Таким образом, к несчастью, за исключением случайной пары глаз, стрельнувших из-под вуали, мы не увидели на своем пути от ворот до дома Сафрара ни одной из облаченных в шелка роскошных красавиц Тарии.Я обратил на это внимание Камчака, и тот громко расхохотался.Разумеется, он был прав. Среди фургонов, заклейменными, одетыми в крошечные кусочки кожи, скрепленные маленькими шнурочками, имеющими кольцо в носу и горианский ошейник, разгуливало немало красоток Тарии. Даже сейчас, к неудовольствию Элизабет Кардуэл, проводившей всю последнюю неделю ночи под фургоном, в нашем фургоне были две такие — Дина, которую я выиграл в состязании с бола, и её подружка — великолепная отважная девчонка, укусившая шею камчаковской каийлы, пытавшаяся скрыть от судьи повреждения от копья Альбрехта. Звали её Тенчика, она пыталась хорошо служить Камчаку, но было ясно, что она тяжело переживает разлуку с Альбрехтом. К моему удивлению, он дважды пытался выкупить свою милую рабыню, но Камчак торговался, набивая цену. Дина, напротив, ласково и преданно служила мне. Один раз Альбрехт было попытался вместе с Тенчикой выкупить и её, но я был непреклонен.— Это значит, — спросила меня той ночью Дина, прижавшись головой к моим ногам, — что мой господин доволен мной?— Да, — сказал я, — доволен.— Я счастлива.— У неё толстые коленки, — констатировала Элизабет Кардуэл.— Не толстые, — сказал я, — а сильные и красивые колени.— Ну, если тебе нравятся толстые коленки… — отворачиваясь, презрительно проронила Элизабет и вышла из фургона, успев продемонстрировать великолепную стройность собственных ног.Я вспомнил, что лежу на пиру Сафрара в Тарии.Прибыл мой кусок поджаренного мяса боска. Я поднял его и поднес ко рту. Конечно, это совсем не то, что боск, приготовленный на открытом огне в прерии, но… впрочем, это был хороший боск. Я вонзил зубы в сочное мясо и, отрывая куски, принялся с удовольствием жевать.Банкетные столы расставлены в форме буквы «П», чтобы рабы могли с удобством обслуживать всех, и, разумеется, для того, чтобы артисты могли давать представление между столов.Сбоку располагался маленький алтарь Царствующих Жрецов, где горел небольшой огонь. На этом огне в самом начале праздника хозяин сжег несколько кусочков мяса, орошенного вином.— Та-Сардар-Гор! — провозгласил он, и эта фраза была подхвачена остальными. — За Царствующих Жрецов Гора!Это была обязательная фраза перед трапезой.Единственным, кто не участвовал в церемонии, был Камчак, считавший, что такое жертвоприношение в глазах неба является никуда не годным. Я принял участие в церемонии почитания Царствующих Жрецов, в особенности одного — Миска.Сидевший в нескольких футах от меня тарианец заметил, что я участвую в ритуале:— Вижу, — произнес он, — что ты был рожден не среди фургонов.— Да, — кивнул я.— Его зовут Тэрл Кэбот из Ко-Ро-Ба, — вмешался Сафрар.— Откуда тебе известно мое имя?— Слухи… — ответил он.Я бы хотел порасспросить его об этом еще, но он уже разговаривал с рабом позади себя, отдавая распоряжения насчет пира.Вскоре я забыл об этом.Если на улицах Тарии и не было женщин, то Сафрар, торговец, по-видимому, вознамерился компенсировать эту недостачу в своем доме. Несколько свободных женщин сидело за столом и несколько рабынь прислуживало. Свободные женщины с точки зрения скорее пуритан других городов вели себя непринужденно — откинули капюшоны и скрывавшие их лица вуали, наслаждались праздником, угощаясь с тем же аппетитом, что и мужчины. Их красота, блеск глаз, смех и разговоры, как мне казалось, очень украшали вечер. Многие из них были бойкими на язык, полными энергии красивыми женщинами, чувствующими себя совершенно свободно и непринужденно.Мне нравилось, что женщины открывали вуали при всем честном собрании, особенно в присутствии чужеземцев, как Камчак и я.Обслуживавшие нас рабыни позвякивали золотыми браслетами, по четыре на руках и ногах, и звук этот сливался с мелодичным перезвоном колокольчиков, свисавших с их ошейников и волос. Уши их также украшали крошечные колокольчики рабыни.Единственным одеянием этих женщин был тарианский камиск. Это кусок ткани, который носят как пончо, с той лишь разницей, что по краю его скрепляют цепочкой или шнурком. Тарианский же камиск, если его разложить на полу, будет похож на перевернутую букву «Т», причем поперечина будет слегка приподнята с каждой стороны. Он крепится одной-единственной веревкой. Веревка связывает одеяние в трех местах — у шеи, на спине и спереди на животе. Сам по себе этот костюм, как нетрудно догадаться, крепится на шее девушки, проходит по передней стороне тела, между ног, затем поднимается, прикрывая двумя сторонами поперечины «Т» бедра, после чего завязывается на животе. Тарианский камиск в отличие от обычного камиска прикрывает клеймо; а с другой стороны, в отличие от обычного камиска он оставляет спину неприкрытой и может быть затянут таким образом, чтобы лучше подчеркнуть женскую красоту.Нас развлекала группа жонглеров, пожирателей огня и акробатов. Был и фокусник, который особенно понравился Камчаку, а также укротитель, который с бичом в руке провел по залу танцующего слина.Мне удалось расслышать обрывки беседы Камчака с Сафраром, как я успел понять, они обсуждали место встречи для обмена товаром. Чуть позже, когда я был уже пьянее, чем мог себе позволить, я расслышал, как они обсуждали детали того, что Камчак называл «играми Войны Любви», уточняя такие детали, как время, оружие, судьи и так далее. Затем я услышал фразу: «Если она будет участвовать, ты должен будешь отдать золотой шар».Мгновенно я протрезвел, до меня дошел смысл сказанного, меня затрясло. Чтобы ничем не выдать охватившего меня возбуждения, я даже ухватился рукой за стол.— …Я смогу устроить так, что она будет избрана для игр… — говорил Сафрар, — но это будет кое-чего стоить.— Как ты обеспечишь, что её выберут? — спросил Камчак.— Мое золото обеспечит, — тихо произнес Сафрар, — и золото же обеспечит, что её будут плохо защищать.Краешком глаза я видел, что глаза Камчака разгорелись.Церемониймейстер подал знак, призывая к тишине, остановил все разговоры и игру музыкантов. Акробаты были вынуждены прервать выступление и удалиться. В наступившей тишине прозвучал голос стюарда:— Африз из Тарии!Я, как и другие находящиеся в зале, перевел взгляд на широкую мраморную лестницу, расположенную слева от огромного стола в доме торговца Сафрара.По лестнице медленно в ниспадающем шелковом белом с золотым одеянии торжественно спускалась девушка по имени Африз.Ее сандалии были из золота, и она носила золотые перчатки.Ее лица было не разглядеть — его укрывала белая шелковая вуаль, также отделанная золотом. Не были видны даже её волосы — их скрывал капюшон свободной женщины, который, разумеется, имел цвета касты торговцев. Следовательно, Африз принадлежала к касте торговцев.Я вспомнил, что Камчак не раз уже говорил о ней.Женщина приближалась, и внезапно я вновь расслышал слова Сафрара:— Вот что я предлагаю, — говорил он, указывая на приближающуюся девушку.— Богатейшая женщина Тарии, — вздохнул Камчак.— Как только достигнет совершеннолетия, — уточнил Сафрар.Я заподозрил, что до того времени её средства находились в руках Сафрара.Позднее Камчак подтвердил мою догадку. Сафрар не был родственником девушки, но был избран торговцами Тарии, на которых оказывал несомненное влияние, опекуном девушки после смерти её отца, который погиб несколько лет назад при нападении паравачей на его караван. Отец Африз — Тетрар был самым богатым торговцем города, одного из самых богатых городов на Горе. После него не осталось ни одного наследника мужского пола, и соответственно огромные богатства Тетрара принадлежали теперь его дочери — Африз, которая стала бы полноправной хозяйкой этих богатств по достижении ею совершеннолетия, что должно было произойти этой весной.Девушка, несомненно, прекрасно отдавала себе отчет в том, сколько глаз направлено на нее, она остановилась на лестнице и, надменно подняв голову, оглядела зал. Я как-то почувствовал, что она почти немедленно отметила меня и Камчака. Что-то в её позе заставило меня заподозрить, что она довольна тем, что обнаружила нас здесь. Сафрар прошептал Камчаку, глаза которого разгорелись и остановились на бело-золотой фигуре на лестнице.— Разве она не стоит золотой сферы?— Трудно сказать, — ответил Камчак.— Ее рабыни, — сообщил Сафрар, — говорят, что она прекрасна.Камчак пожал плечами в своей хитрой тачакской манере. Я несколько раз видел этот жест, когда обсуждалась цена, которую должен был заплатить Альбрехт, чтобы заполучить обратно свою Тенчику.— Шар на самом деле не так уж много и стоит, проговорил Сафрар, — он ведь не из золота, только кажется таким…— Но, — сказал Камчак, — тачаки дорожат золотой сферой…— Я хочу её только как диковинку, — продолжал Сафрар.— Я подумаю над этим, — ответил Камчак, не отводя взгляда от Африз.— Я знаю, где она, — говорил Сафрар, обнажив золотые зубы, — и могу послать за ней людей.Стараясь ничем не выдать своего внимания, я напряженно вслушивался в их беседу, хотя сейчас, даже выкажи я открыто свой интерес, не многие из зала заметили бы его, поскольку взгляды всех были прикованы к стоявшей на лестнице девушке — стройной, по слухам, прекрасной, укрытой вуалью и бело-золотым убором. Она поразила даже меня. Даже я, несмотря на то что внимание мое было полностью поглощено беседой Камчака с Сафраром, не смог бы отвести от неё глаз, даже если бы захотел. Наконец она спустилась по лестнице и, останавливаясь, лишь чтобы кивнуть или бросить фразу-другую сидящим за столами, гордо прошествовала к главному столу.Музыканты по сигналу вновь подняли свои инструменты, вновь появились акробаты и принялись вертеться и прыгать вокруг гостей.— Сфера в фургоне Катайтачака, — медленно, с расстановкой говорил Сафрар, — и я могу послать за ней наемных тарнсменов с севера, но я предпочитаю обойтись без войны.Камчак все ещё смотрел на прекрасную тарианку Африз.Мое сердце бешено заколотилось — теперь я знал, если, конечно, Сафрар был прав, что золотая сфера, без сомнения — последнее яйцо Царствующих Жрецов, находится в фургоне Катайтачака, убара тачаков. Наконец-то я, кажется, узнал о его местонахождении!Я успел обратить внимание, что Африз, направляясь к нам, по пути не заговаривает ни с одной из присутствующих в зале женщин, не приветствует ни одну, хотя их наряды позволяли предполагать, что они и знатны и богаты. Мужчинам же то там, то тут она слегка кивала либо роняла слово-два. Мне показалось, что Африз не желает признавать свободных женщин, снявших покрывала. Ее собственная вуаль, разумеется, не была откинута. Когда она приблизилась, я смог сквозь неплотную ткань разглядеть сияние двух прекрасных черных глаз. Телосложением она была потяжелее мисс Кардуэл, но полегче Херены.— Золотой шар за Африз из Тарии, — страстно прошептал Сафрар Камчаку.Камчак повернулся к маленькому торговцу, изборожденное шрамами лицо кочевника сломалось в улыбке:— Тачаки дорожат золотой сферой.— Ну и пожалуйста, — огрызнулся Сафрар, — тогда и женщины ты не получишь.— Я сам позабочусь об этом.— Ну что ж, заботься, а я сам позабочусь о том, чтобы каким-нибудь образом получить золотой шар!Камчак отвернулся и снова уставился на Африз.Девушка подошла вплотную, и Сафрар, вскочив, поклонился ей.— Приветствую Африз из Тарии, которую я люблю, как собственную дочь, — произнес он.Девушка кивнула, сказав:— Почтение Сафрару!Сафрар подал знак двум девушкам, которые внесли покрывало и шелковую подушку, поместив её между Сафраром и Камчаком.Африз кивнула церемониймейстеру, и тот мановением руки отправил акробатов прочь, а музыканты тут же тихо заиграли мягкие и сладкие мелодии. Все вернулись к беседам и еде.Африз огляделась по сторонам.Она приподняла вуаль так, что я смог увидеть изящные линии её носа и рта. Затем она два раза хлопнула в ладоши, и церемониймейстер бросился к ней.— Что-то дерьмом боска попахивает, — сказала она.Стюард казался озадаченным, затем испуганным. Он поклонился, раскинул руки и улыбнулся с деланным сожалением.— Мне жаль, моя госпожа, но, учитывая обстоятельства…Она осмотрелась и, казалось, впервые заметила Камчака.— А-аа… — сказала она. — Я вижу… конечно… тачак…Сидевший скрестив ноги Камчак, казалось, подпрыгнул на покрывале, задев ногой низкий столик, на котором зазвенели тарелки.— Великолепно! — воскликнул он.— Пожалуйста, если желаешь, присоединяйся к нам, — обратился к Африз Сафрар.Африз, довольная собой, заняла место между Сафраром и Камчаком, где села, опираясь на пятки в позе горианской свободной женщины. Она держалась очень прямо, высоко подняв голову.— Кажется, мы встречались раньше, — сказала она, обращаясь к Камчаку.— Два года назад, — ответил Камчак, — в этом же месте и в это же время. Помнишь, ты назвала меня тачакским слином?— Кажется, что-то припоминаю, — промолвила Африз так, словно ей это давалось тяжело.— Я принес тебе тогда пятиниточное ожерелье из алмазов, — сказал Камчак, поскольку слышал, что ты прекрасна.— А-аа… — проронила Африз, — я ещё отдала его своим рабам.Камчак на радостях опять пнул стол.— Вот тогда ты отвернулась и обозвала меня тачакским слином.— Ах да! — рассмеялась Африз.— Именно тогда, — продолжал Камчак, все ещё смеясь, — я поклялся, что сделаю тебя своей рабыней.Африз осеклась.Сафрар потерял дар речи.Все за столом притихли.Камрас медленно поднялся из-за стола. Он обратился к Сафрару.— Мне принести оружие?Камчак посасывал пату и вел себя так, словно не слышал слов Камраса.— Нет, нет! — закричал Сафрар. — Камчак и его друг — гости, послы от народов фургонов! Им нельзя причинять вред!Африз нежно рассмеялась, и Камрас вынужден был вернуться на свое место.— Принесите мне духи! — обратилась Африз к старшему официанту, и тот послал рабыню, которая вскоре принесла поднос с лучшими тарианскими духами.Африз вытащила две крохотные бутылочки и чуть подержала их перед носом, после чего разбрызгала содержимое по столу и покрывалу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50