдива, я уверюсь, что ты — чужеземец.— Ладно, раз ты просишь. — Мэт набрал в грудь воздуха. — Я очень издалека. Не из другой страны — из другого мира. Из совершенно другого. И даже из другой вселенной.Стегоман положил морду на лапы, сверля Мэта глазами.— Ишь, из другой вселенной. Как же это вышло?— Сам не знаю, — отвечал Мэт. — Я читал один старый пергамент в кафе неподалеку от дома — и вдруг в мгновение ока оказался на улице города Бордестанга.— Какие-то здешние маги пожелали тебя увидеть.— Ты так думаешь? — оживился Мэт. — Я тоже не нахожу другого объяснения. Но кто мог этого пожелать? Я тут никого не знаю.— Кто знает тебя, вот в чем вопрос. — Дракон вильнул кончиком хвоста. — Малинго, вероятно, подлый королевский колдун. Ты не можешь быть ему чем-нибудь полезен?Дракон говорил нарочито небрежно, но глазами поедал Мэта, как будто тот был бифштексом, готовым для жарки.— Не думаю, — осторожно ответил Мэт. — А если и могу, то не хочу.— Почему же нет? Малинго идет в гору; вершина славы уже недалеко. Ты мог бы подняться вместе с ним — к богатству и власти.— И погубить душу. — Будучи в Риме, говори на латыни. Если у них тут средневековые представления, куда деваться? — Малинго — это своеобразный босс, он что-то не вызывает доверия. Он может запросто засадить человека в подземелье. Я с ним уже сталкивался, он из меня все кишки выпотрошил.Стегоман оглядел Мэта с ног до головы.— Что-то не похоже. Он что, потом вправил их на место?— Я сам их вправил. Не могу же я ходить выпотрошенный, как ты считаешь?Стегоман вдруг притих, и Мэт заволновался: не сказал ли он лишнего? Но когда дракон заговорил, в его голосе звучало уважение:— Ты отразил заклинания Малинго?— А как же! Я, признаться, люблю жизнь — приятное времяпровождение, что ни говори.— Вне всякого сомнения, — согласился дракон. — Значит, ты кое-чего стоишь как маг...— Не будем преувеличивать. Я уверен, что Малинго действовал не в полную силу.— Даже если и так. Ты остался жив, а это уже кое-что. Ведь он наверняка тебя вербовал и наверняка с угрозами.Щекотливая ситуация. Чтобы не навредить себе, пожалуй, надо было сказать правду. А там — будь что будет. Мэт приготовился к худшему.— Я не дал ему определенного ответа. Сказал, что мне нужно время — подумать.— Ну и подумал?— Подумал. Но мне нужна информация.— Какая же? — вкрадчиво поинтересовался Стегоман.Мэт решил не обращать внимания на его тон.— Я понимаю, что Малинго — негодяй, а Астольф — его марионетка. Но кто на другой стороне? И чем они лучше?Наступило долгое-долгое молчание. Стегоман чуть не испепелил Мэта взглядом, прежде чем заговорить.— Да, ты точно пришел издалека, раз не знаешь о противниках Астольфа.— Зато когда они ссорились, Астольф и Малинго, я был свидетелем и...— Ссорились? — оживился Стегоман. — Вот любопытно. И что же ты вывел из их перебранки?Мэт отбарабанил:— Я вывел, что Астольф узурпировал трон полгода назад при помощи Малинго. Народ не чувствует себя осчастливленным, иначе Астольф не держал бы в городе солдат. И есть кучка баронов, которые хотят свергнуть Астольфа и Малинго и ведут что-то вроде партизанской войны.Стегоман кивнул.— Краешек ты ухватил. Но кого хотят бароны посадить на трон?— Вот тут краешек обрывается, — с сожалением признался Мэт. — Полный пробел. Кого же они хотят — или хотели?— Вернее все же «хотят», — отвечал дракон. — А если говорить про «хотели», то это был король Каприн Четвертый. Его придворный маг скончался, будучи в преклонных летах, а пока он подыскивал себе другого, Малинго повел Астольфа с его солдатами на Бордестанг. Сражение было коротким, но кровавым, и король Каприн в нем погиб.— А как же насчет «хотят»? Я про баронов. Кто у них теперь? Какой-то новый маг? Может, именно он и вызвал меня сюда?— А ты точно метишь, — сдержанно сказал Стегоман. — Малинго не может обезвредить баронов, а те не могут продвинуться ни на пядь к Бордестангу. Ты хорошо разгадываешь рифмованные загадки.Мэт вспыхнул.— Значит, мы имеем всего лишь хрупкое равновесие. У Астольфа и Малинго — трон, у баронов — народ и изрядные земельные владения. Силы у сторон, я полагаю, примерно равные. Чтобы нарушить равновесие, надо ввести неожиданный фактор — меня, — и возок опрокинется.— Угу, — подозрительно буркнул дракон, — но кому это больше всего на руку?— Баронам, — не задумываясь, выпалил Мэт. — Все, что может сдвинуть дело с мертвой точки, они будут приветствовать, лишь бы это исходило не от Малинго.— Заманчивая теория, — пробурчал дракон. — Она хромает только в одном пункте: у баронов никакого мага нет.— Никакого-никакого?Стегоман нетерпеливо дернулся.— Ну, есть у них всякая мелочь: святые старцы, аббаты из монастырей и тому подобное. Но настоящего мага нет.— Гм-м. — Мэт закусил губу. — Ты уверен?— Уверен. Их главный козырь — принцесса, но она же в темнице.— Принцесса?! — вскричал Мэт. — Какая еще принцесса?Стегоман вздохнул.— Я забыл, что ты у нас новичок. Но все-таки странно, что ты о ней даже не слышал.— Да все дела, дела. Так что за принцесса?— Дочь короля Каприна. Законная наследница престола.— Удивительно, что она еще жива.— Не удивляйся. Она красавица. И Астольф хочет ее заполучить во что бы то ни стало.— Что же ему мешает?— Не что, а кто. Малинго. Ему это вовсе не с руки. Женившись на принцессе, узурпатор станет законным королем. Правда, только если она пойдет за него добровольно, чтобы брачная церемония была должным образом обставлена. А она за него не пойдет.— Ее можно понять. Вообще-то Астольф в самом деле говорил что-то о дерзкой девице в подземелье. Похоже, что его терпение на исходе.— Именно, — мрачно сказал Стегоман. — Полгода назад он бросил ее в темницу делить компанию с крысами. По слухам, он уже подумывает о пытках. Но принцесса не сдается.Мэт одобрительно кивнул.— Девушка с характером. — И восхищенно добавил: — Настоящая живая принцесса в заточении!Стегоман пытливо посмотрел на него.— Что, смертный, у тебя сложился план действий?— Зови меня Мэт, — предложил Мэт. — Будем знакомы.— Хорошо, Мэт так Мэт, — согласился дракон. — Твой план?Мэт пожал плечами.— Я просто подумал, что лучше: сидеть тут и ждать, пока меня пристукнет Малинго, или, благо есть предлог, самому пойти искать, неприятностей?Стегоман с минуту поразмыслил, потом погромыхал своим зубчатым гребнем.— Боюсь, что ты прав. Сидючи тут, ничего хорошего не дождешься. Но как ты собираешься выбраться из этих глухих стен?— На звонкой рифме. Поэзия загнала меня сюда, она же и вызволит.Он смолк, собираясь с мыслями. Дракон не сводил с него глаз. Мэт начал: Вот сидит девица в каменной темнице И коса ее при ней, а не на улице. Было б интересно к ней присоединиться, О том о сем поговорить — глядишь, Чего и сбудется... Он хотел было перейти ко второй строфе, но тут дракон гаркнул:— Берегись!Мэт едва уклонился от огненного залпа, недоумевая, что могло разозлить Стегомана.— Я что-то не так сказал?— Нет, только собирался сказать. Ты чуть было не исчез отсюда!— Правильно. Мы же все обсудили и приняли решение.— Ну да. Решили, что тебе больше по вкусу бросить вызов слепой судьбе, чем видеть тут и дожидаться погибели. Все так. Но неужели ты думаешь, что драконы любят такие тесные и нездоровые помещения больше, чем люди?— О! — Мэт хлопнул себя по лбу. — Прости, я, кажется, немного поторопился.— Да, и чуть было не избавил меня от своего общества.— Понимаю твою точку зрения. — Мэт смерил взглядом напряженную морду дракона. — Мне надо выпустить тебя первым. Куда бы тебе хотелось?— Куда угодно, лишь бы место было открытое.— Значит, равнина. — Мэт закатал рукава. — Как насчет равнины с ручейком?— С ручейком, с речкой, с болотом, мне все едино. Лишь бы выбраться отсюда.Мэт кивнул и завел классическое: Берег заросший и дикий — Розы, цветочные чащи. Что же, дракон уходящий, — Нюхай чабрец, и гвоздики. Там ни тревог, ни потери, Заросли роз — эглантерий. Фиалки цветут в постели — Шкура вздохнет на теле. Ветер благоуханный Пей, Стегоман, устами — Вот он, удел желанный Тех, кто в тюрьме устали... Глухо и тяжело стукнуло, и Мэт остался один в камере, только пламя гигантской свечи накренилось от порыва ветра. Мэт глубоко вздохнул, уже чувствуя, как стягиваются вокруг неведомые силы. Сейчас он более чем когда-либо был уверен, что они подчинятся его словам.Он подумал мельком, зачем это ему надо было класть в постель дракону фиалки и заставлять его пить ветер устами? Большого смысла в этом он не видел, но раз поэт счел нужным написать так, не Мэту его судить.Однако сейчас на повестке дня стояло другое — стишок про узницу. Вот сидит девица в каменной темнице И коса ее при ней, а не на улице... Силы собирались вокруг — как статическое электричество к громоотводу. Вот-вот проскочит искра. Было б интересно к ней присоединиться, О том о сем поговорить — глядишь. Чего и сбудется... В ощущении силового поля было теперь даже что-то зловещее. Мэт подумал: а что, если, стянув к себе такие мощные силы, он не сумеет найти императив, повелительную формулу, русло для разрядки магического поля?Что, в самом деле, прицепить к этому стишку в качестве ударной фразы? А? На счастье или на беду Сейчас сквозь стенку к ней пройду! Беззвучный взрыв потряс темницу, пол вырвался из-под ног Мэта, огромная рука подхватила и тут же отпустила его. Он огляделся, тяжело дыша, обливаясь потом, — и увидел принцессу. Глава 4 Девушка была самой красивой из всех, кого видел Мэт: чистое, бледное личико, тонкие арки бровей над огромными голубыми глазами с пушистыми ресницами, прямой, чуть вздернутый носик, пухлые алые губки и волны золотых волос, струящиеся по плечам и по высокой груди.И это без ванны и без соответствующего костюма! Грязные порыжевшие лохмотья, облачавшие ее, были, вероятно, когда-то длинным платьем со шнуровкой и с узкими рукавами, выглядывающими из других — широких, свободных.Принцесса смотрела на него в упор, как бы пытаясь сообразить, кто это — ангел или демон. Мэт решил сразу ее просветить.— Привет. — Он сумел беззаботно улыбнуться. — Я — здешний новый маг. А вы, должно быть, принцесса.Ее глаза сверкнули, и она поднялась с низкого кресла движением львицы, завидевшей газель.— Вы — маг? Это правда? Вы меня не обманываете, сэр?— Ну, я не самый главный маг на свете, но кое-что у меня, кажется, получается.— Похоже на правду, раз вы смогли сюда проникнуть. Зачем пожаловали?— Э... я просто услышал, что тут есть одна леди, которая нуждается в помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46