Она бросила нас, когда мне исполнилось десять… Тебе лучше накинуть на себя что-нибудь.
Интересно, что беспокоит его сейчас? Маргред была изумлена и немного обижена.
– Почему?
В глазах у него заплясали озорные огоньки.
– Непристойное поведение карается в штате Мэн максимальным сроком тюремного наказания в шесть месяцев или штрафом в пятьсот долларов. Ты же не хочешь, чтобы мне пришлось арестовать тебя?
Маргред тряхнула головой.
– Ты почти так и сделал. Запер меня одну в доме на все утро.
– Я оставил тебя с моей сестрой. Которая, кстати, очень беспокоится о тебе. Почему, черт возьми, ты не сказала ей, куда идешь?
– Ее в тот момент не было.
– Ты могла бы оставить записку.
А вот такая мысль даже не пришла ей в голову.
– Я не привыкла докладывать о том, куда ухожу и когда приду.
– Тогда можешь начать привыкать к этому прямо сейчас.
Изумленная, Маргред встретила его взгляд. Озорные огоньки заиграли в нем сильнее. Стали горячее. Призывнее.
У нее перехватило дыхание. Ах, вот оно что!
Она прошлась походкой манекенщицы, чувствуя, как он буквально пожирает ее глазами. Какие бы силы и способности Маргред ни утратила, она по-прежнему могла заставить мужчину смотреть себе вслед. Она наклонилась, давая ему полюбоваться достойным зрелищем, и подняла платье, кучкой валявшееся на песке.
Позади нее откашлялся Калеб.
– Что ты здесь делала?
На какое-то сумасшедшее мгновение Маргред едва не поддалась искушению рассказать ему все. Но он был наполовину человек и наверняка о своей второй половине селки не знал. А люди, сталкиваясь с чем-то странным и чужим для них, не могли пройти мимо, чтобы не попытаться понять. Подчинить себе. И управлять.
– Плавала, – ответила она.
– Голая… – заметил он, и это был не вопрос, а утверждение.
– Твоей сестре не понравится, если я намочу ее платье.
– Тебе не следовало мочить и свои швы.
– Морская вода лечит. – Она натянула платье через голову, подтягивая и поправляя его в нужных местах, и повернулась к Калебу лицом. – И как ты находишь это платье?
– Оно тебе немного тесное.
Маргред обожгла его яростным взглядом.
В уголках глаз у него разбежалась паутинка морщинок, он улыбнулся.
– Тебе не следовало приходить сюда одной.
– Я устала от ожидания.
– Что не объясняет, почему изначально ты пришла именно на пляж.
«Опасные воды», – подумала она.
– Я уже объясняла тебе вчера вечером. Я искала тебя.
Он настороженно взглянул на нее прищуренными глазами.
– Значит, кое-что ты все-таки помнишь.
Маргред приложила палец ему к щеке и провела им линию вниз, до горла.
– Тебя я вряд ли смогу забыть.
Калеб обхватил ее сильными руками и крепко прижал к груди.
– Оставим игры в покое, Мэгги. Что ты помнишь?
Как же он серьезен…
И как же откровенен в своей заботе о ней, в желании помочь. И эта его неподдельная искренность тронула ее сильнее угроз.
– Что еще тебе нужно знать?
– Почему бы нам не начать с твоего имени?
На этот вопрос она легко могла ответить.
– Маргред.
– Фамилия?
Она отрицательно покачала головой. Калеб стиснул зубы.
– Адрес?
Она беспомощно уставилась на него чистым и невинным взором.
– Но ты должна была приехать сюда откуда-то из другого места. Ты говорила, что родилась в Шотландии.
Маргред испытала какое-то глупое детское удовольствие оттого, что он это запомнил.
– Верно.
– Может, у тебя там остались друзья? Или семья?
– Нет, у меня нет семьи.
– Может быть, кто-нибудь, кто стал бы тебя искать?
Она вспомнила Конна.
– Я… Да, вот это возможно.
– Кто?
Слово прозвучало как треск льдин, наползающих друг на друга. Она отпрянула.
– Я не помню.
Калеб глубоко вздохнул, потом с шумом выпустил воздух.
– Послушай, Мэгги. Я могу защитить тебя. Я хочу защитить тебя. Но для этого ты должна мне верить.
– Но я и так доверяю тебе, – запротестовала она.
До определенной степени.
Она прижала пальцы к раскалывающимся от боли вискам. По правде говоря, нападение прошлой ночью произошло совершенно неожиданно, в полной темноте; вспышка голода и боли, слишком быстрая, чтобы от нее можно было защититься или распознать. Но она не ожидала, что почует в нападавшем запах демона. Ожидать, что смертный сможет встать на ее сторону в борьбе с элементалем, было безумием.
Калеб не сможет защитить ее.
И еще ей почему-то очень не хотелось видеть, как он падет, станет человеческой жертвой в короткой стычке Огня и Воды.
Он взял ее за другую руку и прижал к своей груди.
– Тогда давай договоримся вот о чем. С этого момента я не стану требовать от тебя немедленных ответов на свои вопросы. А ты перестанешь играть в игры с сексуальным подтекстом и честно будешь говорить мне, когда действительно ничего не помнишь, а когда просто не хочешь отвечать.
Это предложение прозвучало столь неожиданно, что она уставилась на него с открытым ртом. В голове беспокойным хороводом кружились мысли. Дельфинам может понадобиться несколько дней, чтобы доставить ее послание к Конну, и еще несколько, прежде чем принц ответит. А до той поры она могла рассчитывать только на себя.
Или нет, не только на себя. Кончиками пальцев она чувствовала, как бьется сердце Калеба.
Маргред запрокинула к нему лицо.
– Мы можем попробовать.
Губы Калеба дрогнули в улыбке. Он наклонился и легонько коснулся ее губ. Намек на страсть, шепот жажды – обещающий, сводящий с ума, сладостно-томительный. В предчувствии удовольствия она зарылась в песок кончиками босых пальцев.
А потом… ничего.
Она открыла глаза.
– Что это было?
Он по-прежнему улыбался ей сверху вниз, прикрыв глаза тяжелыми веками, удовлетворенный и сексуальный.
– Поцелуй. Чтобы скрепить сделку.
Она запустила руки ему под рубашку, притягивая к себе. Она искала удовольствия. Пыталась забыть и забыться.
– Сейчас, – сообщила она, – я покажу тебе, что такое настоящий поцелуй.
Губы его были теплыми и твердыми. Она куснула их, желая получить от него еще больше, вдохнуть его запах и ощутить его вкус. Они раскрылись для нее, и в то же мгновение он запустил руки ей в волосы, его язык оказался у нее во рту, а сама она, задыхаясь, еще крепче прижалась к нему. Шепот жажды воспламенился и растекся по ее телу, согревая изнутри. Ей захотелось забраться в него и остаться там, в обволакивающем тепле, навсегда.
Он сжал руки в кулаки, не отпуская ее волос, и она поморщилась от боли.
– Я хочу…
– Да, – выдохнула Маргред, не обращая внимания на боль.
Калеб поцеловал ее снова, на этот раз еще крепче.
Извиваясь всем телом, она теснее прильнула к нему, стремясь слиться с ним и стать одним целым. Он застонал – от удовольствия или от боли? – и покачнулся. Сквозь мокрое платье она ощущала его всего. Жесткое царапанье пуговиц, холодное прикосновение пряжки ремня… Она чувствовала его. Горячего и напряженного, прижавшегося к ней. Она поерзала, устраиваясь поудобнее, теряя голову от наслаждения, и забросила руки ему на шею.
Спотыкаясь на каждом шагу, Калеб пронес ее несколько ярдов до укромного уголка в тени скал. Прижав Маргред спиной к выемке в камне, не отрываясь от жарких, ищущих губ, он навалился на нее всем своим крупным и крепким телом.
Ощущение было очень похоже на то, которое испытываешь при нырянии, – погружение в наслаждение, в чувственную глубину. Она вцепилась руками в его плечи. Сейчас она получит это. Сейчас она может получить его.
– Потрогай меня, – требовательно прошептала она.
Калеб задрал подол ее платья. Она была уже влажной и готовой принять его. Кто-то из них – или он, или она – всхлипнул, когда Маргред выгнулась ему навстречу и откинула голову назад, с отчетливым стуком ударившись о скалу.
Перед глазами у нее вспыхнули разноцветные звезды.
– Господи! С тобой все в по….
Она обхватила Калеба так, что его рука оказалась зажатой между ее бедер.
– Не останавливайся.
Он не стал останавливаться, только подложил одну руку ей под голову, чтобы уберечь от скального грунта, а другой гладил ее, раздвигая и входя в нее, заставляя ее дышать жарко и учащенно, приподниматься и вставать на цыпочки. И вот уже сейчас, вот сейчас…
А-а-а-а-аххх.
Облегчение показалось ей пузырьками воздуха, которые быстро поднимаются на поверхность, растворяясь в ее крови.
– Славно. – Голос Калеба дрожал от смеха и сдерживаемого желания. – На этот раз все получилось быстро.
Маргред распахнула глаза и заявила, слабо улыбнувшись:
– Я же говорила тебе, что устала ждать.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Калеб рассмеялся и крепко обхватил ее своими огромными ручищами. Его член уперся ей в нижнюю часть живота.
Маргред с изумлением отметила про себя, что ей удивительно хорошо в его объятиях. Хорошо ощущать его поддержку, быть окруженной его теплом и запахом…
Она потерлась носом о его рубашку.
Он бережно поцеловал ее в затылок, а потом запрокинул ей голову, чтобы взглянуть в лицо. Под его взглядом ей вдруг стало неуютно и неловко.
– Что же мне с тобой делать, девочка ты моя Мэгги?
Ее рука скользнула вниз по его форменным брюкам.
– Я бы сказала, что это очевидно.
От наслаждения он прикрыл глаза, но потом отстранился.
– Если я попытаюсь взять тебя вот так, стоя, то все закончится тем, что мы оба упадем на песок. Не говоря уже о том, что после этого я целую неделю не смогу ходить.
Маргред провокационно приподняла брови.
– Ну и что?
Он улыбнулся одной из своих редких улыбок.
– А то, что нам придется как-то тащиться вверх на утес, чтобы сесть в джип.
Маргред нахмурилась. Ее редко волновало, получал ли сексуальный партнер удовлетворение. Тем не менее ее укололо то, с какой легкостью Калеб отказал в удовольствии и себе, и ей.
Он убрал прядку волос с ее лба, и этот жест получился таким нежным, что сердце у нее снова сладко заныло.
– Кроме того, в следующий раз мы непременно займемся любовью на кровати. – И тогда я хотя бы смогу снять брюки.
– Ты можешь снять их прямо здесь.
– Только в том случае, если буду готов заплатить пять сотен долларов за совершение непристойного деяния.
Она вновь удивленно приподняла бровь.
– А я и не думала, что твоя нагота стоит так дорого.
– Милая, ты в любое время можешь любоваться мною бесплатно. Но не здесь. – Он отодвинул ее от себя на расстояние вытянутой руки. – А где твои туфли?
– У меня их нет.
– Люси что, не могла одолжить тебе пару теннисных туфель?
– Она пыталась… – Воспоминание об этом вызвало улыбку на лице Маргред. – У твоей сестры очень большие ноги.
– Она в них выросла, в этих туфлях. Как насчет пары резиновых сандалий?
Они натирали перепонку между пальцами ног, которую селки между собой называли «паутинкой». Поэтому Мэгги лишь молча пожала плечами.
– Ладно, оставим это. – Калеб заправил в брюки выбившуюся рубашку и перевел взгляд с ее босых ступней на каменистую тропинку. – Я поднимусь один, объеду вокруг и подберу тебя здесь.
Он снова о ней заботился.
Она испытала чувство благодарности… и неожиданного раздражения.
– Я могу идти. Сюда же я как-то пришла?
– Угу. – Похоже, ее слова не произвели на него особого впечатления. – Покажи мне свои ступни.
Когда она не пошевелилась, он присел на корточки, взял ее за лодыжку и приподнял ногу. Маргред подогнула пальцы, пытаясь скрыть паутинку. Но Калеб, похоже, не обратил на это внимания – его больше интересовала ее пятка с нежной исцарапанной кожей. Ноги людей были созданы для ходьбы. Ноги людей… Прогулка к морю от коттеджа поневоле напомнила Маргред человеческую историю о русалке, которая пожелала стать смертной женщиной, а потом чувствовала себя так, словно идет по битому стеклу или лезвиям ножей.
Калеб рассматривал ее поцарапанную и израненную ступню, и по лицу его ничего нельзя было прочесть.
– Я подберу тебя у съезда на пляж. А потом мы подскочим к Уили и подберем тебе кое-что необходимое.
То есть купят вещи, необходимые ей, хотел он сказать.
– У меня нет денег, – призналась Маргред.
Он лишь крепче сжал губы.
– Я могу ссудить тебе некоторую сумму.
– И как я с тобой расплачусь?
Он отпустил ее ногу и отряхнул песок с ладоней.
– Я уже думал об этом.
– Уверена, так оно и было. Ты ничего не пропускаешь.
Он вперил в нее пронзительный взгляд зеленых глаз.
– И что это должно означать?
– Только то… что ты живешь разумом. Ты всегда взвешиваешь последствия своих поступков – что хорошо, что плохо, что логично и каким должен быть следующий шаг. А я живу не так.
– И думаешь, что это неправильно.
– Вовсе нет, – поправила она его. – Но это делает нас… – Она приподняла руки, а потом уронила их, – …разными.
Он застыл, не сводя с нее пристального взгляда.
– Может быть, именно поэтому мы так хорошо подходим друг другу.
Может быть. Такая возможность согрела ей сердце. Но между ними существовали различия, о которых он даже не подозревал.
Различия, которые делали продолжительные отношения невозможными.
* * *
Антония Бароне с грохотом водрузила поднос на стальной прилавок и недовольно взглянула на дочь.
– Не нужно учить меня, как делать лазанью. Я готовила ее еще тогда, когда тебя и на свете-то не было.
Раздражение Реджины закипало, как горшки и кастрюльки на плите. Обычно ей удавалось сдержаться. Но только не сегодня. Не сегодня, когда, притом что у них и так не хватает рук, Антония бросает все и смывается в разгар обеденного наплыва посетителей, оставив Реджину разбираться с ордой промокших и недовольных туристов.
– Я не говорю тебе, как делать что-то. Я просто говорю, что если бы взяли свежий сыр моцарелла вместо этой нарезанной ломтиками гадости, которую ты покупаешь…
– …то люди, которые сюда приходят, не почувствовали бы никакой разницы, – с триумфом закончила Антония.
– Нет, почувствовали бы. Люди всегда замечают качество, если предложить его им. Если ты станешь развивать у них вкус…
Антония презрительно фыркнула.
– Развивать! У меня здесь ресторан, а не вечерняя школа.
Над входной дверью звякнул колокольчик.
Антония кивнула в сторону зала.
– Ступай к клиентам.
Клиенты… Туристы с песчаных пляжей, требующие пиццу. Лишенные воображения, недалекие островитяне, которые привыкли получать соус к салату закупоренным в бутылочку, а гребешки – поджаренными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39