Или не так?
Т е э т е т.Так.
Ч у ж е з е м е ц.Ничто, однако, не препятствует, чтобы разделенное на
части имело в каждой части свойство единого и чтобы, будучи всем и целым,
оно таким образом было единым.
Т е э т е т.Почему бы и нет?
Ч у ж е з е м е ц.Однако ведь невозможно, чтобы само единое обладало этим
свойством?
Т е э т е т. Отчего же?
Ч у ж е з е м е ц.Истинно единое, согласно верному определению, должно,
конечно, считаться полностью неделимым.
Т е э т е т.Конечно, должно.
Ч у ж е з е м е ц.В противном случае, то есть будучи составленным из многих
частей, оно не будет соответствовать определению.
Т е э т е т.Понимаю.
Ч у ж е з е м е ц.Будет ли теперь бытие, обладающее, таким образом,
свойством единого, единым и целым, или нам вовсе не следует принимать бытие
за целое?
Т е э т е т.Ты предложил трудный выбор.
Ч у ж е з е м е ц.Ты говоришь сущую правду. Ведь если бытие обладает
свойством быть как-то единым, то оно уже не будет тождественно единому и
все будет больше единого.
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.Далее, если бытие есть целое не потому, что получило это
свойство от единого, но само по себе, то оказывается, что бытию недостает
самого себя.
Т е э т е т.Истинно так.
Ч у ж е з е м е ц.Согласно этому объяснению, бытие, лишаясь самого себя,
будет уже небытием.
Т е э т е т.Так.
Ч у ж е з е м е ц.И все снова становится больше единого, если бытие и целое
получили каждое свою собственную природу.
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.Если же целое вообще не существует, то это же самое
произойдет и с бытием, и ему предстоит не быть и никогда не стать бытием.
Т е э т е т.Отчего же?
Ч у ж е з е м е ц.Возникшее - всегда целое, так что ни о бытии, ни о
возникновении нельзя говорить как о чем-либо существующем, если в
существующем не признавать целого.
Т е э т е т.Кажется несомненным, что это так.
Ч у ж е з е м е ц.И действительно, никакая величина не должна быть нецелым,
так как, сколь велико что-нибудь - каким бы великим или малым оно ни было,
- столь великим целым оно по необходимости должно быть.
Т е э т е т.Совершенно верно.
Ч у ж е з е м е ц.И тысяча других вещей, каждая в отдельности, будет
вызывать бесконечные затруднения у того, кто говорит, будто бытие либо
двойственно, либо только едино.
Т е э т е т.Это обнаруживает то, что и теперь почти уже ясно. Ведь одно
влечет за собой другое, неся большую и трудноразрешимую путаницу
относительно всего прежде сказанного.
Ч у ж е з е м е ц.Мы, однако, не рассмотрели всех тех, кто тщательно
исследует бытие и небытие, но довольно и этого. Дальше надо обратить
внимание на тех, кто высказывается по-иному, дабы на примере всего увидеть,
как ничуть не легче объяснить, что такое бытие, чем сказать, что такое
небытие.
Т е э т е т.Значит, надо идти и против этих.
Ч у ж е з е м е ц.У них, кажется, происходит нечто вроде борьбы гигантов
из-за спора друг с другом о бытии.
Т е э т е т.Как так?
Ч у ж е з е м е ц.Одни все совлекают с неба и из области невидимого на
землю, как бы обнимая руками дубы и скалы. Ухватившись за все подобное, они
утверждают, будто существует только то, что допускает прикосновение и
осязание, и признают тела и бытие за одно и то же, всех же тех, кто
говорит, будто существует нечто бестелесное, они обливают презрением, более
ничего не желая слышать.
Т е э т е т.Ты назвал ужасных людей; ведь со многими из них случалось
встречаться и мне.
Ч у ж е з е м е ц.Поэтому-то те, кто с ними вступает в спор,
предусмотрительно защищаются как бы сверху, откуда-то из невидимого,
решительно настаивая на том, что истинное бытие - это некие умопостигаемые
и бестелесные идеи; тела же, о которых говорят первые, и то, что они
называют истиной, они, разлагая в своих рассуждениях на мелкие части,
называют не бытием, а чем-то подвижным, становлением. Относительно этого
между обеими сторонами, Теэтет, всегда происходит сильнейшая борьба.
Т е э т е т.Правильно.
Ч у ж е з е м е ц.Значит, нам надо потребовать от обеих сторон порознь
объяснения, что они считают бытием.
Т е э т е т.Как же мы его будем требовать?
Ч у ж е з е м е ц.От тех, кто полагает бытие в идеях, легче его получить,
так как они более кротки, от тех же, кто насильственно все сводит к телу,
труднее, да, может быть, и почти невозможно. Однако, мне кажется, с ними
следует поступать так...
Т е э т е т.Как?
Ч у ж е з е м е ц.Всего бы лучше исправить их делом, если бы только это
было возможно; если же так не удастся, то мы сделаем это при помощи
рассуждения, предположив у них желание отвечать нам более правильно, чем
доселе. То, что признано лучшими людьми, сильнее того, что признано
худшими. Впрочем, мы заботимся не о них, но ищем лишь истину.
Т е э т е т.Весьма справедливо.
Ч у ж е з е м е ц.Предложи же тем, кто стал лучше, тебе отвечать, и
истолковывай то, что ими сказано.
Т е э т е т.Да будет так.
Ч у ж е з е м е ц.Пусть скажут, как они полагают: есть ли вообще какое-либо
смертное существо?
Т е э т е т.Отчего же нет?
Ч у ж е з е м е ц.Не признают ли они его одушевленным телом?
Т е э т е т.Без сомнения.
Ч у ж е з е м е ц.И считают душу чем-то существующим?
Т е эт е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.Дальше. Не говорят ли они, что одна душа - справедливая,
другая - несправедливая, та - разумная, а эта - нет?
Т е э т е т.Как же иначе?
Ч у ж е з е м е ц.И не так ли они считают, что благодаря присутствию
справедливости каждая душа становится такой-то, а из-за противоположных
качеств - противоположною?
Т е э т е т.Да, и это они подтверждают.
Ч у ж е з е м е ц.Но то, что может присутствовать в чем-либо или
отсутствовать, непременно, скажут они, должно быть чем-то.
Т е э т е т.Они так и говорят.
Ч у ж е з е м е ц.Когда же справедливость, разумность и любая другая
добродетель, а также их противоположности существуют и существует также
душа, в которой все это пребывает, то признают ли они что-либо из этого
видимым и осязаемым или же все - невидимым?
Т е э т е т.Пожалуй, здесь нет ничего видимого.
Ч у ж е з е м е ц.Что же? Неужели они утверждают, что вещи подобного рода
имеют тело?
Т е э т е т.Здесь они уже не решают все одинаковым образом, но им кажется,
что сама душа обладает телом, в отношении же разумности и каждого из того,
о чем ты спросил, они не дерзают согласиться, что это вовсе не существует,
и настаивать, что все это - тела.
Ч у ж е з е м е ц.Нам ясно, Теэтет, что эти мужи исправились. Ведь те из
них, которых породила земля, ни в чем не выказали бы робости, но всячески
настаивали бы, что то, чего они не могут схватить руками, вообще есть
ничто.
Т е э т е т.Пожалуй, они так и думают, как ты говоришь.
Ч у ж е з е м е ц.Спросим, однако, их снова: если они пожелают что-либо,
хоть самое малое, из существующего признать бестелесным, этого будет
достаточно. Ведь они должны будут тогда назвать то, что от природы присуще
как вещам бестелесным, так и имеющим тело, и глядя на что они тому и
другому приписывают бытие. Быть может, они окажутся в затруднении. Однако,
если что-либо подобное случится, смотри, захотят ли они признать и
согласиться с выдвинутым нами положением относительно бытия - что оно
таково?
Т е э т е т.Но каково же? Говори, и мы это скоро увидим.
Ч у ж е з е м е ц.Я утверждаю теперь, что все, обладающее по своей природе
способностью либо воздействовать на что-то другое, либо испытывать хоть
малейшее воздействие, пусть от чего-то весьма незначительного и только один
раз,все это действительно существует. Я даю такое определение
существующего: оно есть не что иное, как способность.
Т е э т е т.Ввиду того что в настоящее время они не могут сказать ничего
лучшего, они принимают это определение.
Ч у ж е з е м е ц.Прекрасно. Позже, быть может, и нам и им представится
иное. Но для них пусть это останется у нас решенным.
Т е э т е т.Пусть останется.
Ч у ж е з е м е ц.Теперь давай обратимся к другим, к друзьям идей; ты же
толкуй нам и их ответы.
Т е э т е т.Пусть будет так.
Ч у ж е з е м е ц.Вы говорите о становлении и бытии, как-то их различая. Не
так ли?
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.И говорите, что к становлению мы приобщаемся телом с
помощью ощущения, душою же с помощью размышления приобщаемся к подлинному
бытию, о котором вы утверждаете, что оно всегда само себе тождественно,
становление же всякий раз иное.
Т е э т е т.Действительно, мы говорим так.
Ч у ж е з е м е ц.Но как нам сказать, о наилучшие из людей, чти в обоих
случаях вы называете приобщением? Не то ли, о чем мы упомянули раньше?
Т е э т е т.Что же?
Ч у ж е з е м е ц.Страдание или действие, возникающее вследствие некой
силы, рождающейся от взаимной встречи вещей. Быть может, Теэтет, ты и не
слышишь их ответа на это, я же, пожалуй, благодаря близости с ними слышу.
Т е э т е т.Какое же, однако, приводят они объяснение?
Ч у ж е з е м е ц.Они не сходятся с нами в том, что недавно было сказано
людям земли относительно бытия.
Т е э т е т.В чем же именно?
Ч у ж е з е м е ц.Мы выставили как достаточное определение существующего
то, что нечто обладает способностью страдать или действовать, хотя бы даже
и в весьма малом.
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.На это, однако, они возражают, что способность страдать
или действовать принадлежит становлению, но с бытием, как они утверждают,
не связана способность ни того ни другого.
Т е э т е т.Разве так они говорят?
Ч у ж е з е м е ц.Ну а нам надо на это ответить, что мы должны яснее у них
узнать, признают ли они, что душа познает, а бытие познается?
Т е э т е т.Это они действительно говорят.
Ч у ж е з е м е ц.Что же? Считаете ли вы, что познавать или быть
познаваемым - это действие или страдание или то и другое вместе? Или одно
из них - страдание, а другое - действие? Или вообще ни то ни другое не
причастно ни одному из двух [состояний]?
Т е э т е т.Ясно, что ничто из двух ни тому ни другому не причастно, иначе
они высказали бы утверждение, противоположное прежнему.
Ч у ж е з е м е ц.Понимаю. Если познавать значит как-то действовать, то
предмету познания, напротив, необходимо страдать. Таким образом, бытие,
согласно этому рассуждению, познаваемое познанием, насколько познается,
настолько же находится в движении в силу своего страдания, которое, как мы
говорим, не могло бы возникнуть у пребывающего в покое.
Т е э т е т.Справедливо.
Ч у ж е з е м е ц.И ради Зевса, дадим ли мы себя легко убедить в том, что
движение, жизнь, душа и разум не причастны совершенному бытию и что бытие
не живет и не мыслит, но возвышенное и чистое, не имея ума, стоит
неподвижно в покое?
Т е э т е т.Мы допустили бы, чужеземец, поистине чудовищное утверждение!
Ч у ж е з е м е ц.Но должны ли мы утверждать, что оно обладает умом, жизнью
же нет?
Т е э т е т.Как можно?!
Ч у ж е з е м е ц.Но, согласившись в том, что ему присущи и то и другое,
станем ли мы утверждать, что они находятся у него в душе?
Т е э т е т. Но каким иным образом могло бы оно их иметь?
Ч у ж е з е м е ц.Так станем ли мы утверждать, что, имея ум, жизнь и душу,
бытие совсем неподвижно, хотя и одушевлено?
Т е э т е т.Мне все это кажется нелепым.
Ч у ж е з е м е ц.Потому-то и надо допустить, что движимое и движение
существуют.
Т е э т е т.Как же иначе?
Ч у ж е з е м е ц.Итак, Теэтет, выходит, что если существующее неподвижно,
то никто нигде ничего не мог бы осмыслить.
Т е э т е т. Несомненно, так.
Ч у ж е з е м е ц.И однако же, если мы, с другой стороны, признаем все
несущимся и движущимся, то этим утверждением мы исключаем тождественное из
области существующего.
Т е э т е т. Каким образом?
Ч у ж е з е м е ц.Думаешь ли ты, что без покоя могли бы существовать
тождественное, само себе равное и находящееся в одном и том же отношении?
Т е э т е т.Никогда.
Ч у ж е з е м е ц. Что же далее? Понимаешь ли ты, как без всего этого мог
бы где бы то ни было существовать или возникнуть ум?
Т е э т е т.Менее всего.
Ч у ж е з е м е ц.И действительно, надо всячески словом бороться с тем,
кто, устранив знание, разум и ум, в то же время каким-то образом настойчиво
что-либо утверждает.
Т е э т е т.Несомненно, так.
Ч у ж е з е м е ц. Таким образом, философу, который все это очень высоко
ценит, как кажется, необходимо вследствие этого не соглашаться с
признающими одну или много идей, будто все пребывает в покое, и совершенно
не слушать тех, кто, напротив, приписывает бытию всяческое движение, но
надо, подражая мечте детей, чтобы все неподвижное двигалось, признать бытие
и все и движущимся и покоящимся.
Т е э т е т.Весьма справедливо.
Ч у ж е з е м е ц.Что же, однако? Не достаточно ли
уже, как представляется, мы охватили в своем рассуждении бытие?
Т е э т е т.Конечно.
Ч у ж е з е м е ц. Вот тебе и на, Теэтет! А я бы сказал, что именно теперь
мы и познаем всю трудность исследования бытия.
Т е э т е т.Как это? Что ты сказал?
Ч у ж е з е м е ц.Не замечаешь ли ты, мой милый, что мы сейчас оказались в
совершенном неведении относительно бытия, а между тем нам кажется, будто мы
о нем что-то говорим.
Т е э т е т.Мне кажется, да. Однако я совсем не понимаю, как мы могли
незаметно оказаться в таком положении.
Ч у ж е з е м е ц.Но посмотри внимательнее: если мы теперь со всем этим
соглашаемся, как бы нам по праву не предложили тех же вопросов, с которыми
мы сами обращались к тем, кто признает, будто все есть теплое и холодное.
Т е э т е т.Какие же это вопросы? Напомни мне.
Ч у ж е з е м е ц. Охотно. И я попытаюсь это сделать, расспрашивая тебя,
как тогда тех, чтобы нам вместе продвинуться вперед.
Т е э т е т.Это правильно.
Ч у ж е з е м е ц.Ну, хорошо. Не считаешь ли ты движение и покой полностью
противоположными друг другу?
Т е э т е т.Как же иначе?
Ч у ж е з е м е ц.И несомненно, ты полагаешь, что оба они и каждое из них в
отдельности одинаково существуют?
Т е э т е т.Конечно, я так говорю.
Ч у ж е з е м е ц.Не думаешь ли ты, что оба и каждое из них движутся, раз
ты признаешь, что они существуют?
Т е э т е т.Никоим образом.
Ч у ж е з е м е ц.Значит, говоря, что оба они существуют, ты этим
обозначаешь, что они пребывают в покое?
Т е э т е т.Каким же образом?
Ч у ж е з е м е ц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134