У подножия холма, там, где Ридж Уэй встречается с римской дорогой, застыл в приветствии отряд воинов. Впервые встретив воинов Артура на земле Логриса, я с любопытством рассматривала их. У многих были древние доспехи римского образца, несомненно переходившие от отца к сыну после ухода легионов. На некоторых были новые кожаные камзолы, а на предводителе – кольчуга. Когда мы проезжали мимо, они четко отдали честь и стукнули концами копий о землю.
Артур махнул им рукой, и они потянулись за нами, когда караван свернул с травянистого склона. Карета Агриколы была плохо приспособлена для неровной дороги, поэтому я пересела на Быстроногую, а он остался на мощеной дороге и пообещал, что мы встретимся перед свадьбой.
Артур был занят с Кэем, Гавейном и другими, не видевшими его почти месяц, поэтому рядом со мной некоторое время ехал Бедивер. Его глаза весело блестели, и он, казалось, был искренне рад снова видеть меня.
– И как Логрис нравится твоей светлости… тебе, Гвен? – поправился он, и я улыбнулась.
– Более интересным, более красивым, более гостеприимным, чем я ожидала, – весело ответила я.
Я рассказала ему о людях, которых мы встречали, и он кивал, слушая, как все участники процессии танцевали на зеленой траве около древнего колодца, и смеялся, когда я пустилась обсуждать отличие крепости Пеллинора на холме от виллы Агриколы.
– И все это время, – закончила я, – вокруг нас в самом разгаре была весна. Это невероятно.
– А ты не разочарована в Артуре? – Его взгляд был таким теплым и доверчивым, что вопрос не показался мне дерзким.
– Великий боже, – воскликнула я, – как я могу быть разочарована, когда он такой… такой…
Я подыскивала слова, и Бедивер протянул руку и положил ее поверх моей. Его улыбка, предназначенная мне, была медленной и серьезной, рожденной где-то в глубине души, а не скользившей по поверхности.
– Я рад. Иметь счастливую королеву так же важно, как иметь и довольного короля.
Я счастливо кивнула.
– А как ты? Как прошла твоя поездка, если не считать спешки и беспокойства?
– Хорошо. Дел было много, но поездка весьма удачна. Семья Бригит встретила нас будто потерянных родственников. Жена Шона разродилась девочкой через три дня после твоего отъезда, и они просили передать, что назвали ребенка в твою честь.
Было приятно, что обо мне не забыли, и я вспомнила глаза молодой матери, яркие и смеющиеся, когда она желала мне много детей и попросила дотронуться до ее живота на счастье.
– Как Бригит? – спросил Бедивер. – Я не видел ее в процессии.
Вопрос был незатейливым, небрежно заданным, но я вдруг посмотрела на него более пристально и поняла, что наше растущее доверие взаимно. Он, не колеблясь, спросил о моих сокровенных чувствах, и Я поняла, что могу сделать то же самое.
– Ты много думал о ней во время поездки? – Он так открыто посмотрел на меня, что прочесть его мысли не составило труда, и я рассмеялась.
– У нее все в порядке, хотя, как правило, я вижусь с ней только по утрам и вечерам. Она очень славный, по-настоящему замечательный человек, и хорошо, если мужчина будет нежно обращаться с ней и добиваться ее лаской. Ты же знаешь, она очень набожна.
– Да, я знаю. – Он вздохнул, но без вражды или грусти. – Я никогда не задумывался об этой вере, но, может быть, Бригит захочет научить меня.
– По крайней мере, ты можешь попросить ее об этом, – сказала я ободряюще, и он задумчиво кивнул, отъезжая к Артуру и остальным рыцарям.
Вокруг меня во всем великолепии вставал день, наполненный надеждой, волнением и нежной песней жаворонков в вышине. Как хорошо, что Бригит, отправлявшаяся на юг из преданности ко мне, тоже въезжает в будущее, где ее ждут и любовь, и, возможно, замужество.
К вечеру мы покинули старый тракт и стали спускаться на равнину.
– Эйвбери, – сказал Артур, когда мы направились ко входу в самую огромную каменную постройку, которую я когда-либо видела. – Каждый человек чтит святость этого каменного хоровода, и там должно хватить места, чтобы вместить всю толпу.
Мы проехали по деревянному настилу, прорезавшему высокую насыпь и проходившему над внутренним широким и глубоким рвом. Я с удивлением увидела, что места внутри действительно очень много. По крайней мере, сотня стоячих камней выстроилась по краю гигантского рва. Некоторые были высокими и узкими, другие широкими и толстыми, но все они, казалось, сохраняли равновесие, стоя на цыпочках, и я восхитилась могуществом богов.
Когда разожгли около полусотни лагерных костров, из разных мест стали подниматься бледные струйки дыма, наполняя воздух острым ароматом горящего дерева. Я стояла рядом с гигантским валуном и оглядывала площадку, впервые увидев тысячи людей, следовавших за нами. Это трогательное зрелище явно свидетельствовало о любви людей к Артуру.
Рыцари Артура присоединились к нам за обедом, и всех представили друг другу.
Кэй был темноволосым и худым, более элегантным, чем его приемные братья, но с твердым ртом и холодным взглядом. Он внимательно оглядел меня сверху донизу и с минуту колебался, прежде чем поклониться. Затем выдавил едва заметную вежливую улыбку, и я подумала, что с ним будет трудно сблизиться. «Не напрашивайся на неприятности, – сказала я себе, – может быть, его просто волнует выбор приемного брата».
Гораздо приятнее было поздороваться с Гавейном, который со времени нашей первой встречи вырос и возмужал и сейчас стал совсем взрослым. Его волосы остались такими же рыжими, какими я их и помнила, и он по-прежнему двигался с энергией урагана.
Когда закончились официальные представления, он улыбнулся и дотронулся до заметной вмятины на своем носу.
– Я не забыл, госпожа, – сказал он с улыбкой. – Лучший урок верховой езды в моей жизни. Сейчас нет такой лошади или преграды, с которой я не справился бы.
– Подожди, – ответила я, – ты еще увидишь, что может делать Паломид! Скоро мы все будем перелетать над ручьями, как греческие боги на крылатых конях.
– Да, об этом говорил и Бедивер. Я еще не познакомился с арабом. Как он называет эти штуки для ног?
– Стременами, – вставил Бедивер, опуская рог и оглядывая людей, собравшихся у королевского костра. – Вот он, разговаривает с Пеллинором. Пойдем, Я представлю тебя.
– С Пеллинором? – Голос Гавейна стал колючим.
В воздухе запахло бедой, и я подумала, что многие из нашего окружения уже забыли, что Пеллинор был воином, убившим короля Лота. Я быстро посмотрела на Гавейна, даже в неровном сумеречном свете заметив, как покраснело его лицо.
– Помни, племянник, – сказал Артур неожиданно сурово и угрожающе, – мы находимся в священном месте.
Он пристально наблюдал за Гавейном, и тон его смягчился, когда молодой воин повернулся и немигающе посмотрел на него. Юношеская ярость Гавейна стала стихать, и Артур спокойно продолжил:
– Твой отец погиб в честном бою, и его уважают как храброго воина. Победитель в той схватке – наш союзник и приглашен на свадьбу в качестве моего гостя. Я не позволю кровавой вражде испортить радость праздника, Гавейн, и, если ты не сможешь справиться с собой, тебе лучше не присутствовать на бракосочетании.
Принц Оркнеев изо всех сил пытался побороть свой гнев.
– Пока длится праздник, он будет в безопасности, – наконец пообещал он и, повернувшись к своему оруженосцу, отчетливо сказал: – Я даю слово, Гахерис.
Мальчик посмотрел на Гавейна, опустил глаза и едва заметно кивнул.
Итак, дело было улажено, и Гавейн с Бедивером отошли к Паломиду.
– А это, – сказал Артур, указывая на толстого оруженосца, стоявшего перед нами, – брат Гавейна, Гахерис.
Будучи не более чем на год моложе Гавейна, Гахерис обладал угрюмой внешностью мальчишки, который все еще не в ладах со своим внутренним миром. Его поклон из-за смущения был неловок, и я мучительно соображала, как помочь ему почувствовать себя более непринужденно.
– Твой брат с гордостью говорил о тебе, когда мы были детьми. – Ничего лучшего я придумать не могла, но это явно сработало, и озабоченность на лице Гахериса сменилась сверкающей улыбкой.
– Во время его поездки в Регед? – спросил мальчик быстро. – Он часто рассказывал мне о ваших горах и озерах и о том, что женщины Регеда – дочери богини Эпоны, покровительницы лошадей.
Я улыбнулась от такого преувеличения, но, обрадовавшись, что Гахерис повеселел, не сочла нужным поправлять его.
Мы еще чуть-чуть поболтали, и я поняла, как переменчиво настроение оркнейцев: только что – сама любезность и добродушие, а через секунду – гнев и жестокость. Как мой отец говорил о них? Вспыльчивые и порывистые, с неуемной кельтской гордостью.
Когда Гавейн ушел, Артур повернулся ко мне и улыбнулся легкой потаенной улыбкой, предназначенной только для меня.
– Я вынужден сказать Бедиверу, что у него при дворе появился соперник по части дипломатии.
– Это нетрудно, когда разговор протекает в спокойной обстановке, – сказала я, пожимая плечами, – но я всегда попадаю в неприятное положение, когда слова вылетают прежде, чем я успеваю подумать.
– Слава богине, что ты не носишь меча, – сказал мой будущий муж, – иначе мне довелось бы увидеть буйство кельтского нрава в собственном доме. Ты уверена, что не связана родственными узами с Будиккой?
Неожиданно в памяти всплыл голос Кевина и мое восхищение воинственными королевами.
– По крови нет, а по духу может быть, – ответила я, и Артур ухмыльнулся.
– Ну что же, это намного лучше, чем какой-нибудь нежный монастырский цветок, – сказал он тихо, и я покраснела от удовольствия и желания.
Подошел Мерлин вместе с друидом из святилища на холме.
Это был маленький человечек с блестящими глазами и с кривой шеей, отчего его голова склонилась набок.
– Мы будем весьма благодарны, если твоя светлость завтра утром посетит наш храм, – сказал он голосом дерзким и резким, как у воробья. – К нашему источнику приходят те, кто просит о детях, а наша жрица училась вместе с Владычицей. Она знает, как проводить обряд благословения невесты, и будет рада помочь тебе подготовиться.
Хотя у нас в Регеде у источников не было жриц, я уже давно слышала рассказы о мудрых женщинах, хранительницах священных вод.
Я посмотрела на Мерлина, не зная, нужно ли принимать это приглашение, и чародей слегка кивнул в ответ на мой безмолвный вопрос.
– Я думаю, – сказал он, – местные люди будут глубоко тронуты, если ты почтишь их святыню.
Итак, было решено, что меня проводят в святилище за час до восхода солнца, и, почтительно поклонившись, жрец удалился.
В тот вечер Артур собрал совет, чтобы обсудить изменение места проведения свадебного обряда, так как Кэй с Мерлином считали, что лучше перенести церемонию из небольшой долины Винчестера в древнюю крепость на холме, известную под названием Сарум. До нее было легко добраться, потому что она лежала на пересечении пяти дорог, а на окружавшей ее равнине можно было разместить всех следующих за нами. Там была небольшая, но вполне пристойная церковь, которая могла удовлетворить требованиям христианской религии, и, хотя старые боги не проявляли к ней особой благосклонности, поблизости было достаточно священных мест, которыми Владычица осталась бы довольна.
Когда заговорили о том, как к этому отнесется Моргана, Артур глубоко вздохнул и, наклонившись вперед, уперся локтями в колени.
– Я уверен, что здесь трудностей не будет, – сказал он, постукивая кончиками пальцев и задумчиво хмурясь. – Она достаточно проницательна, чтобы понять наши трудности, и я по опыту знаю, что она хочет сплотить своих последователей вокруг меня.
Итак, план был согласован, и путешественников, уехавших в Винчестер, известили о переносе места бракосочетания.
– Как быть с Владычицей, которая едет за нами? – спросила я. – Как она узнает, что ей надо ехать в Сарум?
– Я могу завтра отправиться на север, – предложил Пеллинор. – Я совсем не против еще одного дня в дороге… моей лошади нужно размяться, – добавил он, потягиваясь своим необъятным телом.
– По-прежнему ищешь приключений? – беспечно спросил Артур, но лицо его было серьезным.
– Как всегда, – подтвердил Пеллинор, просовывая пальцы под ремень и глубоко вздыхая.
– Итак, гостей с юга мы учли, тех, кто едет в Винчестер, тоже, а Пеллинор отправится на поиски Владычицы, – говорил Мерлин, аккуратно загибая пальцы. – Остается только решить, кто на рассвете проводит Гвиневеру на обряд подготовки. Жениху этого делать нельзя, с ней должен быть кто-то из родных…
Первым моим желанием было пригласить Бригит, мою самую близкую подругу и единственную, кого я здесь могла бы назвать родственницей. Но Бригит не была ни мужчиной, ни язычницей, и я промолчала.
– Я почту за честь, если госпожа позволит сделать это мне, – медленно сказал Пеллинор, обращаясь к чародею, и его большое лицо было серьезным. – Я могу с первыми лучами солнца доставить ее к жрице, а потом уехать искать Владычицу.
Мерлин задумался, его взгляд затуманился и стал рассеянным, как у Кети, когда она заглядывала в будущее. Над деревьями бесшумно пролетела сова, и ее полет был отмечен только слабым шевелением листьев. Лицо чародея было бесстрастным, ибо, и что бы он ни увидел в будущем, остальные этого знать не могли.
– Ты не против, Артур? – спросил Мерлин, и, когда мой жених кивнул, повернулся к Пеллинору.
– Провожать невесту в день ее благословения – очень большая ответственность, и с этого момента ты становишься ей почти кровным родственником. – Мудрец пристально посмотрел на воина. – Ты согласен отныне нести ответственность за ее благополучие?
– Господин, – мрачно ответил Пеллинор, – я рос со старыми богами, и мое предложение совсем не бездумно. Но, поскольку самая прекрасная женщина в стране предназначена для ложа моего суверена, лучшее, на что я могу надеяться, это возможность считаться ее дядюшкой в будущем.
Я скорее предпочла бы увидеть Пеллинора в качестве родственника, поклявшегося оберегать меня, чем назойливого почитателя, преследующего меня по пятам, и поэтому в наших обоюдных интересах было принять его предложение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63