– Она понадобится, когда Калеб тебя бросит.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Долгий летний вечер уже перешел в ночь, когда Калеб наконец остановил джип на подъездной аллее у своего дома. За темными соснами сверкал и переливался лунными брызгами пойманный в серебряную сеть океан. Серп луны, ослепительно-белый, как парус, проплывал над тускло освещенными облаками. Мир вокруг дышал красотой и покоем.
И одиночеством.
Он заглушил двигатель и посидел, глядя на зайчики, которые бросали фары его машины на окна дома. Он слишком устал, чувствовал себя слишком разбитым, чтобы думать о чем-то. Он пытался взять себя в руки и найти вескую причину, которая заставила бы его выйти из джипа.
Пожалуй, следовало поехать к сестре. Мэгги осталась у нее.
Калебу не хотелось сидеть в темноте одному, баюкая больную ногу и держа в руке стакан с виски, как делал его отец.
Но он был ранен, и от него скверно пахло. Ему нужно было принять пилюли и душ, сменить рубашку и надеть чистое белье. Он с трудом выкарабкался из джипа и едва не застонал в голос, когда при первом же движении все его раны, старые и новые, разом напомнили о себе.
Он отказался, когда полицейские предложили отвезти его в карете «скорой помощи» в больницу в Рокпорте. Его уже тошнило от госпиталей и больниц. По словам Донны Тома, пуля прошла навылет через мягкие ткани предплечья, не задев ключицу, нервные сплетения прямо над ней и крупную артерию внизу. Так что хоть в этом ему повезло. Скоро он выздоровеет и будет как новенький.
Впрочем, выглядел и чувствовал он себя дерьмово.
У Реджины испуганно расширились глаза, когда она увидела его. Она заехала в полицейский участок, чтобы доставить заказанную пиццу Сэму Рейнолдсу и Эвелин Холл, которые, похоже, разбили временно-постоянный лагерь в офисе Калеба. Калеб не знал, в качестве кого были приставлены к нему копы из полиции штата – сиделок или стражников, но, по мере того как вечер переходил в ночь, Рейнолдс, во всяком случае, все чаще и чаще обращался к нему, как к коллеге.
– Вот это да! – Реджина выложила пиццу на стойку над столом Эдит. – Этот проныра-адвокат, похоже, все-таки надрал тебе задницу, а, шеф?
– Увы, я его недооценил, – признался Калеб.
– Мать просила передать, что она считала тебя крутым парнем, а ты оплошал. – Насмешливый тон Реджины не мог скрыть беспокойства у нее в глазах.
Рассеченная губа Калеба треснула от улыбки.
– А я такой и есть. Ему пришлось выстрелить, прежде чем он начал обрабатывать меня кулаками.
Реджина рассмеялась, чего Калеб и добивался, и неуверенно коснулась золотого крестика у себя на шее.
– Серьезно, Кэл, все очень рады, что ты… ну… ты понимаешь… – Она запнулась, подбирая слова, чтобы выразить свои чувства и не нарушить при этом правил приличия, принятых в Новой Англии. – Снова с нами, – закончила она свою мысль.
– Я тоже, – согласился Калеб.
Он был рад вновь оказаться здесь, на острове.
Живым.
Но его бы здесь не было, если бы не Мэгги и его брат.
Дилан все-таки сумел удивить его, вынужден был признаться себе Калеб, ковыляя по подъездной аллее к дому. Он никак не ожидал, что в самом конце брат придет ему на выручку. Но Дилан, совершенно определенно, спас его. У Калеба даже остались смутные воспоминания о том, как брат делает ему искусственное дыхание «рот в рот». И он был уверен, что Дилан предпочел бы, чтобы он забыл об этом.
А Мэгги… Калеб лишь покачал головой. Он не знал в точности, что именно она сделала на дне океана и как победила Тана, но эта схватка отняла у девушки все силы и едва не стоила ей жизни. Когда Калеб пришел в себя, она лежала на мокрых досках причала холодная и неподвижная, как древний воин на своем щите.
Он тогда подумал… Господи, он так испугался, что потерял ее, что она ушла туда, где он не сможет быть с ней рядом даже в смерти. Селки, не имеющая души. Но она очнулась и вернулась к нему.
Она вернулась…
С незажившим шрамом на лбу, нанесенным ей демоном во время нападения на пляже, даже после того, как увидела, что Тан сотворил с ее подругой Гвинет, Мэгги все равно ввязалась в драку. Ввязалась ради него, Калеба. Она не отступила и тогда, когда дела пошли из рук вон плохо. Не убежала и не бросила его.
«Она проявила верность и твердость характера, – подумал Калеб. – Мужчина не имеет права требовать большего».
Разве что просить ее остаться.
Поднявшись на крыльцо, он споткнулся обо что-то в темноте. Кто-то оставил пакет у его входной двери, какой-то узел…
Котиковая шкура.
Калеб замер, вцепившись пальцами в грубый густой мех. В темноте от шкуры исходил сильный мускусный запах. Котиковая шкура Гвинет. Значит, его брат все-таки заходил в гости.
«Вот и еще одна проблема», – мрачно подумал Калеб. Но он займется ее потом, завтра. Сейчас он просто хотел поужинать и выспаться. Хотел просто дышать воздухом, а не задыхаться. Просто быть. Быть рядом с Мэгги.
Сначала он примет душ, а потом поедет за ней к сестре.
«И возьмешь с собой шкуру?» – прошептал в подсознании ехидный голос.
Но Калеб не стал вступать в полемику с самим собой. И со шкурой он тоже разберется завтра.
Он отпер дверь, шагнул через порог и замер. В лицо ему ударил знакомый аромат. Кофе? Да, в пустом доме ощущался сильный запах свежего кофе. Посреди ковра в гостиной валялись чьи-то сандалии. Из открытого окна в кухне тянуло легким сквозняком.
Сердце замерло у него в груди, а потом забухало, как паровой молот.
– Мэгги?
Голос его прозвучал хрипло. В нем слышалась отчаянная надежда.
Мягким, кошачьим движением она поднялась с подушек, разбросанных по дивану. Темные волосы мягким водопадом падали ей на плечи. На ней было голубое платье, облегавшее выпуклости и впадинки фигуры, словно вторая кожа. Босые ноги. Паутинка между пальцами.
При виде ее он задохнулся, словно получив удар в солнечное сплетение.
– Вот ты и дома, – сказала Мэгги. – Хочешь есть?
Калеб был потрясен.
– Тебе необязательно готовить для меня.
– А я ничего и не готовила. – Она склонила голову к плечу и улыбнулась, глядя ему в глаза. – Я принесла домой ужин из ресторана.
Домой.
У него перехватило дыхание.
– Звучит чертовски заманчиво.
Он провел ладонью по теплой щеке Маргред, словно желая убедиться, что она – настоящая, что она стоит перед ним, что она ему не привиделась. И тогда он сделал то, что хотел сделать восемь часов назад, на палубе катера. И хотел каждую секунду с тех пор.
Он поцеловал ее.
Ее губы были теплыми и ласковыми. Он ощутил вкус кофе, сахара и – невозможно! – моря. Неужели она плакала? Прежде он никогда не видел ее в слезах.
Она привстала на цыпочки, чтобы поцеловать его. Рука ее легла ему на шею, и Калеб больше не мог ни о чем думать. Он позволил себе забыться, жить только настоящим, здесь и сейчас, сладкими мгновениями, сжимая ее, теплую и страстную, в своих объятиях. Этого было достаточно. Ему больше нечего было желать.
Когда он, наконец, оторвался от ее губ и поднял голову, Мэгги всем телом прижалась к нему. Его разбитая губа пульсировала слабой болью.
– Ужин может подождать, – пробормотал он.
– Может. А я не могу! – Она улыбнулась медленной, дразнящей улыбкой. – Я хочу, чтобы ты рассказал, как прошел твой день.
Калеб откашлялся.
– Прямо сейчас?
Она потянула его за руку.
– За ужином, пока будешь есть.
Он позволил ей увлечь себя в кухню. В открытое окно плыл запах леса и соленый привкус моря. Следы присутствия Маргред виднелись повсюду: на спинку стула небрежно брошено яркое полотенце, в раковине стоит пустая кружка, на кухонном столе рассыпана сахарная пудра. Мэгги была здесь. Она вернулась.
С плеч Калеба свалилась тяжкая ноша.
Она зажгла свечи, которые он хранил на случай отключения электроэнергии, и выставила на стол пару фужеров для вина, оставшихся от его первого брака. Что это, она намекает, что их ждет романтический ужин? Или же просто Реджина научила ее так накрывать на стол? Но Антония никогда не пользовалась свечами.
– Садись. – Мэгги снова потянула его за руку. – Расскажи мне о том, что произошло. Эта женщина, квадратная такая…
– Эвелин Холл.
– Она не пускала меня к тебе.
Он смотрел, как она ловкими, уверенными движениями открывает бутылку вина.
– В ходе расследования полагается держать свидетелей отдельно. – «И подозреваемых тоже», – добавил он про себя. – Чтобы они не могли ничего выдумать или изменить свои показания.
Мэгги моментально ощетинилась.
– В тебя стреляли. Ты ранен. Они что, думают, что ты все это подстроил?
То, как яростно она встала на его защиту, заставило Калеба улыбнуться.
– Нет, они так не думают. Один из экспертов выковырял из досок палубы пулю, которую они смогут идентифицировать как выпущенную из револьвера Уиттэкера. Но Рейнолдс знает – во всяком случае, подозревает, – что я рассказал ему не все.
Мэгги зашуршала пакетом.
– И что ты им рассказал?
Калеб откинулся на спинку стула.
– Что Уиттэкер испугался, что ты можешь его вспомнить. Поэтому он стал преследовать тебя, чтобы помешать опознать в нем нападавшего. Исходя из этого я сказал им, что у полиции появляются основания произвести обыск в его доме в связи с обстоятельствами гибели другой женщины.
Мэгги склонила голову к плечу.
– И они тебя послушали?
– Да.
Она поставила перед ним тарелку. С удивлением, смешанным с изрядной долей удовольствия, Калеб узнал рулет из лобстера и салат из тортеллини, которыми он угощал Мэгги на их первом пикнике на пляже. Неужели она запомнила?
Очевидно, да.
Она устроилась напротив и положила локти на стол.
– И что же они обнаружили?
Калеб отложил вилку в сторону.
– Ты уверена, что хочешь поговорить об этом прямо сейчас?
– А почему бы и нет?
– Потому что… – Калеб запнулся, некстати вспомнив свою бывшую супругу, которая вечно бранила его за неаппетитные подробности. – Потому что тебе будет не слишком приятно об этом слушать.
Глаза Мэгги сверкнули опасным огнем.
– Убийство Гвинет было не очень-то приятным. Видеть, что в тебе, обмотанном цепью на дне океана, сидит демон, тоже было не очень-то приятно. Но что делать – такова жизнь. Ты дрался вместо меня и за меня. Так что самое меньшее, что я могу сделать, – это выслушать тебя.
Мэгги сумела в очередной раз поразить его. Больше он никогда не будет сравнивать ее с Шерили!
Без обиняков, четко и ясно он вкратце рассказал ей об уликах, которые обнаружила бригада экспертов: инструменты, которые, как считает полиция, оставили следы пыток на теле Гвинет, а также следы крови на досках пола и в сливных отверстиях.
– Однако… – Мэгги глубоко вздохнула. – Значит, все кончено, верно? Такое объяснение их удовлетворило? И ты… больше не представляешь для них интереса?
– Пройдет несколько дней, возможно недель, пока криминалистическая лаборатория обработает все вещественные доказательства. Но Рейнолдс сообщил мне, что его лейтенант уже снимает большую часть детективов с расследования этого дела.
Мэгги перегнулась через стол и накрыла его руку своей. Он повернул ладонь, и пальцы их переплелись. Они сидели молча, держась за руки. Калебу было трудно дышать. В душе у него кипели противоречивые чувства – умиротворение и покой смешивались с ощущением утраты. Это было то, на что он надеялся, о чем мечтал. Чтобы рядом с ним оказалась женщина, с которой можно поделиться своими переживаниями и впечатлениями прошедшего дня. Чтобы в его дом и в его жизнь навсегда вошла Мэгги.
Он сильнее сжал ее пальцы. Она улыбнулась, глядя ему в глаза, словно сирена.
– Ты устал. Пойдем в постель.
Он был измучен. У него болело все тело.
Но когда она прильнула к нему под одеялом, Калеб обнаружил, что, оказывается, он не настолько устал, чтобы не любить ее.
Они лежали на боку, глядя друг на друга. Она положила ногу ему на бедро, касаясь сосками его груди. Глаза ее были темными и влажными от желания.
Калеб запустил пальцы ей в волосы, бережно убирая их с не до конца зажившего шрама на лбу. Она прижала ладошку к его щеке, осторожно провела большим пальцем по припухлости под глазом и поцеловала забинтованное плечо.
Его тело отреагировало на ласку. Его естество мгновенно напряглось.
– Мэгги, не знаю… Я потерял много крови, – запинаясь, пробормотал он.
Она улыбнулась и легонько поцеловала его в разбитую губу.
– Все будет хорошо, – пообещала она.
И оказалась права.
На этот раз они слились воедино медленно, не спеша, постепенно убыстряя темп, пока поцелуи не стали столь отчаянно сладкими, что от них перехватывало дыхание. Он скользнул в нее – мягкую, горячую, влажную – и замер, а она ласково сжала его в ответ. Нежность простерла над ними свои крылья. Пролилась теплым дождем.
Если это в последний раз…
Но он не позволил себе даже думать об этом. Наслаждаться мгновением, быть с Мэгги… этого вполне достаточно. Он сделает так, что этого ему будет достаточно.
Они двигались в такт, растворившись друг в друге, погруженные в наслаждение, пока зарождающийся внутри ураган чувств, мягкий и долгожданный, не разразился вскриками и шепотом. Он почувствовал, что она достигла пика удовольствия, и мягкие сокращения ее лона оросили его желанной влагой, заставив и его излиться в сладком мучительном порыве.
Она тихонько вздохнула, уткнувшись лицом ему в шею.
Он выдохнул, зарывшись в ее волосы:
– Мэгги…
– Любимый. – Она положила руку ему на грудь. – Мой любимый.
Он переплел ее пальцы со своими и поднес их к губам, а потом к сердцу.
Прижавшись друг к другу, усталые и умиротворенные, они медленно погрузились в сон.
* * *
Проснулась Маргред от ощущения полного счастья. Солнечные лучи падали на ее лицо, касаясь щек и ресниц. Что-то теплое и тяжелое лежало поверх одеяла. Она улыбнулась и вытянула ногу.
Но это был не Калеб.
Она открыла глаза.
Полностью одетый, он сидел на краешке кровати. А перед ним бесформенным тюком лежала котиковая шкура Гвинет.
Маргред почувствовала, как по коже у нее пробежал холодок, который не имел ничего общего с открытым окном.
– Что это такое?
– Она твоя.
Маргред села на постели.
– Нет, она не моя.
– Гвинет мертва, – негромко сказал Калеб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39