Рука Дилана покоилась у нее на плече. Резким движением она стряхнула ее.
– Прошу прощения, – извинился он, и в голосе его прозвучала неловкость. – Я просто хотел утешить тебя.
Она не простила его за то, что он посмел издеваться над своим братом. Или, скорее всего, она так и не простила себя.
– Я не нуждаюсь в твоем утешении, – холодно ответила она. – Все, что мне нужно, это чтобы ты довез меня до берега.
– Пожалуй, мне следовало бы отвезти тебя на Кэйр Субай, – пробормотал Дилан.
– Только попробуй, и я прыгну за борт раньше, чем ты успеешь обрасопить свои паруса, – заявила она.
Он сердито поджал губы.
– Там ты будешь в безопасности.
– Там я очутилась бы в ловушке. Шкуры у меня нет. Я никогда не смогу вернуться в море.
– Тем больше у тебя причин вернуться в Святилище. Без шкуры ты состаришься и умрешь. А при дворе принца тебе, по крайней мере, не грозит старость.
Маргред взглянула на горизонт. День за днем, день за днем, день за днем… С утра до вечера одно и то же, сплошная череда тоскливого времяпрепровождения, сливающаяся в безликую скуку. Зато она никогда не состарится и никогда не умрет.
И больше никогда не увидит Калеба…
Перспектива безрадостной вечности без него простиралась перед нею, как темные, холодные, сырые туннели и коридоры Кэйр Субая. Отдающие гулким эхом. Пустые.
Как и ее жизнь до того, как она встретила его.
Маргред содрогнулась.
– Я предпочту умереть, чем жить без цели или удовольствия. И любви…
– У тебя могут быть дети, – заметил Дилан.
Ох! Маргред даже зажмурилась, настолько ярко ей вдруг представилось, как она держит на руках сына с зелеными глазами Калеба или дочку с его солнечной улыбкой.
Она отрицательно покачала головой.
– Однажды я уже говорила тебе, что у меня нет желания становиться частью программы воспроизводства, за которую ратует принц.
Дилан пристально смотрел на нее, и по выражению его лица нельзя было понять, о чем он думает.
– Есть и другие кандидаты на роль племенного жеребца.
– Ни один из них меня не вдохновляет. – Она не отрываясь смотрела на пенный след за кормой, который исчезал вдали и вел к острову, где остался Калеб. Его образ притягивал ее с той же неотвратимостью, с какой луна притягивает приливы и отливы. – За исключением твоего брата.
– Он не мой брат. И для тебя он никто. Ты не можешь и дальше постоянно оглядываться назад.
Далеко по правому борту встречным курсом прошла ярко-красная моторная лодка, и сердитое гудение двигателя достигло ушей Маргред.
– Твоя мать никогда не жалела о том, что оставила твоего отца? – спросила вдруг Маргред. – А ты сам никогда не скучал по дому и своей семье?
– Мы селки! – провозгласил Дилан. – Мы никогда и ни о чем не жалеем.
Мы живем в море, свободные и беззаботные…
Именно так все и было на протяжении семисот лет ее существования. Но почему же сейчас она чувствует себя так, словно опасное течение подхватило ее и несет в совершенно другом направлении?
Мысленно она вернулась к Калебу на причале, с руками, сжатыми в кулаки, и потухшими глазами. Она чувствовала его, как боль в сердце, как притяжение луны, вызывающее чередование приливов и отливов, и острое сожаление бурлило и пенилось в ее крови.
– Похоже, я перестала быть селки, – негромко произнесла она.
Дилан нахмурился.
– Если это действительно так, то мой брат преуспел там, где потерпел неудачу демон. Он уничтожил тебя.
Маргред удивленно взглянула на него. В то же время она вполне понимала Дилана. Раньше, весьма возможно, она даже согласилась бы с ним. Селки принадлежали к числу Перворожденных, Бог не зря создал их первыми. Они по всем статьям превосходят людей, которые борются, молятся и умирают.
Тем не менее…
Вот именно, тем не менее.
Ее система верований и ценностей претерпела радикальные изменения. Да и сама она стала другой, как стали другими сухожилия и ткани ее тела, мыслительные процессы мозга, душевные и сердечные порывы. Калеб с помощью некоей странной душевной алхимии изменил ее. Он вдохнул в нее мужество и научил любви.
Потому что она и вправду полюбила его, полюбила отчаянно, всем сердцем. Но она по-прежнему не доверяла ему. Она не верила в него столь безоглядно, как он верил в нее, как принимал и любил ее. Он пытался сказать ей об этом.
Если ты меня любишь, то должна верить мне. Верить нам обоим. Не делай этого в одиночку.
Но она не стала его слушать.
– Калеб не уничтожил меня, – заявила Маргред. – Наоборот, он создал меня заново.
– Он сделал из тебя хуманса, – сплюнул Дилан.
Маргред улыбнулась, и на сердце у нее вдруг стало легко и спокойно.
– Да. Поворачивай лодку. Мы плывем обратно.
* * *
Тварь, нацепившая лицо Брюса Уиттэкера, улыбнулась Калебу. Взгляд ее быстро обежал неисправную лодку, причал, пляж. «Ищет кого-то», – подумал Калеб. Ищет Мэгги. Рука инстинктивно поползла к пистолету.
– Шеф, – произнесла тварь голосом Уиттэкера.
– Ты кто? – спросил Калеб.
Глаза удивленно расширились. Светло-серые глаза Уиттэкера, в которых плясали огоньки неимоверной радости и отвратительного удовольствия.
– Разве вы не знаете?
– Я узнаю лицо, – ответил Калеб, наклоняясь, чтобы достать пистолет из кобуры. – А вот имя что-то не расслышал.
– А, очень хорошо, – поддакнула тварь. – Можешь называть меня Таном.
– Тан, значит. Отлично, – сказал Калеб и выстрелил в него.
Точнее, попытался.
Курок безобидно щелкнул у него в руке.
– Ничего не выйдет, – сообщил Тан.
Он поднял с консоли катера револьвер – «магнум» 357 калибра, мощную убойную штуку, оборонительное оружие, которое обычно предпочитают состоятельные домовладельцы, – и прицелился Калебу в грудь.
– А вот эта игрушка выстрелит. Брось свой пистолет в воду.
Калеб лишь крепче стиснул рукоятку. «Никогда не расставайся со своим оружием. Продолжай говорить. Поддерживай разговор…»
– Ловкий фокус.
– Спасибо. Я подавил способность капсюля к воспламенению в патронах. Я мог бы легко сделать так, чтобы пистолет взорвался у тебя в руках. Но они еще могут пригодиться мне. Позже.
Они… Его руки? Калеб постарался прогнать холодок, пробежавший по спине при мысли о том, что демон может использовать его. Использовать его руки.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он.
– У тебя есть то, что нужно мне, – ответил Тан с палубы катера.
Он не мог дотронуться до него. Дотянуться до него. Пока еще не мог. Но подобно преступнику, восторгающемуся собственным умом и ловкостью, твари нравилось слушать свой голос. Калеб попытался воспользоваться этим.
– Мы могли бы попробовать договориться.
Тан улыбнулся резиновой улыбкой. Лицевые мышцы сократились, обнажая зубы Уиттэкера.
– Я бы предпочел, чтобы ты умолял меня.
Рука Калеба, сжимавшая рукоятку пистолета, стала влажной и скользкой от пота. На ободранных костяшках пальцев выступила кровь.
– С последней жертвой у тебя вышла явная промашка. Иначе бы ты не гонялся за мной.
Демон яростно зашипел.
– Давай же, – увещевал его Калеб. – Сделай мне предложение.
– Твоя жизнь в обмен на шкуру.
Шкура. Золотые монеты просвечивают сквозь пряди густого, богатого меха… Единственная надежда Мэгги на спасение.
Калеб решительно покачал головой. Нет! Как будто он обладал могучей силой, а не бесполезным пистолетом. Как будто не он смотрел в черное дуло «магнума» 357 калибра, что держала в руке тварь, которую нельзя убить.
– Мы оба знаем, что ты не можешь оставить меня в живых. Тан равнодушно пожал плечами, не давая себе труда отрицать очевидное.
– Тогда… быстрая и легкая смерть.
«Продолжай говорить. Поддерживай разговор…» Должен же быть какой-то способ победить. Сражение всегда идет не так, как ты его запланировал. Следует проявлять гибкость и подстраиваться под обстоятельства.
– А взамен ты хочешь получить…
– Котиковую шкуру селки по имени Гвинет. Да.
– Для чего? Она мертва.
– Скажем… я хочу сохранить шкуру на память о ней.
Калеба вновь пробрала дрожь отвращения. Что-то не складывалось. Демон сжег котиковую шкуру Маргред. Так что ему не было никакого смысла сохранять шкуру Гвинет.
Как будто что-то в этой ситуации могло иметь смысл! Думай. Поддерживай разговор.
– Ты не производишь впечатления сентиментальной личности.
– Мои действия и моя натура тебя не касаются.
– А я почему-то думаю, что ты облажался, – сказал Калеб, намеренно провоцируя тварь. «Заставь его говорить. Отвлекай его. Ищи выход». – Мне кажется, что она умерла еще до того, как ты успел прибрать к рукам ее шкуру, и теперь ты по уши в дерьме.
– Она оказалась слишком слабой. – Тан буквально выплевывал слова. Дуло его револьвера дрожало и плясало. – Ее смерть была…
– Ошибкой? – подсказал Калеб.
Демон оцепенел и напрягся.
– Досадной помехой.
– Получается, ты не хотел убивать ее?
– Я хотел покончить с ней. – Для пущего эффекта Тан взмахнул револьвером. – Гибель тела – это всего лишь мелкое неудобство в ее существовании. Ее народ не станет из-за этого беспокоиться, если она снова возродится в море.
Калеб не сводил глаз с пляшущего ствола. Револьвер хорош ровно настолько, насколько хорош человек, который держит его в руке.
– Ты хотел, чтобы ее народ разозлился на тебя? – спросил он, делая крохотный шаг вперед.
– Не на меня. На тебя. Дети моря слишком уж терпеливо относятся к хумансам. Вы перевернули землю с ног на голову, вы загрязняете воду, вы надругались над самим воздухом, тем не менее, элементали мирятся с вашим присутствием. «Потому что так пожелал Создатель». – Тан яростно кривлялся, его мимика был ужасной. – Морской король бездарно растратил века на бесплодные мечты. Он отрешился от мира. А его наследник слишком осторожен и труслив, чтобы действовать. Но они не смогут не обращать внимания на то, что кто-то целенаправленно уничтожает их народ. Особенно когда их численность неуклонно сокращается.
Демон разглагольствовал, как проклятый террорист. Можно подумать, что, упаковав акт насилия в оболочку высокой и благородной цели, можно оправдать гибель невинных жертв.
Калеб постарался обуздать свой гнев.
– И поэтому ты принял облик человека, убил селки, а теперь надеешься, что вся вина падет на людей.
– Нет, вся вина падет на тебя. Твои соплеменники и так уже подозревают тебя. А когда умрут другие, даже этот дурак, король селки Ллир, будет убежден в твоей виновности.
В затылке у Калеба начала нарастать тупая боль. Виски заломило.
Когда умрут другие…
Мэгги.
Он должен остановить эту тварь, прежде чем она доберется до Мэгги. До того как девушка выяснит, что Уиттэкера нет на Краю Света, и начнет искать его.
Он сделал еще один шажок вперед, прикидывая, сумеет ли преодолеть оставшееся расстояние (слишком далеко!), и оценивая свои шансы (ничтожные!).
«Продолжай говорить. Поддерживай разговор…»
– Да какая им разница? К тому времени я буду мертв. Ты убьешь меня, а это уравняет счет.
Уиттэкер в замешательстве открыл рот. И Калеб на краткий миг даже позволил себе надеяться, что прорвался к нему или озадачил демона, который в него вселился.
– Их смерти не закончатся с твоей гибелью, – придя в себя и опомнившись, сообщил Тан. – А забрав твою жизнь, я сумею убедить принца селки, что у нас общие интересы.
Еще один шажок вперед. Но ему нужно было чем-то отвлечь внимание демона. Птица, лодка, еще одна чертова сигнальная ракета…
– Калеб! – разнесся над водой отчаянный крик Маргред.
Голова Уиттэкера дернулась, он начал оборачиваться. Отлично. Низко пригнувшись, Калеб прыгнул вперед, ударил адвоката головой в живот и вместе с ним повалился на доски палубы.
* * *
Над водой эхом раскатился звук выстрела. Маргред всхлипнула.
– Быстрее!
Лодка рванулась вперед, когда Дилан пустил в ход свою силу, заставляя ветер наполнить паруса. Маргред обеими руками отчаянно вцепилась в борт. Сердце у нее зашлось от страха. От страха и чувства вины. Она знала, с чем столкнулся Калеб. Ей не следовало оставлять его одного.
Калеб и худощавый мужчина – Уиттэкер? – боролись в кокпите, ударяясь о сиденья и борта катера.
По крайней мере, он был еще жив. Ранен? Истекает кровью?
В горле у нее застрял комок, мешая дышать. Она ничего не видела.
Маргред вскочила на ноги, чтобы лучше видеть, и едва не свалилась за борт, когда их парусная лодка легла на другой галс.
– Черт тебя побери, сядь на место! – рявкнул Дилан.
Она упала на сиденье. Сердце билось так, что грозило разорвать грудную клетку.
– Быстрее!
Сквозь свист ветра и плеск рассекаемой воды, сквозь шум в ушах она расслышала звуки драки. Удары кулаков. Стоны. Ругательства. Что-то с глухим стуком с силой ударилось о консоль управления катера. Маргред вздрогнула.
Дилан, сжав губы, с кошачьей грацией, легко передвигался по палубе, управляясь с парусами. Тело его, покрытое каплями пота, сверкало в лучах солнца. Но Маргред едва замечала его. Все свое внимание она обратила на вторую лодку. На катер и Калеба.
Она напрягалась изо всех сил, стараясь увидеть его, коснуться его духа, убедиться в том, что он еще жив.
А потом она вдруг уловила чужое присутствие, резкое и острое, как запах гари, разносимый ветром, зловещее, как пятно крови в воде. Демон!
Сердце у Маргред оборвалось. Она судорожно стиснула руки, лежащие на коленях.
Дилан тоже почувствовал демона. Он бросил на нее быстрый взгляд, и она отметила, что он побледнел.
– Утопи их!
Призвать силу моря и похоронить обоих? Маргред покачала головой.
– Не могу. Тогда мне придется опрокинуть лодку и погубить твоего брата.
– Не медли! – приказал Дилан. – Или я сделаю это сам.
Она злобно оскалилась и зарычала. До нее уже доносились звуки борьбы, стоны, удары, учащенное дыхание.
Милая, уж с адвокатишкой средних лет я как-нибудь справлюсь…
Но Уиттэкер будет сражаться с силой одержимого. И Калеб может пострадать. Может получить ранение. Истечь кровью.
Маргред вытянула дрожащие руки в сторону причала.
– Я должна связать его. Демона.
– Как? – требовательно спросил Дилан.
Но она не слушала его.
Ее охватило отчаяние. Мысли разлетались, как испуганные птицы. Страх грозил поглотить ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39