В таком случае, почему воры не похитили их вместе со шкатулкой? Почему?
— Совершенно верно, — подтвердил Фулльвей. — Вообще, все это гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Но прежде всего следует позаботиться о том, чтобы мадемуазель отправилась на концерт. Затем мы можем заняться розыском. Вейсс, — обратился он к нему, отводя его в сторону, — вы должны дать ей возможность немедленно выступить к как можно ранее освободить ее во втором отделении...
— В самом деле, с вашей стороны это очень доблестно, — кинулся Фулльвей к певице, появившейся в этот момент из своей комнаты в бальном туалете, но без всяких украшений.. — Отправляйтесь на концерт, спойте, что у вас есть самое лучшее, покажите им, что у вас есть мужество даже при подобных обстоятельствах. Между тем, мы позволим себе заказать ужин. К одиннадцати часам вечера я явлюсь к вам в обществе моего друга, мистера Аллердайка. Тогда мы сообщим вам о событиях, которые повергнут вас в изумление.
— Это заставит меня еще больше спешить! — воскликнула певица. — Едемте, Вейсс!
После того, как они исчезли, Фулльвей расхохотался и обратился к остальным:
— Теперь мы сможем поговорить. — Он опустился в кресло и подозвал к себе управляющего. — Расскажите мне и поточнее о том, что произошло здесь с момента прибытия Целии де Лонгард. В котором часу она прибыла сюда?
— Она прибыла вчера, вскоре после обеда, — ответил управляющий. — Она всегда занимала эти комнаты, когда ей приходилось выступать в Эдинбурге. Вчера она прибыла одна. Она рассказала, что ее камеристка была вынуждена покинуть ее сразу после прибытия в Англию, и поэтому она взяла к себе одну из наших горничных, которую сама выбрала тщательно из нашего состава. Эта горничная может подтвердить вам, что мисс де Лонгард почти не покидала своей спальни и совершенно непонятно, как кто-либо мог попасть к ней и вскрыть шкатулку. Как я уже сказал вам, если кто-либо похитил эти драгоценности из отеля, то ради чего он не захватил шкатулку с собой, вместо того, чтобы возиться с ее вскрытием?
— Вы правы, — перебил его Фулльвей. — Я согласен с вами. В котором часу вам стало известно о пропаже?
— Примерно час тому назад горничная помогла ей одеться. Затем мисс Целия взяла шкатулку и хотела надеть драгоценности. Как рассказывает горничная, она испустила дикий вопль, выбежала на площадку и позвала меня. Мы предположили, что она сошла с ума. Она совершенно лишена самообладания.
— Самообладание — прекрасная вещь, — заметил Фулльвей. — Но дамы ее темперамента не придают ему особого значения. Что же случилось далее?
— Я, разумеется, тут же явился к ней. Она предъявила мне шкатулку. Она сказала, что со времени ее прибытия в отель шкатулка стояла у изголовья постели. Она клялась, что шкатулка была набита драгоценностями. Разумеется, тут же потребовала, чтобы вызвали полицию. Затем она настаивала на том, чтобы я немедленно запер все двери отеля и подвергнул всех находящихся в отеле тщательному обыску. Смешно!
— И вы сказали ей об этом? — спросил Фулльвей.
— Нет, этого я не рискнул сказать, но я позвонил в полицию, и явились чиновники. Мадемуазель обратилась к ним с тем же требованием. Она вообразила, что все находятся в заговоре против нее.
— В конце концов у нее достаточно оснований для того, чтобы волноваться, — примиряющим тоном заметил Фулльвей. — А теперь я хочу поговорить с горничной.
Управляющий провел их в спальню и вызвал горничную, хорошенькую и застенчивую девушку, смутившуюся при виде стольких мужчин.
Она точно и ясно рассказала все, чему была свидетельницей со времени прибытия в отель певицы. Она почти все время находилась при ней и покидала ее только в часы еды. Шкатулка все время стояла у изголовья и не открывалась. В спальню вела
только одна дверь, и певица совершенно не выходила из своей комнаты. Вначале она предполагала совершить прогулку по городу, но затем отказалась от этой мысли из-за дождливой погоды. Исчезновение драгоценностей испугало певицу: она словно без чувств опустилась на кровать, затем выбежала из комнаты и позвала управляющего.
После ухода горничной Фулльвей принялся рассматривать шкатулку.
— Следует более тщательно ознакомиться с этой шкатулкой, — спокойно сказал он. — Она сделана из розового дерева и очень тонкой работы. Углы ее окованы бронзой. Вообще же говоря, в ней ничего особенного, и вряд ли кто-нибудь мог предположить, что в ней хранятся драгоценности.
— Прежде всего необходимо установить точный перечень того, что похищено, — заметил один из детективов. —Это самое важное.
— Это совершенно не важно, — возразил Фулльвей. — Прежде чем мы дойдем до того, нам предстоит еще многое сделать. Завтра утром, после того, как я посовещаюсь с мадемуазель де Лонгард, я, быть может, обращусь к вам и мы обо всем потолкуем. А пока не осмеливаюсь больше задерживать.
После того, как изумленные детективы удалились, он обратился к управляющему:
— Я попрошу вас позаботиться о том, чтобы к моменту возвращения мадемуазель, то есть к 11 часам вечера, был сервирован изысканный ужин на три персоны. Позаботьтесь, чтобы сюда доставили лучшее из того, что есть в вашем винном погребе. И постарайтесь забыть о смятении, которое мадемуазель вызвала в отеле. Если вас это может утешить, то я могу сообщить вам с полной уверенностью, что ее драгоценности похищены не в Эдинбурге.
Глава 9
МАТЬ КАМЕРИСТКИ
Управляющий удалился, успокоенный словами Фулльвея. После его ухода Фулльвей снова вызвал горничную.
— Поставьте шкатулку на место и оставайтесь в комнате, пока не вернется мисс. Если она вернется раньше, чем мы явимся сюда, то сообщите ей, что я и мой друг будем здесь без пяти одиннадцать.
Затем он обратился к Аллердайку:
— Мы закажем себе комнаты в отеле и распорядимся, чтобы доставили наши вещи с вокзала. Затем мы можем поболтать за сигарой, я начинаю кое-что подозревать и кое о чем догадываться.
Четверть часа спустя они сидели в курительной.
— Итак, какого вы мнения обо всем этом? — начал Фулльвей.
— Прежде всего, я считаю, что вы очень ловкий человек, — ответил Аллердайк. — Вы отлично все провели.
— Польщен вашим отзывом, но я спросил вас не о том, какого вы мнения обо мне, — улыбнулся Фулльвей. — Я быхотел узнать ваше мнение о том, что нам удалось выяснить здесь, на месте.
— Я раздумываю над тем, что вы сказали управляющему, — ответил Аллердайк. — Вы в самом деле считаете, что эта молодая женщина лишилась своих драгоценностей?
— Это не подлежит сомнению, — ответил Фулльвей. — Мисс Целия обладает стремительным темпераментом, она любит настоять на своем, но она безусловно честна и правдива, и я не сомневаюсь в том, что ее действительно обокрали. Но это случилось с ней не здесь! Она не привезла драгоценностей с собой в Эдинбург — ко времени ее прибытия сюда их уже не было в шкатулке. Ее обокрали или на пароходе, или в Гулле. Все это — ограбление вашего кузена и ограбление мисс Целии — дело одних рук, рук ловких интернациональных преступников. К сожалению, мы не обладаем никакими уликами, которые могли бы привести нас к преступникам.
Аллердайк задумчиво покачал головой.
— Это очень таинственная история, — сказал он, наконец. — Не считаете ли вы возможным, что тут произошло совпадение?
— Это совершенно исключается, — ответил Фулльвей. — Это работа опытных и ловких преступников, узнавших каким-либо путем о двух вещах: о том, что ваш кузен вез бриллианты княгини, и о том, что мисс Целия имела обыкновение хранить свои драгоценности в этой скромной шкатулке. Милый мистер Аллердайк, я намеренно проявил полное равнодушие к этой шкатулке, а между тем я сделал открытие. Эта шкатулка, готов биться об заклад, изготовлена каким-либо искусным столяром не более чем месяц тому назад.
— С какой-нибудь определенной целью? — осведомился Аллердайк.
— Разумеется, — заверил его Фулльвей, — с тем, чтобы обменять эту шкатулку на настоящую мисс де Лонгард. Вы не держали этой шкатулки в руке, а между тем она необыкновенно тяжела, несмотря на то, что ничего не содержит.
Фулльвей выдержал паузу и продолжал:
— Несомненно, под подкладкой положен свинец, и это сделано для того, чтобы обмануть мисс Целию. Вы слышали, она сказала, что в Осло драгоценности еще находились в шкатулке и что до Эдинбурга она шкатулку не открывала. Несомненно, что кто-то подменил шкатулку по дороге из Осло в Эдинбург. И здесь мы подходим к основному вопросу: кто? Кто совершил эту замену? И пока что на этот вопрос у нас нет ответа.
— Мне кажется, — с горечью заметил Аллердаик, — что вообще мы здесь, в Эдинбурге, не приблизимся к разрешению этой задачи. Для меня существует только один вопрос: кто убийца моего кузена? А на этот вопрос мы можем получить ответ только в Гулле.
— А я, — убежденно заявил Фулльвей, — уверен в том, что единственная нить, которая может привести нас к убийце вашего кузена, обнаружится только за ужином с певицей. То, что она нам расскажет, быть может, будет иметь решающее значение для всего дальнейшего. Подумайте о пряжке. Она ведь при вас? Одно то, что нам предстоит услышать о ней, должно побудить вас остаться здесь.
Незадолго до одиннадцати Целия де Лонгард вернулась с концерта совсем не в том настроении, в каком покинула отель. Исключительно теплый прием публики вернул ей бодрость и хорошее расположение духа. Она отведала изысканные блюда ужина, выпила бокал шампанского, а потом расхохоталась.
— Собственно, вы, Фулльвей, явились вовремя, — сказала она доверчиво. — Этот толстый Вейсс ничем не могбыть мне полезен. Но я удивлена, что вы очутились здесь. Чего ради вы и мистер Аллердайк — так, кажется, зовут вашего друга — очутились в Эдинбурге? Между прочим, на пароходе из Осло в Англию я познакомилась с господином, который носил ту же фамилию.
Фулльвей незаметно толкнул под столом ногу Аллердайка с тем, чтобы тот не перебивал певицу.
— Вы больше ничего не слышали об этом вашем попутчике? — спросил он, напряженно вглядываясь в лицо артистки.
— Ничего, — ответила она. — Да как же я могла услышать о нем, если это было всего лишь дорожное знакомство? Впрочем, я уговорилась встретиться с ним в Лондоне по делу.
— Мистер Аллердаик, кстати сказать, он кузен моего друга, не может больше встретиться с вами. Вскоре после вашего отъезда он был обнаружен в своей комнате мертвым. Несомненно, что он был мертв уже в тот момент, когда вы покидали отель и прошли мимо его двери.
Все это Фулльвей выговорил спокойным равнодушным тоном — он следил за певицей, которую, казалось, сильно испугало все сказанное. Она поставила бокал на стол и бросила на Аллердайка сочувствующий взгляд. В это мгновение Аллердаик впервые познал ее необычайную красоту.
— Неужели это правда? — воскликнула она. — Это невозможно! Я была у него незадолго до моего отъезда: я хотела переговорить с ним о деле. Он был совершенно здоров, прекрасно себя чувствовал и был свеж, как всегда. Вы говорите, он умер? От чего он скончался?
Мужчины поглядели друг на друга, и затем, после краткого молчания, Аллердаик достал из жилетного кармана нечто, завернутое в папиросную бумагу.
— Я знал, что вы были в комнате моего брата, — сказал он. — Вы потеряли там вашу пряжку от туфли, и я нашел ее при осмотре комнаты. Затем управляющий показал мне вашу телеграмму. Вот она — ваша пряжка.
Он внимательно следил за каждым ее движением. Она развернула сверточек и при виде пряжки на лице ее промелькнуло выражение удовлетворения. Она бросила благодарный взгляд на Аллердайка.
— Разумеется, это моя пряжка! — воскликнула она. — Я вам очень благодарна. Надо вам сказать, что в отеле я жила под настоящей фамилией — де Лонгард это только мой псевдоним. Мне не хотелось бы расстаться с этой пряжкой — она получена мной от матери в день рождения. Но ведь вы приехали сюда, в Эдинбург, не только для того, чтобы вручить мне эту пряжку?
— Нет, — ответил Аллердайк. — Я знал, что вы поехали в Эдинбург, мне сообщил об этом шофер, отвезший вас на поезд. Я хотел задать вам несколько вопросов, касающихся моего брата, а затем просить вас, если потребуется, побывать в Гулле и дать показания следственным властям.
— Следственным властям? — переспросила она изумленно. — Неужели вы хотите сказать, что смерть вашего кузена последовала не от естественной причины?
— Я убежден, что его убили, — ответил Аллердайк. — И мистер Фулльвей того же мнения. А вы. должно быть, последний человек, с которым моему несчастному кузену пришлось говорить. И поэтому я прошу вас откровенно ответить: о чем вы хотели переговорить с моим кузеном, когда пришли к нему в комнату?
— Я хотела переговорить с ним о деле, — заявила она твердо. — Мы несколько раз беседовали с ним на борту «Периско», и я заметила, что он очень толковый и энергичный купец. Я хотела вложить кое-какие средства в дело, и он посоветовал мне вложить их в акции одного лесопромышленного общества. Я прошла к нему и получила у него дополнительные сведения — он снабдил меня проспектами этого общества, и я их сохранила — еще сегодня я просматривала их. Это все. Я пробыла у него в комнате всего лишь несколько минут... И, как я уже говорила вам, он производил впечатление совершенно здорового человека.
— Он вам не показывал драгоценностей? — неожиданно спросил Аллердайк.
— Драгоценностей? — переспросила она. — Нет, не показывал.
— Я спросил об этом потому, что мой кузен вез с собой драгоценности небывалой стоимости, и потому, что мы предполагаем, что именно из-за них его и убили. Драгоценности находились при нем, когда он покидал Осло, а в Гулле их не оказалось.
Фулльвей, внимательно прислушивавшийся к словам Ал-лердайка, покачал головой и сказал:
— Этого вы не можете утверждать, Аллердайк. Мы не уверены, привез ли он их с собой в Гулль. Быть может, его обокрали несколько раньше. Мисс Леннард также полагает, что ее драгоценности находились в сохранности в шкатулке после прибытия в Гулль, и что она привезла их с собой в Эдинбург.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23