«Что-то в моей голове не в порядке, — подумал он. — Неужели я напечатал одной фотографией больше? Но я точно помню, что их было всего четыре. Три из них попали к Джемсу, одна осталась у меня. Мой экземпляр по-прежнему в альбоме. Куда делись три отпечатка, бывшие у Джемса, мне также известно. Но откуда взялся экземпляр, найденный у Лиденберга? Можно сойти с ума от всего этого».
Он продолжал сидеть за столом, погрузившись в раздумья, пока его не вывел из этого состояния Четтль.
— Что нового? — спросил Аллердайк.
— Я побывал в управлении и рассказал там то, о чем мы условились. Там фотографии не придают особого значения — считают, что кто-то дал ее Лиденбергу для того, чтобы он мот опознать вашего кузена. Разумеется, они бы придали ей другое значение, если бы знали то, что вы мне сообщили. Особое значение начальник придает показаниям миссис Перриго. Он полагает, что она дала нам нить, и все усилия будут приложены к тому, чтобы найти владельца мопсов. А пока что мне на несколько дней придется выехать в Гулль.
— Скажите, часы все еще при вас? — спросил Аллердайк.
— Разумеется, — ответил Четтль и похлопал себя по груди. — Они пока еще находятся в распоряжении гулльской полиции и мне придется отвезти их обратно. Вы хотели бы еще раз осмотреть их?
— Допейте-ка ваш стакан и пойдем ко мне в комнату, — сказал Аллердайк. — Мы выкурим по сигаре и я еще раз осмотрю часы или, вернее, фотографию. У вас ведь есть еще время?
— Да, примерно еще час в моем распоряжении. Аллердайк закрыл за собой дверь, достал из стола коробку с сигарами и поставил на стол виски и содовую.
— Садитесь, Четтль, и угощайтесь, — сказал он. — Капля виски не помешает. Закурите сигару и возьмите себе несколько штук на дорогу. А теперь покажите мне фотографию.
Четтль достал часы и открыл их. Затем он протянул Аллер-дайку фотографию. Аллердайк внимательно осмотрел ее с обеих сторон.
— Вы нашли в ней что-нибудь новое? — осведомился сыщик.
Вместо того, чтобы ответить ему, Аллердайк положил фотографию на стол и пошел за своим альбомом. Он разыскал свой экземпляр и стал его сравнивать с фотографией, найденной у Лиденберга. И неожиданно он нашел разгадку.
С легким восклицанием он отодвинул альбом в сторону и обратился к сыщику.
— Четтль, — сказал он, — теперь я знаю, что это за экземпляр. Мы были уверены, что это именно та фотография, которую Джемс подарил миссис Марлоу.
— Это не та? — осведомился изумленный детектив. Аллердайк рассмеялся.
— Час тому назад, — сказал он, — или, вернее, за несколько минут до вашего прихода, миссис Марлоу предъявила мне фотографию, которую она получила от Джемса — она показала мне ее в холле. Я все время ломал себе голову и тенерь знаю, в чем дело. И будь я проклят, если теперь дело не стало еще более
загадочным. Но теперь-то я хоть знаю, откуда взялась эта копия.
— Откуда? — воскликнул чрезвычайно заинтересованный сыщик.
— Это фотография с фотографии! — Аллердайк от волнения ударил кулаком по столу. — Дело ясно. Взгляните, быть может, вы и не сведущи в фотографии, но вы все же поймете меня. Я всегда употребляю для всех своих фотографических опытов один и тот же сорт бумаги — все фотографии этого альбома отпечатаны на одной и той же бумаге. А вот эта копия на часах Лиденберга напечатана совсем на другой бумаге и есть не что иное, как фотография сфотографии. Кто-то сфотографировал мою фотографию. Вам понятно?
Четтль утвердительно кивнул головой.
— Хитро, очень хитро, — сказал он с нескрываемым восхищением. — Человек, который сделал это, знал, что он делает. Блестяще! А какие у вас выводы, мистер Аллердайк?
— Я вывожу следующее, — ответил Аллердайк. — Миссис Марлоу сказала мне в холле, что некоторое время она не знала, где находится ее экземпляр этого снимка, и что сегодня случайно снова нашла его. Из этого я делаю вывод, что кто-то получил от миссис Марлоу или взял у нее фотографию, перефотографировал ее и таким образом получил копию, оказавшуюся в часах
у Лиденберга.
— Так что теперь... — начал медленно Четтль.
— Теперь наша задача заключается в том, чтобы установить, кто изготовил этот снимок, — сказал Аллердайк. — Если нам удастся найти его или ее, то тем самым мы найдем и человека, который скрывается за всей этой историей. И я должен найти его. Обещайте мне, что вы ничего не скажете своим сослуживцам, поезжайте спокойно в Гулль заниматься своими делами. А я буду работать здесь. Я с самого начала сказал, что не знаю — не стало ли все это более загадочным, чем раньше, но во всяком случае мы продвинулись на шаг вперед.
Четтль снова спрятал часы и фотографию.
— Шаг вперед в таком деле тоже кое-что значит, — сказал он. — А каков будет следующий шаг?
— Я хочу выяснить, кто изготовил репродукцию, — решительно ответил Аллердайк. — Это будет нелегко, но я хочу вас ознакомить с моей точкой зрения. Информация обо всей этой истории проникла из конторы Фулльвея. Кто-то имел возможность ознакомиться с его перепиской, и то же самое лицо на
несколько дней сумело получить в свое распоряжение фотографию, имеющуюся у миссис Марлоу. Кто бы мог это быть?
Я должен ответить на этот вопрос, хотя бы мне пришлось перевернуть все вверх дном. Но я желал бы знать, что собираются предпринять у вас в управлении? Вы сказали, что ваши люди намерены пойти по следу, данному миссис Перриго. Скажите, вы считаете ее показания важными?
— Оно, несомненно, имеет значение в деле об убийстве француженки, — отметил сыщик. Затем он достал из кармана смятый листок бумаги и развернул его. — Вот это экземпляр объявления о предполагаемой награде. Оно будет напечатано во всех газетах.
Аллердайк ВЗЯЛ листок и ознакомился с его содержанием. В нем предлагалось всем, кто имеет возможность это сделать, дать сведения о молодом человеке с темными глазами и такими же волосами, по всей вероятности, иностранце, который в середине марта прогуливался в Кенсингтонском парке с двумя мопсами с голубыми бантами на ошейниках.
— Несомненно, что на это объявление откликнутся, — заметил Четтль. — Кто-нибудь вспомнит о молодом человеке и сумеет сообщить что-нибудь новое. Но я еще раз сказал Блин-дуэю, что это объявление может превратиться в смертный приговор.
— В смертный приговор? — изумился Аллердайк. — Что вы хотите этим сказать?
— А вот что, — пояснил, горько усмехаясь, сыщик. — Если этот молодой человек с мопсами, гулявший в Кенсингтонском парке, действительно является орудием преступной шайки, то его немедленно же устранят, так же, как устранили Лизетту и Лиденберга. Его уберут сдороги прежде, чем он разболтает что-нибудь важное.
Аллердайк кивнул головой: он понял мысль сыщика. Когда дверь за сыщиком затворилась, Аллердайк бросился в кресло, закурил одну из своих наиболее крепких сигар и задумался, задумался над неразрешимой задачей убийства кузена, целиком поглотившей его.
Глава 24
НЕКТО КАРЛ ФЕДЕРМАНН
Когда на следующий день Аллердайк выходил из отеля, его настиг один из боев.
— Сэр, вас просят к телефону, — сказал он. Аллердайк вернулся и узнал, что это Блиндуэй вызывал его.
Последний попросил его явиться в управление, захватив с собой Фулльвея. Их обоих вызывали в связи с показаниями миссис Перриго. Аллердайк сообщил, что он немедленно явится, а также, что попытается разыскать Фулльвея.
Фулльвея он разыскал в коридоре и когда сообщил ему о вызове в Скотланд-Ярд, тот сделал недовольное лицо.
— Вы знаете, Аллердайк, — начал он, — мое отношение ко всему этому. Я больше не хочу иметь дело с полицейскими. Ван Коон и я хотим вести расследование на наш собственный лад.
— Как вам будет угодно, — перебил его Аллердайк. — Но я все же на вашем месте не стал бы отказываться от возможности узнать что-либо новое. Даже если вы и решили ничего не сообщать полиции, то это не исключает возможности узнать что-либо новое от нее.
— Пожалуй, вы правы, — сказал Фулльвей. — Вызовите авто, и через две минуты я к вашим услугам.
Они подъехали к Скотланд-Ярду одновременно с машиной Целии Леннард. Казалось, она была не особенно довольна новым вызовом в это учреждение.
— Снова! — воскликнула она. — Что теперь предложат нашему вниманию! Опять старушку с какими-нибудь бреднями. К чему все это? О моих драгоценностях мне, по-видимому, не суждено услышать.
— Ничего нельзя знать заранее, — ответил Фулльвей. — Быть может, именно сегодня нас ожидает какая-нибудь приятная неожиданность. Значит вас тоже вызвали сюда?
— Да. Меня оторвали от завтрака, — ответила певица. — Посмотрим, что за новость нам предстоит узнать сегодня.,
В комнате начальника Скотланд-Ярда сидел маленький человечек, не то француз, не то швейцарец, с орденской лентой в петлице. Он казался взволнованным, и его черные глаза поблескивали.
Увидев входящую в комнату даму, он приподнялся со своего места и церемонно поклонился.
— Это господин Аристид Боншоз, — представил его, слегка улыбаясь, начальник Скотланд-Ярда. — Господин Боншоз полагает, что может сообщить нам нечто новое. Он как бы является дополнением к сообщению миссис Перриго. Оно касается молодого человека, о котором упоминала миссис — молодого человека с мопсами с голубыми ленточками.
— Это мопсы моей супруги, — заявил Боншоз, слегка изогнувшись в торжественном поклоне. — Два мопса — Зизи и Шушу.
— Господин Боншоз — владелец увеселительного заведения...
— Кафе-ресторана, —быстро дополнил слова полицейского упомянутый Боншоз. — Кафе Боншоз, Оксфорд-стрит, невелико, но элегантно и уютно. Оно было основано девять лет тому назад, и я перенял его после смерти первого владельца.
— Я полагаю, что лучше всего будет, если мы предоставим господину Боншозу возможность рассказать все на собственный лад, — заметил шеф. — Сегодня утром он прочел в газете сообщение миссис Перриго и немедленно поспешил сюда. Он заявил, что знает молодого человека, который весной несколько раз проявил любезность и выводил на прогулку породистых собачек его супруги. Очевидно, это и есть действительно тот молодой человек, о котором упоминала миссис Перриго. А теперь я попрошу вас продолжить рассказ, господин Боншоз.
Француз уселся поудобнее и расправил усы. Было заметно, что он преисполнен сознанием важности этой минуты.
— С удовольствием, — начал он. — Вам будет понятно, если я вам скажу, что как я, так и моя супруга очень заняты. У нас очень скромный штат прислуги, и поэтому многое приходится делать самим и у нас нет свободного времени для прогулок. Моя супруга — большая любительница собак, в настоящее время у нас ихдве, два мопса — Зизи и Шушу. Очень породистые собаки с родословной и к тому же очень красивые. Моя жена всегда огорчена тем, что лишена возможности водить их на прогулку. Так вот, весной этого года к нам в ресторан стал захаживать один молодой человек — мой земляк, француз из Швейцарии. Иногда он завтракал, а иногда ограничивался тем, что пил только кофе. И когда мы выяснили, что происходим из одной и той же местности, то вскоре стали приятелями.
— Как звали молодого человека? — спросил полицейский.
— Он называл себя Федерманном, — ответил боншоз. —
Карл Федерманн. Он говорил Мне, что ищет место камердинера у какого-нибудь богатого человека. Он где-то в Лондоне был слугой — кажется, в каком-то отеле, — я не особенно прислушивался к тому, что он говорил по этому поводу. Во всяком случае, он располагал деньгами: к завтраку он заказывал всегда самое лучшее, а иногда приходил вечером, и тогда обедал у нас. Мы не берем дорого: хороший завтрак два шиллинга, обед — три шиллинга, он никогда не стеснялся в расходах. Так как ему нечего было делать, то он часто беседовал с моей женой. Как-то, когда мы заговорили о собаках, он заметил, что они жиреют. Моя жена вздохнула и сказала, что это потому, что у них мало возможности бывать на свежем воздухе, и тогда он предложил пойти погулять с ними. На следующий день моя жена нацепила им голубые банты и отправила ихна прогулку с Федерманном. И так он гулял с ними несколько раз — иногда в Гайд-парке, а иногда и в Кенсингтонском парке. Моя жена была ему очень благодарна, она считала его необыкновенно добрым человеком. Затем в один прекрасный день он исчез, и мы о нем больше ничего не слышали. Пока, наконец, не прочли о нем в газетах. Когда мы прочли о нем в газетах, мы посмотрели друг на друга й одновременно сказали: «Это Федерманн. Его разыскивают. Он что-то натворил». И затем я сказал супруге, что должен немедленно же отправиться в полицию, что я и сделал.
— И это все, что вам известно, господин Боншоз? — спросил начальник полиции.
— Все. Абсолютно все.
— Когда он в первый раз пришел к вам в кафе?
— Не то в начале марта, не то в конце февраля. После того, как установилась теплая погода.
— А когда он исчез?
— В начале апреля. С того времени мы больше не видели его. «Кудаделся наш Федерманн?» И так он больше никогда не появлялся.
— Послушайте, мистер Боншоз, он ничего не рассказывал вам о себе?
— Нет. По крайней мере ничего, кроме того, что я вам сообщил.
— Он никогда не сообщал вам, где он живет?
— Нет.
— Он никогда не приходил к вам в чьем-либо обществе? Он не приводил с собой подруги?
Боншоз хлопнул себя по лбу. - Ах да! — воскликнул он, обрадовавшись. — Как-то он привел с собой даму, француженку. Она была высокого роста и стройна, очень хорошо одета. У нее были темные волосы и черные глаза. Она не была красива, но очень привлекательна.
— Лизетта! — воскликнула Целия.
— Вы, кажется, сказали, что это было всего лишь один раз? Вы не помните, когда это было?
— Это было именно в то время, про которое я вам рассказывал. Они пришли вечером и ужинали у меня.
— Он не сказал вам, кто была эта женщина?
— Нет, он ничего о ней не рассказывал. Он вообще был очень скрытен, этот Федерманн.
— Он никогда не приводил с собой кого-нибудь из мужчин? Боншоз отрицательно покачал головой. Затем лицо его оживилось.
— Позвольте! — воскликнул он. — Как-то однажды я видел его на улице, он разговаривал с каким-то мужчиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23