когда и каким образом
вы познакомились с ним?
— Я познакомилась с ним на пароходе за несколько часов по прибытии в Осло.
— Это было дорожное знакомство?
— Да, мы случайно оказались соседями за столом.
— Известно ли вам, где находилась его каюта?
— Да, она была напротив моей каюты. Мы были немногими пассажирами, занимавшими отдельные каюты.
— Говорил ли он вам когда-нибудь о драгоценностях, которые он вез в Англию?
— Нет, никогда.
— Вы видели его, когда он сходил с парохода на берег?
— Разумеется. Мы сошли с парохода одновременно. После того, как Лизетта покинула меня, я случайно встретила мистера Аллердайка. Я рассказала ему происшедшее и попросила его помочь мне. Он посоветовал пересесть в одну из лодок, причаливших к Пароходу, и съехать на ней на берег. Он сказал мне, что сам очень спешит, потому что в гостинице его ожидает друг. Мы наняли лодку и съехали на берег.
— Разумеется, вашу шкатулку с драгоценностями вы держали при себе? Наверное, шкатулка, с которой вы приехали в Эдинбург была подложена.
— Да, с той минуты, когда меня покинула Лизетта, я не выпускала ее из рук.
— Попытайтесь вспомнить, не было ли у мистера Аллердайка какого-нибудь пакета при себе?
— Он имел при себе портфель. Он не расставался с ним, и мне бросилось в глаза, что он имел его при себе даже во время обеда. Этот же портфель я заметила у него в комнате впоследствии, когда зашла к нему за проспектами норвежской лесопромышленной фирмы. Впрочем, эти проспекты хранились у него не в портфеле, а в одном из боковых отделений чемодана.
— Скажите, в тот вечер вы ужинали вместе с ним?
— Нет. Он сидел за другим столиком и беседовал с одной из пассажирок «Периско». В отеле было множество пассажиров с «Периско» — не менее двадцати человек.
— Никто не подсаживался к столику Аллердайка? Я имею в виду во время ужина.
— Я не могу вспомнить, но мне кажется, что нет. Он сидел у стены и прислонил к ней свой портфель. Я удивилась тому, что он таскает этот портфель с собой. А в то же время я таскала с собой шкатулку, в которой, как я думала, хранились мои драгоценности.
— Вы не заметили, не говорил ли он с кем-нибудь из пассажиров «Периско»-в тот вечер?
— Да. Я видела, он беседовал в холле с бородатым доктором. Они стояли в дверях курительной.
— Вам не бросилось в глаза ничего странного в ком-либо из ваших спутников по пароходу?
— Нет. Ничего.
Чиновник, стенографировавший показания мисс Целии, помолчал мгновение, а затем, улыбаясь, спросил:
— Скажите, что заставило вас покинуть отель так неожиданно? Разумеется, у вас были для этого какие-то основания, и я был бы не прочь ознакомиться с ними.
— Никаких оснований у меня не было, — ответила певица с нескрываемой искренностью. — Вернее, были причины чисто женского свойства. Мне не нравилось быть в одиночестве. Мне не нравился отель. Я знала, что мне все равно не уснуть, и решила воспользоваться лунной ночью, чтобы совершить поездку на автомобиле. И я уехала.
— Вот видите, — рассмеялся чиновник, — я говорил, что у вас был ряд причин. Но прежде чем вы уйдете, я попрошу вас быть полезной нам еще в одном отношении. — Он обратился к детективу: — Попрошу вас внести вещи.
Целия испустила крик испуга, когда увидела детектива, вернувшегося в комнату с коричневым чемоданом и картонкой. Через руку он перекинул черное пальто, отделанное мехом. Она побледнела.
— Это вещи Лизетты, — пояснил инспектор.
— Я не хочу их видеть, — простонала она. — К чему это?
— Я хочу, чтобы вы установили их тождественность, — сказал полицейский. — В картонке находится все, что было на ней в отеле. — И он приказал детективу разостлать вещи на столе. — Мисс Леннард, я попрошу вас, соблаговолите осмотреть их.
Колеблющимися шагами направилась она к вещам, словно ей предстояло вторично увидеть мертвую.
— Разумеется, это ее вещи, — сказала она. — Это ее чемодан, и ее пальто, и все остальные веши также принадлежат ей. О, мне так тяжело глядеть на все это... Быть может, мне теперь можно уйти?
— Одно мгновение. Я хочу только обратить ваше внимание на то, что при ней не оказалось чего-либо, что могло установить ее личность. Не было ни клочка бумаги или письма. Затем мы нашли при ней ее золотые часики, кошелек, в котором было немного денег, и пару колец. Мы осмотрели очень поверхностно эти вещи, но, может быть, вам, как ее госпоже, известно, где она могла что-либо спрятать? Этим вы значительно облегчили бы нашу работу.
Аллердайк уделял больше внимания Целии, чем всему остальному. Он заметил, как у нее в лице появилась легкая краска — в ней пробудилось женское любопытство. Она подошла к столику с вещами Лизетты и задумалась. Она прикоснулась к некоторым из вещей, а затем неожиданно повернулась к мужчинам. В руках у нее была маленькая, обшитая сатином коробочка для носовых платков...
— Вот... Здесь что-то вшито под подкладку, — сказала она. — Это чувствуется на ощупь. Быть может, у кого-нибудь имеется ножичек или маленькие ножницы?
Мужчины невольно приблизились к ней, в то время как проворные пальчики Целии легко вспарывали обшивку. Еще мгновение, и она вытащила из-под обшивки сверточек и передала его полицейскому. Он был завернут в бумагу.
Фулльвей и Аллердайк напряженно глядели на происходящее, на сверток, на чиновника, бережно разворачивающего находку.
Затем их глазам представилось содержимое свертка.На мгновение наступило молчание.
— Деньги! — воскликнул вдруг Фулльвей. — Польские деньги.
Глава 12
ТРЕТЬЕ УБИЙСТВО
Чиновник положил банкноты на стол и принялся рассматривать их.
— Я не сведущ в польских деньгах, — сказал он. — Быть может, кто-либо из вас сможет сказать мне, сколько это составит в нашей валюте?
— Сейчас скажу вам, — ответил Фулльвей и пересчитал пачку. — Здесь на пятьсот английских фунтов. Прошу вас обратить внимание на то, что некоторые из банкнот совершенно новые и еще не были в обращении.
— И к какому выводу вы приходите на основании этого? — заинтересовался чиновник. — Что это доказывает?
— Это доказывает, что деньги были переданы этой девушке незадолго до отъезда. И более того, — продолжал американец, — я полагаю, эти банкноты доказывают, что покойная была орудием в руках тех, кто ограбил мистера Аллердайка и мисс Целию. Эти деньги явились ее долей или вознаграждением — весь план был задуман в Польше и осуществлен в дороге.
— Очень хорошо, — заметил Аллердайк. — Теперь мы подходим к делу вплотную.
— Но в таком случае нам придется искать нити в Польше — задумчиво сказал чиновник.
— Княгиня Нарцевич на пути в Лондон, — сказал Фулльвей. Он вытащил из своего бумажника телеграмму и протянул чиновнику. — Вот телеграмма о ее выезде, и если она действительно немедленно выехала, то завтра вечером прибудет к нам.
Полицейский сел за стол и схватился за перо.
— Я попрошу вас сообщить мне ваши адреса, — сказал он. — Я хочу иметь возможность в любую минуту обратиться к вам. — Он записал адреса присутствующих.
— Я уже сказал вам, — сказал Аллердайк, когда чиновник обратился к нему, — что не пожалею ни времени, ни труда, ни денег, чтобы добраться до истины. Если потребуются деньги, скажите одно слово и...
— Прекрасно, мистер Аллердайк, положитесь целиком на нас, — заметил чиновник. — Я уразумел вашу мысль. Но мы только приступаем к делу. Это дело, несомненно, не из простых, и я распорядился, чтобы этими двумя находящимися в тесной связи убийствами в Гулле и Паддингтоне занялись двое моих лучших детективов. Один из них, сержант Блиндуэй, перед
вами. По мере надобности мы обратимся к вам за сведениями и материалами. А вам, мисс Целия, я порекомендовал бы отправиться домой и попытаться разыскать рекомендации вашей камеристки. А вы, мистер Фулльвей, немедленно же после прибытия княгини явитесь с ней ко мне.
Очутившись за стенами Скотланд-Ярда, Целия облегченно вздохнула.
— Право, я не желала бы никогда не истратить ни цента на покупку бриллиантов и жемчуга. Что за безумие! И что из этого вышло? Убийство и кровь! Я уверена, что мне не придется вновь увидеть свои драгоценности.
— Вы слишком безнадежно смотрите на вещи, — отозвался Фулльвей. — Лондонское сыскное агентство работает изумительно. А мы с Аллердайком тоже не намерены сложить оружие. Поэтому отправляйтесь-ка спокойно домой, позавтракайте, отдохните и постарайтесь затем разыскать рекомендации вашей камеристки. Кто знает, быть может, в них кроется разгадка?
Мисс Леннард села в автомобиль и уехала, а ее спутники, погрузившись в свои собственные мысли, пошли своей дорогой.
— Одно во всей этой загадочной истории ясно, — заметил наконец американец, — мы имеем дело с большими и искушенными преступниками. Нелегко будет проникнуть в их тайну. А теперь пойдемте в отель Вальдорф, я желал бы позавтракать. До прибытия княгини нам вряд ли удастся что-либо сделать.
— Вот это больше всего томит меня, — заметил Аллердайк. — Эта вынужденная бездеятельность.
— Быть может, мы в данную минуту более деятельны, чем вы предполагаете, — сказал Фулльвей. — В подобных обстоятельствах невозможно предугадать, что несет нам грядущий час. Единственное, что можно сделать, это быть готовым ко всему.
Проходя мимо телеграфа, Аллердайк покинул своего спутника и зашел отправить телеграмму. Казалось, что посылка телеграммы вернула ему его прежнее спокойное настроение.
— Я телеграфировал своей экономке, чтобы она вместе с кое-какими вещами выслала бы ко мне моего шофера Гаффнея. Гаффней очень смышленый парень и будет полезен в минуту, когда перед нами предстанет какое-нибудь затруднение. У него поразительный нюх настоящей ищейки.
— Это большая похвала, — пошутил Фулльвей. — А теперь идемте завтракать. Потом мы можем спокойно потолковать у меня обо всем случившемся.
Мистер Франклин Фулльвей, истинный современный делец, раскинул свою контору непосредственно в гостинице. Это было и удобно и целесообразно. Комнаты, в которых он жил, одновременно служили ему и конторой. Благодаря этому он мог работать и жить в чудесной местности, в хорошей обстановке и иметь в любую минуту в своем распоряжении для клиентов ресторан и различные залы отеля, что в значительной степени облегчало заботы о них... Разумеется, вся эта роскошь и эти преимущества стоили недешево — столько же, сколько ему бы пришлось заплатить за большую и роскошную контору.
— Мое дело требует роскоши, — заметил американец, усадив Аллердайка в удобное кресло и предложив ему дорогую гавану. — Вы не первый миллионер, которого мне приходится сажать в это кресло.
— Вы очень любезны, но, право, вы несколько переоцениваете меня, — возразил Аллердайк. Он закурил сигару и оглядел комнату — плотные мягкие ковры, элегантную мебель, книжные шкафы, бронзу и картины на стенах.
— По-видимому, ваши дела идут неплохо, — заметил он. — Большие обороты?
Фулльвей улыбнулся.
— В этом маленьком помещении я ежегодно делаю оборот в два-три миллиона фунтов, — заметил он. — Все зависит от того, что имеется у людей для продажи и что им желательно купить. Разумеется, я беру с них комиссионные и известный процент.
— Во всяком случае, вам легче, чем мне, — сказал Аллердайк. — Мое дело совсем в ином роде. Мы заработали в нашем деле немало денег, то есть мой дед, мой отец и я сам, но все это было сопряжено с невероятными расходами, которых вы себе даже не можете представить. Фабричное оборудование, машины и, что значительнее всего — заработная плата. Каждую пятницу я принужден платить жалованье шестистам рабочим. Я еженедельно выплачиваю им свыше полуторы тысяч фунтов. Вам это не приходится делать, вряд ли у вас много служащих.
— Нет, — ответил Фулльвей и указал на соседнюю комнату. — Весь мой штат состоит из одного лица — миссис Марлоу, это превосходная работница.
— Замужняя дама, — заметил Аллердайк.
— Нет, молодая вдова, — ответил американец. — Изумительная работница, вот уже три года, как она работает у меня. Она владеет множеством языков, прекрасно воспитана и обладает специальными познаниями в некоторых областях моего
дела. Она американка, я хорошо был знаком с ее родственниками. Разумеется, я особенно не нуждаюсь в ее помощи, вообще мне может оказаться полезным только в высшей степени деловой человек.
— В случае нужды вы оставляете дело на нее? — продолжал Аллердайк, бросив взгляд на дверь в соседнюю комнату.
— При обычных обстоятельствах я так и поступаю, — ответил Фулльвей. —Она большой специалист в двух областях моего дела — в бриллиантах и в живописи. Она отличает ценное и хорошее в этих областях с первого взгляда — ее отец долгое время работал с бриллиантами в Южной Африке.
— Я вижу, что она действительно стоит много. Очевидно, она осведомлена обо всем, что происходит в вашем деле?
— Примерно. Я ведь могу работать только с совершенно надежной и заслуживающей доверия секретаршей.
— Разумеется. А скажите, вы уже рассказали ей о том, что произошло?
— Нет, у меня пока не было случая, — ответил Фулльвей. — Но я расскажу ей и спрошу ее совета — она очень проницательная и сообразительная женщина.
— Да, она производит именно такое впечатление, — подтвердил Аллердайк, вызвав в памяти облик Марлоу, которую он мельком видел, проходя через первую контору Фулльвея. Миссис Марлоу была небольшая, красивая и элегантная женщина. — Да, современные женщины не похожи на своих бабушек, — сказал он задумчиво. — Но какого вы мнения о нашем деле, Фулльвей? Несомненно, в нем много изменилось после того, что нам удалось узнать сегодня. Скажите, вы действительно полагаете, что убийство этой француженки находится в связи с убийством моего кузена?
— Разумеется, — вскричал Фулльвей. — Искусная шайка узнала о том, что ваш кузен везет бриллианты княгини Нарце-вич. Та же шайка охотилась за драгоценностями Целии де Лонгард. Лизетта была орудием в их руках, и это орудие, после того, как оно было использовано, устранили. Этим исключили возможность предательства с ее стороны.
Раздался стук в дверь и на пороге показалась миссис Марлоу, вопросительно взглянувшая на Фулльвея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23