Меня захлестнула новая волна тоски по нему, и снова подступили слезы.
– Мне сказали только об одной вещи, которую он там написал, и это – ложь!
Вообще-то, это была не ложь, то есть не совсем ложь, то есть совсем не ложь. Но она наводила на неправильные мысли обо мне, заставляла заподозрить, что я не такой уж хороший человек. Нет, в каком-то смысле это была правда. И от Криса ее было лучше скрыть.
– Ужасно, – пробормотал Крис, – что твой друг рассказывает о тебе такое!
Что-то в его интонации заставило меня заподозрить, что он опять надо мной издевается. Но когда я смерила его испытующим взглядом, на его лице не отразилось ничего. И я с наслаждением залилась слезами.
– Люк Костелло – урод, – всхлипывала я. – Я, должно быть, была не в своем уме, когда согласилась с ним встречаться.
Я повернулась так, чтобы удобнее было положить голову на стол, и от этого движения мои колени в колготках с лайкрой потерлись о хлопчатобумажные колени Криса. Так вот куда ветер дует…
Я сидела, положив голову на стол, а Крис легонько гладил меня по спине. Признаюсь, что просидела в такой позе несколько дольше необходимого, потому что было необыкновенно приятно ощущать руку Криса на застежке бюстгальтера. Потом я снова выпрямилась, и мы опять мучительно и сладостно потерлись друг о друга коленями. Как удачно, что я сегодня надела короткую юбку!
С другого конца стола на нас смотрели с интересом. Если Нейл не поднапряжется, он рискует потерять аудиторию. Я сжала зубы и отправила мощный энергетический сигнал в сторону коричневых джемперов: «Убирайтесь отсюда вон! Если кто к нам близко подойдет, убью!» И что самое странное, они вняли: Фергус всего лишь протянул мне салфетку, остальные вообще сделали вид, что ничего не замечают.
Крис утешал меня нежным мычанием. Его участие смягчающим бальзамом пролилось на раны, нанесенные Люком, оно стало противоядием от змеиного укуса Люка.
– Не понимаю, зачем ему понадобилось наговаривать на меня доктору Биллингсу, – скорбно сказала я Крису.
Чем больше я буду похожа на невинную жертву, тем лучше. Привяжу к себе Криса путами сочувствия.
Я смутно понимала, что острая боль уже прошла. Да, конечно, я чувствовала себя опустошенной после предательства Люка. И не потому, что он солгал, – именно потому, что сказал правду. Но этого я не могла сказать Крису. Честность – это роскошь, которую я не могла себе позволить.
И тогда я решила переплавить свою боль в надежду вызвать у Криса любовь ко мне. Храбрая героиня, сохраняющая чувство собственного достоинства, несмотря на предательство и бессовестную клевету бывшего друга. Что-то в этом роде.
– Но что же именно сказал Люк? – не отставал Крис.
– Мне так не везет! – ответила я, уклонившись от прямого ответа. Тут же созрел новый урожай слез. – Со мной никогда ничего хорошего не случается. Ты меня понимаешь?
Крис кивнул, и лицо его стало угрюмым. Я начала нервничать. Может быть, я ему надоела? В тот самый момент, когда я окончательно уверилась, что Крис знает, что я лгу ему, он вдруг резко придвинул свой стул вплотную к моему. Я так и подскочила от неожиданности. Он придвинулся так близко, что его правое бедро оказалось между моими бедрами. Практически у меня под юбкой. Я с тревогой подумала: «Что это он делает?»
Он поднес свою руку к моему лицу, вернее, к моему подбородку. Уж не собирается ли он ударить меня? На секунду, которая показалась мне часом, мое лицо оказалось в его ладонях. Или, может, он собирается поцеловать меня? Когда он придвинулся еще ближе и мне показалось, что именно это он и собирается сделать, я даже слегка заволновалась: неужели все эти люди в коричневых джемперах, которые не обращают на нас внимания, не увидят нашего поцелуя? Но он не поцеловал меня. Вместо этого он погладил меня по щеке большим пальцем, смахнув одну из слезинок. У него получилось довольно ловко и нежно.
– Бедная Рейчел, – сказал он, утирая другую слезинку большим пальцем другой руки. В его голосе звучало сочувствие. А может и чувство? Может быть…
– Бедная Рейчел, – повторил он снова. Когда он произнес это, мимо нас промчалась Мисти О'Мэлли, и я с удивлением услышала ее смех. Как она смеет смеяться! Все должны жалеть меня. Ведь сказал же Крис, что я бедная!
Мисти бросила на меня взгляд, полный презрения. Это ее мерзкое маленькое личико с зелеными глазками! Я почувствовала дикую ярость и посмотрела на Криса, ища у него поддержки. Его красивые губы дрогнули, и мне безумно захотелось, чтобы он сказал: «Заткнись, Мисти!» Но он этого не сказал, и я, растерявшись, тоже смолчала.
Мисти пронеслась мимо, даже не взглянув на меня. Крис медленно и задумчиво сказал:
– У меня есть одно предложение.
Уж не предложит ли он мне встретиться наедине, без одежды и с презервативом? Я очень на это надеялась.
– Оно может тебе не понравиться.
Он не хочет пользоваться презервативом? Отлично. Что-нибудь придумаем.
– Я знаю, что тебе сейчас паршиво, – осторожно начал он. – Ты уязвлена. Но, может быть, тебе все-таки стоит задуматься о том, что написал Люк, и ты поймешь, что он вовсе не солгал…
Я смотрела на него, разинув рот, а внутренний голос повторял: «А я-то думала, ты мой друг!» Между тем Крис смотрел на меня с глубоким сочувствием.
Как раз в эту секунду на пороге снова появилась Мисти:
– Мне нужен сильный мужчина…
Когда к ней потянулась толпа боровов средних лет, как будто в свинарнике наступило время кормежки, она подняла руку, останавливая их поток, и произнесла:
– Здесь таких нет, но, за неимением лучшего, сойдешь и ты.
С этими словами она с мерзкой ухмылкой взглянула на меня, а потом схватила Криса за руку и поволокла за собой.
И он пошел! Он встал, чиркнув своими коленями о мои и заставив меня вздрогнуть, как от слабого тока, и сказал: «Увидимся позже». И ушел. Я еле удержалась, чтобы не разрыдаться снова. Как же я ненавидела мисс О'Мэлли! Она сумела заставить меня почувствовать себя деревенской дурой! Но хуже всего было то, что Крис понял, что, обвиняя Люка во лжи, я вру. А чего я совсем уж не могла взять в толк – почему он при этом так ласково со мной обращается.
Я вдруг обнаружила, что у меня вполне хватает сил честно взглянуть на то, что написал обо мне Люк. Там просто не может быть ничего такого ужасного, напомнила я себе.
Первым ко мне подошел Майк, который, как и Крис, уже догадался, что пришел отзыв.
– Ясное дело! – усмехнулся он, выкатив свою бочкообразную грудь. – Проживешь здесь недели три – тоже будешь сразу все понимать. Ну и что там пишет той парень?
– Пишет, что я иногда принимала кокаин утром, перед тем как идти на работу.
Я произнесла это впервые и вновь почувствовала острую боль от предательства Люка. Опять накатила волна дикого гнева.
– А ты действительно принимала? – спросил Майк.
Слово «нет» уже вертелось у меня на языке, но я заставила себя проглотить его.
– Иногда, – раздраженно ответила я, не понимая, почему я должна объяснять такие вещи этому простоватому фермеру. – Подумаешь, большое дело! – запальчиво продолжала я. – Куча людей в Нью-Йорке это делает. Там все по-другому, не так, как здесь. При таком напряжении… Это все равно что чашку кофе выпить утром. Да нет, ты не поймешь.
К тому времени Нейл лишился почти всех своих слушателей "Все они переметнулись ко мне. Я воспользовалась притоком свежих сил, чтобы еще раз выплеснуть наружу свои страдания. Я так надеялась, что чьи-нибудь милосердные руки уврачуют мою душевную боль! Люк заставил меня почувствовать себя никчемной и жалкой. Теперь мне хотелось восстановить равновесие и обратить своего подлого дружка в пыль.
Пациенты, в отличие от Селин, вовсе не отказывались мне помочь в этом. Они понимающе кивали и рассказывали свои собственные истории: «А вот я знаю один отзыв…» Мы наслаждались рассказами друг друга о подлых предателях – друзьях и родственниках, которые только и ждали, чтобы нанести нам удар исподтишка. Мне стало почти весело. Ну и пусть моя история как две капли воды похожа на все остальные. Мне надо было с кем-то поговорить, все равно с кем, хоть с инопланетянами. Было так приятно сидеть за столом в окружении людей, у которых не камень за пазухой, а лишь искреннее сочувствие и шоколадки.
Несколько человек предложили побить Люка. Это меня глубоко тронуло. Особенно если учесть, что в их числе оказалась Чаки. Они были просто счастливы поверить в любую гадость, которую я расскажу о Люке. За исключением, конечно, истории о краже скрипки у слепого. Но от этого рассказа я на сей раз воздержалась, и мы продолжали с удовольствием перемывать косточки Люку.
– Люк Костелло просто не способен сказать правду! – заявила я. – Вы знаете, он, наверно, солгал бы, даже если бы его просто спросили, какой его любимый цвет.
Чем больше я чернила Люка, тем легче мне становилось. В конце концов я сама уже искренне верила во все те ужасы, которые говорила. Крис не появлялся. Я время от времени поглядывала на дверь. Интересно, куда его увела Мисти. И чем они там сейчас занимаются, черт бы их побрал…
Но разозлиться на них всерьез мне не удавалось, потому что Майк и вся компания ужасно заинтересовались моей насыщенной жизнью в Нью-Йорке.
– А тебя сильно загружали на работе? – спросил Эдди.
Они обступили меня плотным кольцом, и глаза у них горели неподдельным интересом.
– Вы не поверите, – ответила я. – Бывало и по восемнадцать часов в сутки. А потерять работу – пара пустяков! – И я щелкнула пальцами, демонстрируя, как легко потерять работу. – А никаких пособий в Нью-Йорке не выплачивают.
Раздался всеобщий возглас удивления.
– Так что можно подохнуть на улице в считанные дни, – мрачно продолжала я. – К тому же в Нью-Йорке гораздо холоднее, чем здесь.
– Холоднее, чем в Лейтриме? – спросил Кларенс.
– Гораздо.
– Холоднее, чем в Корке? – спросил Дон.
– И сравнивать нечего.
– Холоднее, чем в… – начал было Джон Джоуи.
– Холоднее, чем где угодно в Ирландии, – перебила я раздраженно.
– Боже мой, какое кошмарное место! – ужаснулся Майк. – Зачем ты вообще туда поехала?
Я ответила ему печальной улыбкой: «Действительно, зачем?»
– А кокаин у них все равно что кофе? – спросил Питер.
– Никакой разницы. Кстати, кажется, их делают из одного и того же растения.
– А долго ты встречалась с этим парнем, с Люком? – спросил кто-то.
– Около шести месяцев.
– И он тебе должен деньги?
– Кучу!
– Вот это да!
– Он так унизил меня! – Я всхлипнула от неподдельного горя.
– Никто не может унизить нас, – внезапно возразил Кларенс. – Мы должны сами отвечать за свои эмоции.
Все замолчали и ошарашенно посмотрели на Кларенса.
– Что? – спросил Эдди, и его красное лицо даже распухло от раздражения и недоверия. Казалось, он сильно простужен.
– Мы должны сами от… – начал Кларенс, как попугай.
– Ну, ты, придурок! – взревел Винсент. – Что за бред ты несешь? Может, ты решил устроиться сюда на работу?
– Мне просто так сказали… Когда я пожаловался, что надо мной издеваются мои братья, – защищался Кларенс. – Никто не может заставить нас что-то почувствовать, если мы этого не хотим.
– Мы же хотим подбодрить Рейчел! – напустился на него Дон. – Ты что, не видишь, что девочка расстроена?
– Я тоже пытаюсь подбодрить ее, – не уступал Кларенс. – Если бы ей удалось отвлечься от этого парня, ну, от Люка…
– Заткнись! – хором крикнули несколько голосов.
– Когда проживете здесь недель пять, как я, поймете, что я имел в виду, – высокомерно ответил Кларенс.
26
Вечером я легла в постель в полном смятении.
«Люк вовсе не так уж плох, – внушал мне какой-то голос. – Ты все про него наврала, чтобы привлечь остальных на свою сторону».
«Нет, он негодяй! – возражал другой голос. – Посмотри, что он с тобой сделал. Он унизил тебя, он причинил тебе кучу неприятностей, он теперь против тебя. Он отвер1гулся от тебя еще до того, как ты уехала из Нью-Йорка, а теперь подтвердил это своим чертовым отзывом. Да, он негодяй! Может быть, не такой, как ты живописала сегодня вечером. Но все же негодяй».
Вполне удовлетворившись этим диалогом, я повернулась на бок и хотела уснуть, но не смогла перестать думать о Люке. Я вдруг отчетливо поняла, что он всегда был очень против того, чтобы я принимала наркотики. Никогда не забуду, как он вел себя на моей вечеринке. Какая наглость с его стороны! Ведь его даже не приглашали!
Через пару недель после нашего дебюта в «Рикшо» мы с Бриджит решили устроить вечеринку. Вообще-то это была моя идея. Мне уже так осточертело, что меня никогда не приглашают на классные вечеринки в Ист-Вилледже и Сохо, что я решила сама устроить себе праздник и пригласить на него наиболее симпатичных из своих знакомых. Таким образом, когда они, в свою очередь, будут устраивать у себя вечеринки, то уже не смогут не позвать меня.
Мы с Бриджит отбирали гостей очень тщательно.
– Как насчет Нади?..
– Это у которой нет зада? А почему ее надо звать?
– Она работает в «Донна Каран». Слово «скидка» ничего тебе не говорит?
– А нельзя ли пригласить только толстых и некрасивых девушек?
– Нет. Не бывает толстых и некрасивых. А как насчет Финеаса?
– Но он всего лишь бармен.
– Да, но надо же смотреть немного вперед. Если мы с ним подружимся, он будет ставить нам бесплатную выпивку, когда зайдем. А заходим мы, поправь меня, если я ошибаюсь, очень даже часто.
– Ладно. Вписывай Финеаса. Как насчет Карвелы?
– Ни за что! Рекламщик Эндрю был моим, пока не появилась эта стерва с ядовитым языком.
– Но она знакома с Мадонной.
– Если ты кому-то делаешь французский маникюр, это еще не значит, что ты знаком с этим человеком. Обойдемся без нее, ладно? И вообще, нам нужны мужчины. Нам их остро не хватает.
– Когда нам их хватало?
– Как насчет Хеленки и Джессики?
– Конечно. Если они согласятся. Они такие надутые.
Настоящих Мужчин мы решили не звать. Вернее, нам это даже не пришло в голову. Вечером, на который был назначен праздник, мы привязали к ручке входной двери три воздушных шарика, занавесили лампу в гостиной красной бумагой и открыли шесть пакетов с чипсами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67