Я попыталась улыбкой завоевать расположение оставшихся, но ни от кого не дождалась дружелюбного взгляда. И тогда снова навалился мой обычный страх. У меня не было ни денег, ни наркотиков, ни друзей. И мне очень не хотелось идти домой.
Но, в конце концов, пришлось. Некому было угостить меня выпивкой или одолжить мне денег. А ведь я просила и, получив несколько отказов, униженно отползла. Придя домой, я легла в постель, но голова моя жужжала, как бензопила, и неслась по кругу, как гоночный автомобиль. Так что, приняв три таблетки снотворного, я решила написать стихотворение. Мне хотелось творить, я чувствовала себя необыкновенно одаренной. И даже после этого мне не удалось заснуть, так что пришлось принять еще пару таблеток.
К тому времени весь кайф уже прошел, в голове стоял какой-то тяжелый гул. Меня охватил панический страх. Когда же это кончится? А вдруг никогда? Ужас все нарастал и нарастал. Мои мысли сосредоточились на том, что на следующий день мне на работу. Сердце болезненно сжалось. Мне и в самом деле надо было идти на работу. В последнее время я столько сачковала, что больше было нельзя. Опаздывать тоже нельзя, и ошибок больше совершать нельзя. И для этого мне надо было срочно уснуть. Но я не могла уснуть! В полном отчаянии я высыпала остатки снотворных таблеток себе на ладонь и отправила их в рот.
Голоса, резкий свет, кровать, словно подпрыгивающая подо мною, какие-то сирены, снова голоса, снова содрогающаяся кровать, яркая белизна, странный стерильный запах.
– Вот дура проклятая! – сказал незнакомый голос.
«Кто это?» – с удивлением подумала я.
Какие-то гудки, топот, металлическое позвякивание, грубая рука на моем подбородке, силой разжимающая мне челюсти, вкус пластмассы, что-то твердое в горле. Давясь, пытаясь приподняться, но безуспешно, потому что меня тут же снова прижимали к койке, отрыгивая, корчась в конвульсиях, я успела подумать: «Господи, сделай так, чтобы это кончилось!»
Меньше чем через двадцать четыре часа я была уже дома, в своей квартире. И обнаружила там Маргарет и Пола, которые прилетели из Чикаго, чтобы забрать меня в реабилитационный центр в Ирландию. Я никак не могла понять, из-за чего подняли такой шум. Если не считать того, что мне наставили синяков, а горло саднило, как будто я проглотила опасную бритву, и того, что я в любой момент могла умереть от обезвоживания, все было в порядке. Можно сказать, отлично. Это было всего лишь досадное недоразумение, о котором я намеревалась поскорее забыть.
Потом, на мое удивление, явился Люк. Черт! Как я ругала себя за то, что сбежала от него и нанюхалась коки в воскресенье вечером! Он, должно быть, прослышал про все это, и про промывание желудка в том числе.
– Привет, – волнуясь, воскликнула я. – А почему ты не на работе? Проходи и познакомься с моей сестрицей-подлизой Маргарет и ее мужем Полом.
Он вежливо пожал руки Маргарет и Полу, но лицо у него было мрачное и какое-то опрокинутое. Стараясь поднять ему настроение, я как можно забавнее рассказала историю о том, как очнулась в «Маунт Соломон» и как меня чуть не вывернули наизнанку. Он крепко схватил меня за руку и сказал:
– Можно тебя на минутку?
Он больно сжимал мне руку, и, к тому же, у него был какой-то безумный взгляд. Я даже испугалась.
– Как ты можешь шутить на эту тему? – гневно спросил он, захлопнув за нами дверь моей спальни.
– Относись к этому полегче, – вымученно засмеялась я. Честно говоря, у меня немного отлегло от сердца: кажется, он не собирался наезжать на меня за то, что я нюхала коку в воскресенье.
– Ты чуть не умерла, дура несчастная! – выплюнул он мне в лицо. – Подумала бы о том, как мы все волнуемся, и не только сейчас – давным-давно! Подумала бы о бедной Бриджит! А ты еще смеешься и шутишь!
– Расслабься наконец, а? – с досадой проговорила я. – Это была случайность!
– Ты просто сумасшедшая, Рейчел, ты, точно, сумасшедшая! – еще больше разъярился он. – Тебя лечить надо! По-настоящему!
– Куда делось твое чувство юмора? – удивилась я. – Ты стал совсем как Бриджит.
– Я даже отвечать тебе не собираюсь! Бриджит сказала, что ты ложишься в реабилитационный центр, – несколько смягчился он. – Думаю, это хорошая идея.
– Ты в своем уме? – я истерически расхохоталась. – Я? Ложусь в реабилитационный центр? Сдохнуть можно! И потом, я же не могу уехать от тебя, – интимно улыбнулась я, чтобы напомнить ему о нашей близости. – Ты же мой парень.
Он посмотрел на меня долгим и твердым взглядом.
– Уже нет, – ответил он наконец.
– Что… Что? – я похолодела. Ему и раньше случалось злиться на меня, но он никогда не пытался со мной порвать.
– Все кончено, – сказал он, – ты невыносима, и дай тебе бог когда-нибудь выправиться.
– У тебя кто-то появился? – в ужасе произнесла я.
– Не говори глупостей, – зло ответил он.
– Тогда почему? – я просто не могла поверить, что мы с ним действительно ведем этот разговор.
– Потому что ты вовсе не такая, какой я тебя считал, – ответил он.
– Это все из-за того, что я нюхала коку в воскресенье? – я заставила себя проглотить обиду и спросить о том, о чем не спрашивают.
– В воскресенье? – безжалостно засмеялся он. – А почему ты вспомнила именно воскресенье? Но ты права, это действительно связано с наркотиками. У тебя с этим серьезные проблемы и тебе нужна помощь. Я сделал все, что мог: я убеждал тебя перестать, я пытался заставить тебя остановиться, но… я больше не могу, я устал.
И на какую-то секунду я поняла, что он действительно выглядит очень усталым. Каким-то бледным, жалким.
– Ты удивительная девушка во многих отношениях, но ты доставляешь слишком много неприятностей. Все твои достоинства не стоят этого. Ты неуправляема, я не могу с тобой справиться.
– Э, нет! – я решила, что не позволю так собой манипулировать. – Можешь со мной порвать, если ты так решил, но не смей обвинять во всем меня!
– Боже мой! – зло произнес он. – К тебе просто не пробиться.
Он повернулся и пошел.
– Ты все преувеличиваешь. Люк, – умоляюще сказала я, пытаясь схватить его за руку. Я же знала, как сильно ему нравлюсь, я всегда могла убедить его в чем угодно, прикоснувшись к нему.
– Отстань от меня, Рейчел, – он сердито оттолкнул мою руку. – Ты мне отвратительна. Ты невыносима, просто невыносима. – И он вышел в прихожую.
– Как ты можешь поступать со мной так жестоко? – завопила я, бросившись за ним.
– Пока. Рейчел, – сказал он и захлопнул за собой входную дверь.
70
Перед Рождеством, выбираясь в Дублинский торговый центр, я очень нервничала. Люк и Бриджит, возможно, приехали домой на Рождество, и я и боялась, и надеялась, что столкнусь с ними. Я стремилась при свете фонарей различить их лица в толпе совершающих рождественские покупки. Однажды мне показалось, что я вижу Люка. Это было на Графтон-стрит. Высокий мужчина с длинными темными волосами быстро удалялся от меня. «Подожди минутку», – пробормотала я маме и припустила за ним. Но, нагнав его, для чего мне пришлось пробиться сквозь толпу распевающей песни молодежи, я поняла, что это не он. У этого человека все было не так, как у Люка. Все гораздо хуже. Даже задница. Может, и хорошо, что это не он, что я обозналась. Я ведь понятия не имела, что сказала бы Люку, встретив его на улице.
В Новый год около двадцати родственников, плюс избранные друзья дома и дети, набились в гостиную, смотрели «В поисках ковчега» и кричали «Покажи нам свое сокровище!» всякий раз, как на экране появлялся Харрисон Форд. Даже мама кричала, но исключительно потому, что ей было невдомек, что мы понимаем под «сокровищем». Хелен пила джин с тоником и рассказывала мне о своих ощущениях.
– Сначала появляется это восхитительное тепло в горле, – задумчиво произнесла она.
– Прекрати сейчас же! – попыталась одернуть ее мама. – Не раздражай Рейчел.
– Да нет, я сама попросила ее, – вступилась я.
– Потом – легкое, приятное жжение в желудке, – продолжала Хелен. – И оно как бы проникает к тебе в кровь…
– Здо-орово! – выдохнула я.
Мама, Анна и Клер то и дело прикладывались к большой коробке шоколадных конфет «Кимберли», и. протягивая руку за очередной конфетой, каждая из них повторяла: «Я могу остановиться в любой момент. В любой момент, как только пожелаю».
И вот посреди всех этих шуток и выкриков вдруг раздался звонок в дверь.
– Я не пойду открывать! – крикнула я.
– Я тоже не пойду! – крикнула мама.
– Я тоже! – крикнула Клер.
– И я не пойду! – крикнул Адам.
– И я, – сказала Анна так громко, как только могла. Получилось не очень, но, по крайней мере, она попыталась.
– Придется тебе, – сказала Хелен Шейну, другу Анны.
Шейн пока жил у нас, потому что его согнали с квартиры. Так что мы гораздо чаще видели Анну, потому что теперь ей негде было скрываться от нас.
– О-о-ох! – простонал он. – Сейчас как раз будет эпизод, когда он застрелит того парня с ножом!
– Вечно этой Маргарет нет, когда она нужна! – с досадой заметил Адам.
– Подлиза! – хором произнесли все в комнате. Снова позвонили.
– Лучше открой, – посоветовала мама Шейну, – если не хочешь сегодня ночевать под мостом.
Он встал и побрел к двери. Вернувшись через несколько секунд, Шейн прошептал:
– Рейчел, там тебя спрашивают.
Я вскочила, думая, что это Нола, и надеясь, что ей тоже нравится Харрисон Форд. Да нет, я была просто уверена, что нравится. Ноле нравилось все.
Но, выйдя в прихожую, я увидела там бледную, нервно переминающуюся с ноги на ногу Бриджит. У меня замелькало в глазах. Даже «Привет» мне удалось произнести с большим трудом.
– Привет, – ответила она и попыталась улыбнуться.
Честно сказать, было страшно. Мы стояли и молчали, глядя друг на друга. Я вспомнила, как мы виделись в последний раз, несколько месяцев назад, в Клойстерсе.
– Я подумала, что неплохо было бы повидаться, – неловко сказала она.
Сколько раз я мысленно обзывала ее по-всякому, какие длинные беззвучные диалоги я с ней вела! «Ах, ты подумала? А скажи-ка мне, Бриджит, с чего бы это мне хотеть встречаться с тобой? И можешь даже не унижаться, умоляя меня простить тебя, ты, так называемая „подруга"!»
Но ни одна из этих заготовок мне не пригодилась.
– Может, ты… – я неуверенно указала на дверь в свою комнату.
– Хорошо, – кивнула она и прошла. Я последовала за ней, разглядывая ее сапожки, пальто, всю ее фигуру.
Мы уселись на кровать, и некоторое время обменивались сдавленными «Как дела?». Я чувствовала себя еще более неудобно оттого, что она действительно выглядела очень хорошо. Она сделала мелирование, и стрижка у нее была крутая, как в Нью-Йорке носят.
– Ты все еще не?.. – спросила она.
– Уже больше восьми месяцев, – с робкой гордостью ответила я.
– Ничего себе! – она, по-моему, даже слегка ужаснулась.
– Ну, как там Нью-Йорк? – спросила я, и мое сердце сжалось от боли. На самом-то деле мне хотелось спросить, как там Люк, а потом спросить: «Как же это все так вышло-то?»
– Отлично, – она едва заметно улыбнулась. – Только холодно, знаешь ли.
Я уже открыла рот, чтобы спросить все-таки, как он там. Люк, но остановилась в последний момент. Мне безумно хотелось это знать, и в то же время я никак не могла заставить себя задать этот вопрос.
– Как твоя работа? – вместо этого спросила я.
– Дела идут, – ответила она.
– Отлично, – искренне порадовалась я. – Великолепно.
– А у тебя… есть работа? – спросила она.
– У меня? Боже мой, нет, лечение от наркомании занимает все время.
Наши тревожные взгляды на секунду встретились и снова разбежались.
– Ну, как живется в Дублине? – она, наконец, нарушила молчание.
– Замечательно, – ответила я, надеясь не выдать своей неуверенности в том, что говорю. – У меня здесь появилось много друзей.
– Это хорошо, – она бодро улыбнулась, но в глазах у нее стояли слезы. У меня тоже горло перехватило.
– Тогда… ну, там… – неуверенно начала Бриджит.
– В Клойстерсе?
– Ну да. Эта старая ведьма Дженнифер…
– Джозефина, – поправила я.
– Ну да, Джозефина. Боже мой, она – просто ужас какой-то! Не понимаю, как вы ее терпели.
– Не так уж она плоха, – пришлось вступиться мне.
– А по-моему, она просто кошмарная, – настаивала Бриджит. – Мне, во всяком случае, она что-то такое сказала… насчет того… ну, вроде… как удобно постоянно сравнивать себя с кем-то… в свою пользу.
Я кивнула. Я уже примерно представляла, что за этим последует.
– И… и… – Бриджит замолчала, и слеза упала ей на тыльную сторону ладони. Она судорожно сглотнула и заморгала. – Тогда я просто решила, что она мелет чепуху. Я была так зла на тебя, что и подумать не могла, что сама в чем-то виновата.
– Ты ни в чем не виновата.
– Но она была права! – продолжала Бриджит, как будто не слыша меня. – Хоть я и злилась на тебя, мне иногда было приятно, что ты не в состоянии держать себя в руках. Чем хуже вела себя ты, тем лучше я думала о себе. Прости меня! – и она громко разрыдалась.
– Не говори глупостей, Бриджит, – сказала я, изо всех сил стараясь не расплакаться тоже. – Я – наркоманка. Ты жила с наркоманкой. Должно быть, это сущий ад. Я только сейчас понимаю, как тяжело тебе приходилось.
– Я не должна была поступать с тобой так жестоко, – всхлипывала она. – Это было нечестно.
– Прекрати, Бриджит! – прикрикнула я на нее. Она даже удивилась и от удивления перестала плакать. – Мне очень жаль, что ты чувствуешь себя виноватой. Если тебе это поможет, то все, что ты тогда сказала обо мне в Клойстерсе…
Она виновато моргнула.
– …в общем, ты не могла бы сделать для меня больше. И я тебе благодарна.
Она яростно затрясла головой. Тогда я повторила свои слова еще раз. Она снова не согласилась. И я снова повторила ей то же самое.
– Ты, правда, так думаешь? – спросила она.
– Да, я, правда, так думаю, – мило улыбнулась я. И я действительно так думала, вот что я поняла.
И тогда она мне улыбнулась, мол, все забыто, и напряженность, существовавшая между нами, ослабла.
– У тебя действительно все в порядке? – застенчиво спросила она.
– Все отлично, – честно ответила я.
Мы немного помолчали. Потом она осторожно поинтересовалась:
– А ты не скрываешь, что была… наркоманкой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67