– Вон там, – крикнул он через плечо, указывая на башню из облаков, – находятся вершины Сноудона. Это громадные горы с зелеными долинами и прозрачными ручьями! Люди там замечательные, гордые, независимые и намерены драться за сохранение своего образа жизни. Мерлин говорит, что они никогда не подчинялись Риму, но я уверен в их верности. Горцы всегда надежные союзники, когда понимают, что ты не собираешься угнетать их.
Я обернулась и посмотрела в сторону Уэльса, вспоминая сказки Нонни о пещерах, драконах и великих богах, которые вместе с орлами живут среди зубчатых пиков.
– Важно, чтобы кумбрийцы поняли: я не хочу навязывать им свою волю. Без их помощи я ничего не добьюсь, – говорил Артур. – А с ними мы сможем творить чудеса. До тех пор пока они будут защищать мой фланг от ирландцев, я смогу все внимание обратить на саксов.
Он замолчал, ожидая, пока я подойду к нему, широкой улыбкой стирая серьезность королевских рассуждений.
– Иди сюда, смотри, какая красота.
Мы молча стояли на углу крепости, глядя вниз на остров Руди. Этот прелестный плоский луг покоится между рукавами реки, и скаковой круг по его краю утоптан многими поколениями. Вдоль дальней стороны луга виднелись ивовые рощицы. Место казалось идеальным для спортивных состязаний.
Наездники уже собирались, обмениваясь впечатлениями и оценивающе осматривая лошадей соперников. Знать разоделась в яркие одежды, и под легким ветерком развевалось несколько штандартов. Зрелище было удивительно красочным.
Мы с Артуром оставались на крепостной стене, играя со щенком и обсуждая достоинства лошадей. Это были уэльские горные лошади, очень похожие на Быстроногую, и я отметила сходство между ней и изящной белой кобылой внизу.
– Откуда ты так много знаешь о лошадях? – спросил меня Артур, когда мы стояли, облокотившись на парапет.
– Во-первых, мне повезло. У нашего главного конюшего не было семьи, поэтому он стал мне почти вторым отцом. В детстве я провела с ним много времени. А во-вторых, моя мать была прекрасной наездницей. Она выросла в Северном Уэльсе и гордилась тем, что была правнучкой Куннеды.
– Да, женщины из рода Куннеды… – тихо сказал Артур. Королева-мать, Игрейна, тоже вела свою родословную от Куннеды, хотя от южной ветви.
Артур немного помолчал. Интересно, какие чувства он испытывает к женщине, которая родила его, но не имела никакого отношения к его воспитанию? Как можно тактичней я спросила, что она собой представляет.
– Похоже, что она женщина гордая, благородная, и, должно быть, люди хорошо относятся к ней, иначе не признали бы во мне ее сына. – Он сказал это жестко и глухо, и на мгновение его лицо стало растерянным. – Я очень мало ее знаю и сомневаюсь, что в будущем что-нибудь изменится. Она неважно себя чувствует и живет отдельно от двора.
– А моя приемная мать, Друзилла, совсем другая, – добавил он восторженно. – Несмотря на свое римское имя, она была ласковой и сердечной, как кельтские женщины. Она умерла от тяжелой работы около двух лет назад. Но, по крайней мере, дожила до того, чтобы увидеть своего приемного сына королем Британии.
Артур впервые упомянул свое королевское звание, но в его голосе не было высокомерия, в нем звучала только радость от того, что он доставил удовольствие приемной матери.
Когда солнце достигло середины небосвода, мы покинули крепостной вал и медленно пошли по направлению к Бриджас-гейт. Здесь дорога под названием Уотлинг-стрит ведет через речной брод и уходит на юг. Сразу за плотиной широкую реку, серебристую от спинок лосося, перекрывает деревянный мост, и к дальнему берегу, заросшему ивами, прилепились десятка два рыбачьих хижин. За деревьями была видна каменоломня, и мне почудилось, что в скале вырезана какая-то фигура.
– Место поклонения Минерве, – сказал Артур. – Солдаты, покидая город, идут сюда отдать почести богине войны. Говорят, что она смотрит не только на крепость, но и на верхнюю точку, до которой доходит прилив. Ты когда-нибудь обращала внимание, – спросил он, – что римляне располагали свои прибрежные города как раз над верхней точкой прилива, чтобы пользоваться им для судоходства, не полагаясь на обычный уровень? Замечательные инженеры…
Я смотрела на реку, думая о том, может ли Артур когда-нибудь просто отдыхать и получать удовольствие. Ведь так приятно стоять и смотреть на рыбаков, ловящих сетью лосося, и на их жен, которые потрошили рыбу и развешивали ее на раме для сушки. Но Артур взял щенка и уже спускался по лестнице, стремясь на скачки в Руди, поэтому я вздохнула и побежала следом.
Обед в тот вечер превратился в праздник, без церемонности прошлого вечера, но пронизанный добродушием и весельем. Артур и Бедивер были очень довольны сделками с владельцами лошадей, заключенными днем, а сидевший рядом с Винни Маэлгон хвастался недавно купленной красивой столовой посудой.
Его двор славился своей изысканностью, и, хотя сам Маэлгон слыл грубияном, его богатство было известно во всех торговых городах Средиземного моря.
– Ты должна уговорить свою госпожу посетить дом предков, – мурлыкал он. – Я обещаю, что стол будет замечательным.
Ангельское личико моей наставницы сияло от удовольствия в предвкушении такой роскоши. Маэлгон поймал мой взгляд и любезно улыбнулся, и мне пришлось вежливо кивнуть ему. Я заметила, что его жена по-прежнему отсутствует.
Мерлин присоединился к нам после окончания трапезы, и Артур с Бедивером втянули чародея в воспоминания о днях, проведенных вместе при дворе сэра Эктора. Лицо мага светилось любовью, когда он переводил взгляд с одного своего подопечного на другого, и время от времени Бедивер объяснял мне то, чего я не понимала. Было удивительно наблюдать, как холодная и высокомерная сдержанность чародея исчезает в присутствии двух его воспитанников.
– Бедивер не рассказывал тебе о любителе верховой езды из Рибчестера? – неожиданно спросил Артур. Мерлин покачал головой, а верховный король обнял меня за плечи, тем самым привлекая к участию в беседе.
– Гвен говорит, что там ребята изобрели новый вид сбруи, – сказал он и стал описывать новшество.
Мерлин, задумчиво кивая, предложил пригласить Паломида, чтобы тот продемонстрировал свое мастерство.
– Я тоже об этом думал, – согласился Артур, – потому что хочу начать тренировать своих всадников как можно скорее.
Рука Артура по-прежнему как бы случайно лежала на моем плече, и, наклонившись вперед, чтобы прислушаться к разговору с другой стороны, я обнаружила, что теснее прижимаюсь к изгибу его руки. Это казалось вполне естественным, но мое сердце почему-то забилось чаще.
Бедивер вызвался съездить на север и пригласить Паломида к нам, а по пути заехать на усадьбу Ангуса за подружкой для Цезаря.
– Но надо будет назвать ее по-кельтски, – весело сказал Артур, – чтобы нас не обвинили в слишком ревностном отношении к римским традициям. – Озорная быстрая улыбка тронула уголок его рта, и он искоса глянул на меня. Я удивленно затаила дыхание. Каким-то образом он превратил мои страхи в некую интимную шутку, понятную только нам двоим.
Я вспыхнула и уставилась на свои колени, отчетливо ощущая мурашки, побежавшие у меня по спине. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы это полуобъятие замкнулось, но вместо этого я сидела глядя в стол, застыв от напряжения и желания. Артур ласково, доброжелательно сжал мое плечо и убрал руку.
Бедивер выразил желание взять с собой Грифлета, чтобы тот помог привезти подружку Цезаря, так как, по его мнению, пригласить юного любителя лошадей к верховному королю – это одно, а просить его быть нянькой только что отнятого от матери щенка – совсем другое дело.
Мальчика пригласили к столу, и тот, узнав, что ему предлагают, сказал, что будет счастлив сопровождать Бедивера и привезти второго волкодава.
Мое возбуждение не спадало, и, слушая, как они обсуждают будущую поездку, я думала только о том, как Артур будет вечером провожать меня домой. Я исподтишка наблюдала за ним, гадая, испытывает ли он то же самое, что и я. По его поведению понять это было невозможно, и я подумала, что царственные особы должны учиться скрывать свои чувства.
– Могу ли я проводить даму домой, господин? – Маэлгон вклинился в нашу беседу под конец вечера. – В скором времени ты будешь каждый вечер проводить в обществе моей кузины, но накануне отъезда я хотел бы пожелать ей доброго пути от имени семьи.
Я быстро взглянула на Артура, надеясь, что он заявит о своем праве лично проводить меня до монастыря, но он вежливо улыбался Маэлгону.
– Это будет справедливо, – сказал он любезно и повернулся ко мне, говоря что-то по поводу раннего отъезда. Было не заметно, что он огорчен так же, как я, и у меня не было возможности сказать ему, что общество моего кузена не доставляет мне удовольствия, поэтому я чопорно пожелала ему спокойной ночи и закуталась в плащ.
Когда мы пробирались по тенистым улицам, Маэлгон взял меня за руку, и я ускорила шаг, чтобы избавиться от сопровождающего как можно быстрее. Бригит и Лавиния ковыляли за нами, и к тому времени, когда мы дошли до монастыря, все запыхались.
Дверь отворила молодая послушница, явно испытывая облегчение от того, что гости оказались наконец дома и она может ложиться.
– Твоя госпожа подойдет через минуту, – сказал Маэлгон, обращаясь к Лавинии. – Был счастлив познакомиться с тобой. Моей кузине повезло, что у нее такая мудрая наставница, которая поможет ей в первые трудные дни на новом месте.
Слушая эту откровенную лесть, Винни глупо улыбалась, играя ямочками на пухлых щеках. Послушница проводила моих спутниц через двор, идя впереди с факелом, а Маэлгон еще сильнее сжал мою руку и затащил меня в темноту свода ворот.
– Ну, юная госпожа, – ехидно сказал он, – в конце концов, ты, кажется, поймала в сети прекрасного мужа. Но я не против, если бы ты стала моей.
Он прижал меня к стене и так плотно навалился на меня, что я чувствовала его дыхание.
– Какая жалость, что созревшая юная девушка достанется невинной горячему мальчишке. Он, конечно, не сможет всему обучить тебя, как это сделал бы опытный любовник. Я могу встретиться с тобой через полчаса у маленькой калитки в углу задней стены, – добавил он, проводя тыльной стороной руки по моему подбородку.
– Убери руки, – прошипела я, стараясь не шуметь, но и не желая выносить его прикосновений.
– Разве так обращаются с кузеном? – спросил он, обнимая меня другой рукой за талию и пытаясь притянуть к себе.
Еще не успев подумать, я ударила его так сильно и быстро, как только могла. Моя ладонь обрушилась на его скулу.
Я испугалась, что он ответит на удар, и смотрела на него с яростью и отвращением. Рука заныла – судя по всему, досталось ему крепко.
– Выпусти меня, – приказала я, – или я все расскажу Артуру.
Он опустил руки и сделал шаг назад.
– Тебя не всегда защитит твое новое положение, госпожа, – гневно проскрипел он ледяным голосом.
Мне очень хотелось ответить так же резко, но я прикусила губу и сдержалась, лишь взглядом выдавая свой гнев. Пока не поздно, надо было бежать. Поэтому я повернулась и скользнула в калитку, стараясь проделать это с наибольшим достоинством, тем более что послушница с факелом уже вернулась за мной.
При виде ее я остановилась и, протянув руку Маэлгону, спокойно сказала:
– Нашу приятную встречу, кузен, я запомню надолго.
– Надеюсь, – ответил он тоном человека, привыкшего к пребыванию на людях, затем легко дотронулся до моей руки. – Доброй ночи, госпожа, и пусть твой сон ничто не потревожит.
Я кивнула и отвернулась, надеясь, что девушка не заметит синяка, уже проступающего на его щеке. Она сонно семенила рядом со мной, ничем не показав, что заметила странное поведение двух знатных людей, и я успокоилась, решив, что ничего особенного не произошло.
Оказавшись в своих комнатах, я огляделась по сторонам, пожалев о том, что они слишком маленькие и Бригит не может жить со мной. Вероятно, мне стало бы легче, если бы я могла рассказать ей о случившемся, но кельи были изолированы друг от друга и соединялись только колоннадой, а мне была ненавистна мысль о том, чтобы бродить в темноте, разыскивая ее. Поэтому я разделась самостоятельно, налила воды из кувшина в таз и вымыла лицо, стараясь смыть прикосновения Маэлгона.
Меня разъярило, что мой кузен позволил себе сделать мне такое предложение, и бесило его неуважение как к верховному королю, так и ко мне. Артур, конечно же, наказал бы мерзавца, если бы узнал об этом.
Если бы он узнал об этом.
Первый приступ ярости стихал, и голос разума начал брать верх. Не это мне хотелось рассказать королю о необходимом для него союзнике, а я хорошо знала, как нужен был Артуру Маэлгон, пока мы не справимся с саксами. Суета вокруг моей личной обиды могла поставить их союз под угрозу.
Кроме того, мы с Артуром еще очень мало знали друг друга, и этот случай мог осложнить наши отношения. Ни к чему, чтобы он считал меня глупой девчонкой, которая не смогла поставить на место наглого придворного. И мой ответ Маэлгону на самом деле подразумевал, что я ничего не скажу Артуру, если он оставит меня в покое.
Я долго не могла заснуть, оценивая положение, и в конце концов решила, что если это так сильно беспокоит меня, то Артура огорчит тоже.
Когда колокола монастыря зазвонили к полуночной молитве, я окончательно решила не упоминать о случившемся. Мы с Артуром утром уедем, а Маэлгон останется здесь. Поводов для встречи пока не будет, а тем временем я, возможно, смогу все обсудить с Артуром. Сейчас же лучше об этом забыть.
29
ХРАМ
Проведя без сна всю ночь, я проснулась позже обычного, только когда Винни принесла мне миску с овсянкой.
Моя наставница трещала без умолку, а я сонно слушала, как она превозносит достоинства Честера. Здесь, оказывается, были не только хорошие, но и любезные купцы и ювелиры, которые жаждали принести ей посмотреть старинные драгоценности.
– Разве этот перстень не красив? – воскликнула она, гордо протягивая пухлую ручку, чтобы я могла рассмотреть ее новое приобретение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63