«Через несколько недель, — подумал Джон, — некто послал анонимное письмо сенатору, чтобы облить грязью всеобщее любимое страшилище — ЦРУ. Фрэнк решил было, что это псих, но то, что ЦРУ скрыло это за семью печатями, заставило его воспротивиться полудюжине отделов управления, Глассу...»
Второй конверт содержал написанную от руки записку на бланке сенатора Соединенных Штатов Ральфа Баумана. Никакого внутреннего адреса, ни приветствия, ни прощания:
Покончим с этим немедленно.
Корявая подпись, как предположил Джон, принадлежала Бауману.
Часы Джона показывали без двух минут полдень. Заседание сената должно начаться в двенадцать. Обычные утренние дела, как всегда, займут первый час заседания.
Верхний свет в аквариуме резал Джону глаза. Часто они с Фрэнком выключали этот ослепительный свет, делая телефонные звонки при мерцающем свете, просачивающемся сквозь жалюзи.
Джон погасил свет. Аквариум заполнился холодной голубой мглой.
Глава 16
— Чегт возьми, ты собигаешься шеве'иться? — протрещал Бауман, едва его секретарь провел Джона в личный кабинет сенатора.
— Сэр? — Это был единственный достойный ответ, пришедший Джону на ум.
Стены кабинета были увешаны заключенными в рамки фотографиями сенатора Баумана с различными знаменитостями, могущественными и популярными. Портрет его третьей жены в ее лучшие годы стоял на камине. Фотографии детей, внуков и правнуков выстроились в ряд на каминной полке. Позади стола Баумана стояли флаг его штата и звездно-полосатый — Америки.
— Где он? — Бауман вскочил со стула, обежал вокруг своего гигантского стола. Вблизи рыжеволосый, со старческими пятнами на лице, сенатор пах кожей, лосьоном после бритья и мятными таблетками.
— Кто?
— Где мой чегтов список теггогистов? Появится он пос'е вчегашнего? Я обеща' те'евидению и я по'учу его, чегт меня газдеги. Даже ес'и я не смогу обнаго-довать его пегед шигокой общественностью, по кгайней меге я смогу помахать этим «бесценным сокгови-щем» пегед камегой! Я не собигаюсь вводить избига-те'ей в заб'уждение, как сенатог Джо Маккагтни со своим подде'ьным списком.
— М-м, э-э, видите ли, мы уточняем его вместе с...
— Все уже давно уточнено.
Бауман сделал несколько маленьких глотков из синей сенатской кофейной кружки, поморщился. Сунул в рот мятную таблетку.
— Тебе с'едует быть погастогопней, чтобы сохганить мое гаспо'ожение, сынок.
«Должен был сказать „мальчик“, — подумал Джон, — но ты больше не хочешь повторять эту ошибку».
— Я буду стараться, сенатор. — Джон дал проявиться своим деревенским корням, доверив им найти подходящие слова для этого маленького человечка, опирающегося на большой стол.
— Надеюсь, ты пгоявишь себя, — заявил сенатор. — Ес'и будут какие-нибудь пгоб'емы с тем, чтобы газдобыть то, что я хочу по'учить, позвони мне, и ты увидишь, какую я подниму бучу. Да, ты увидишь.
— Сенатор, о чем речь.
— Ты пгинесешь то, что мне нужно, одна нога здесь, дгугая там, ты пгинесешь это мне, и мы все будем чувствовать себя пегвок'ассно. Мы ведь впо'не понимаем дгуг дгута?
— На все сто.
Семь лампочек окружали укрепленные на стене часы. Из них горела одна. Раздался громкий звонок, этот сигнал передавался во все помещения в здании сената.
Сенатор оперся на край своего стола, отпил еще несколько глотков из кофейной кружки.
— Да, кое-что еще. — Он распечатал новую пачку мятных таблеток и вытащил из своего стола письмо: — Что это за дегьмо?
На письме, которое он передал Джону, стоял штемпель таможенной службы, оно было адресовано в офис их службы при конгрессе:
"Дорогой сенатор Бауман!
Это подтверждение нашего отклика на ваш устный запрос, сделанный представителем Центрального разведывательного управления при законодательных органах, который от вашего имени запросил все протоколы таможенной инспекции за последние шесть месяцев, относящиеся к частной американской компании «Имекс, инк». Так как наши эксперты установили, что подобные вопросы не нарушают Закон о частной собственности, сообщите нам немедленно, должен ли ответ быть выслан непосредственно в ваш офис или направлен через представителя ЦРУ при конгрессе".
Не смотри на него! Притворись, что ты все еще читаешь, что ты тормоз... Не дай Бауману заметить...
Ни один представитель ни одного управления никогда не стал бы посылать «устный запрос» какому-нибудь другому управлению с тем, чтобы сделать что-нибудь для сенатора. А в ЦРУ только Фрэнк и...
Обман. Дымовая завеса. Фрэнк прикрыл свой собственный запрос именем сенатора, причем сенатора, чей хаотический стиль мог быть использован для того, чтобы скрыть маневр.
Фрэнк рисковал своей карьерой, хрупким мостиком правды между сенатом и ЦРУ.
Ради чего-то, что стоило пули.
Сенатор Бауман жалобно хныкал, постепенно возвращая Джона к реальности:
— ...поэтому мой помощник по администгативным делам — тот, котогый габота' у меня до вчегашнего дня, пгежде чем он допусти путаницу, пегедал мне это неско'ько дней назад, спрашивая, как будто я сам до'жен заниматься всей этой беготней. Никто из нас не понимает, что за чегтова егунда здесь написана, но, по-моему, это письмо пгикгывает вашу задницу.
— Да, — сказал Джон, — похоже на то.
— Единственная задница, котогую с'едует защищать в этой контоге, — моя.
— Должно быть, это... ошибка. Мой коллега...
— Тот, котогый попа' в катастгофу?
— Возможно, он готовил это для какого-нибудь другого сенатора и таможня перепутала.
— Неуже'и?
Классический сценарий разведения правдоподобной лжи.
— Сенатор, мы постараемся разобраться, если вы позволите мне заняться этим.
— Ес'и такое пгоисходит в ЦГУ, вам 'учше быть увегенным...
— У вас не будет никаких проблем, сэр.
Сделай глубокий вдох.
— Однако не могли бы вы попросить своего помощника позвонить этим людям с таможни сегодня же, сказать им...
— В данный момент я как газ да' отставку предыдущему и еще не по'учи' нового.
— Сенатор, не сомневаюсь, у вас найдется кто-нибудь, кто мог бы позвонить и разобраться.
Бауман захихикал:
— Ес'и никто из моих девочек не сможет набгать номег, то я пока еще сохгани' твегдость па'ьцев.
— Держу пари, что так, сенатор. Не могли бы вы звякнуть этим бюрократам из таможни, чтобы они переслали эти данные мне? Мне лично! Не говорите им, что это не ваши материалы, это только еще больше все запутает. Я быстренько со всем разберусь. Выясню, кто из членов комитета запрашивал эти материалы, и поставлю его в известность, что вы вынуждены «носить за него воду».
— Сынок, вижу, у тебя неп'охое чутье, — сказал Бауман. — Ес'и ты надумаешь уходить из ЦГУ, возможно, ты выбегешь догожку, ведущую ко мне.
— Сенатор, — сказал Джон, кладя письмо из департамента таможни в портфель рядом с газетной вырезкой, полученной от Эммы. — Я государственный служащий. Я уже работаю для вас.
Джон шел по коридору, заполненному сенатскими служащими. Карточки-пропуска, прикрепленные к карману рубашки или болтающиеся на шее, объявляли их пехотинцами американской армии политиков.
«Так много двадцатилетних, — подумал Джон. — Так мало шрамов».
Дверь в кабинет сенатора Фаерстоуна была закрыта. Внутри надрывался телефон. В приемной мужчина в растрепанном костюме изводил темнокожую секретаршу, державшую оборону за своей конторкой.
Вторая — шатенка, судя по всему, только что из Нью-йоркского университета, сидела за другой конторкой и отвечала на телефонные звонки.
— Послушайте, — не отставал мужчина от темнокожей секретарши, — я знаю, это не ваша вина, просто такая у вас работа.
Отвлеченная очередным звонком и бормочущая официальные приветствия выпускница Нью-йоркского университета с каштановыми волосами одарила Джона тусклой улыбкой.
— Но у меня тоже есть работа, которую я должен делать, — продолжал бубнить свое мужчина. — И моя работа состоит в том, чтобы добывать правду для людей, и для того, чтобы это сделать, мне просто необходимо переговорить с сенатором.
— Его сейчас нет, — отвечала секретарша. — Я уже говорила...
— Я помню, что вы мне говорили, — сказал репортер. — Две недели назад он через своего пресс-секретаря позвонил мне и попросил взять у него интервью, написать про него серию статей. Отлично, вот он я, стою здесь перед вами, и что же...
— Пресс-секретарь в данный момент занята, — сказала секретарша. Она указала на стопку розовых листочков с записями. — Если хотите, можете оставить ваше имя и номер телефона, я смогу...
— Я не хочу разговаривать с ней! Я хочу разговаривать с ним!
Джон наклонился поближе и прошептал секретарше с каштановыми волосами:
— Джон Лэнг, из комитета. Я здесь для того, чтобы встретиться...
— Секундочку, пожалуйста, — сказала она, нажимая на кнопку ответа. — Приемная сенатора Фаерстоуна, не могли бы вы минуточку подождать?
Джон продолжил:
— Я из вашего комитета. Мне надо видеть Стива.
Репортер продолжал настаивать:
— Вы испытываете мое терпение!
Секретарша с каштановыми волосами попросила:
— Не могли бы вы...
Последние две незанятые телефонные линии зазвонили одновременно.
Раскрылась дверь, и вошла команда телевизионщиков с телекамерой из программы новостей. Секретарша с каштановыми волосами, чертыхнувшись, прошептала Джону:
— Ладно, пройдите прямо туда. Стив занимает первый стол.
Она кивнула головой на закрытую боковую дверь.
Джон улыбнулся ей и направился к двери. Репортер, продолжавший препираться с другой секретаршей, заметил появившуюся команду телевизионщиков.
— О нет! — пронзительно завопил он. — Забудьте про это! Я здесь первый, и если он выйдет, я получу эксклюзив...
На этом месте Джон вышел из приемной, и тяжелая дверь скрыла от него развязку событий.
Он попал в кабинет, который походил скорее на коридор, соединяющий две комнаты, чем на комнату.
Стол, на котором царил полный беспорядок, светящийся экран дисплея, гора наваленных бумаг и пустой стул. По бокам это рабочее пространство ограничивали семифутовые пластиковые перегородки, позади высокие окна. Прямо перед Джоном была дверь, ведущая непосредственно в личный кабинет сенатора Фаерстоуна. Копировальный аппарат занимал пространство между дверью сенатора и дверью в приемную. Аппарат «выплевывал» копии, за этим процессом наблюдала женщина лет тридцати с воспаленными глазами. Она посмотрела сквозь Джона. Он скользнул взглядом по документам, выскакивающим из щели аппарата — резюме.
Женщина собрала свои копии и вышла в боковую дверь.
Джон остался в одиночестве.
Из-за перегородки доносились голоса.
ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА ...всего лишь вытащить из затруднительного положения!
ВТОРОЙ МУЖЧИНА. Мне уже надоело «вытаскивать их из затруднительного положения»! — Он помолчал. — Ты мог бы подобрать метафору получше.
ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА. Копы не сделали заявления для прессы. Поэтому комитету по этике нет причины...
ЖЕНЩИНА. Комитету по этике? Какая им разница? Что с того, что он нарушил эти их надуманные предписания?
ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА. Что ты хочешь? Чарли получил рекордное число голосов избирателей, мы все страшно гордимся, и тут...
ВТОРОЙ МУЖЧИНА. Необходимо придумать какую-нибудь дымовую завесу для прессы. Убытки...
ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА. Зачем? Это лишь...
ЖЕНЩИНА. Ты думаешь, никто не знает, что это не в первый раз?
ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА ...неудачный частный инцидент между...
ЖЕНЩИНА. Они были в государственной машине во время аварии! Какое после этого вы имеете право утверждать, что это было частное дело? И вы не сможете держать его взаперти в офисе Капитолия. Телевизионщики устроят ему засаду по пути на голосование, возьмут в осаду его дом. И как быть с ней?
ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА. С Дорис?
ЖЕНЩИНА. И с Дорис тоже, но все, что мы можем для нее сделать, — это выпустить пар и надеяться, что она найдет хорошего адвоката по бракоразводным процессам.
ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА. Да уж!
ВТОРОЙ МУЖЧИНА. А девчонка, как быть с девчонкой?
ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА. Она не будет болтать.
ЖЕНЩИНА. Не будет болтать? Она проститутка! Да она согласна делать все, что угодно, для кого угодно за не очень большие деньги, и ты думаешь, она не будет болтать, когда вокруг нее начнут виться эти газетные пройдохи, делая предложения одно заманчивей другого?
ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА. Она была освобождена условно, с испытательным сроком — нарушение и невыполнение правил повлекут...
ВТОРОЙ МУЖЧИНА. Хороший адвокат получит от телевидения достаточно денег вперед, так что это не будет представлять...
ЖЕНЩИНА. Короче, он труп и заслужил это!
ВТОРОЙ МУЖЧИНА. Интересно, где он подцепил ее?
ЖЕНЩИНА. Интересно, где ты был в это время?
Вы уехали вместе и...
ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА. Ты же знаешь Чарли. После работы — виски у Лайона. Он сказал мне, что она заговорила с ним в баре, они пропустили по паре стаканчиков...
ВТОРОЙ МУЖЧИНА. Мы должны беспокоиться еще и об обвинении в управлении машиной в нетрезвом виде?
ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА. Нет, за рулем была она, и полицейский утверждает, что это была очевидная вина того, другого парня. Он с треском поцеловал их в...
ВТОРОЙ МУЖЧИНА. Лучше бы было поручить кому-нибудь отвезти его, как мы собирались сделать.
После паузы он сказал:
— Чарли что-нибудь говорил об уходе в отставку?
Дверь в приемную открылась. Вошла секретарша с каштановыми волосами, увидела Джона, улыбнулась. Увидела пустой стол, нахмурилась.
ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА. Я заставил Чарли пообещать не делать вообще никаких заявлений.
ЖЕНЩИНА. Чарли обещал?
Она ругнулась:
— Старый козел.
Секретарша зашла за перегородку и сказала:
— Стив, здесь человек из комитета, хочет видеть тебя. Он ждет у твоего стола.
ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА. Ты позволила ему войти...
Шепот. Замолкшие голоса.
Секретарша прошмыгнула мимо Джона с опущенными глазами. Лысый, моложе Джона, мужчина вышел из-за перегородки, сощурившись, посмотрел на него:
— Я вас не знаю.
Джон поинтересовался, Стив ли он, и представился сам.
— Я из комитета по разведке, — уточнил Джон.
— Вы не наш парень.
— Я представитель ЦРУ, — сказал Джон.
— И каким ветром вас занесло к нам? — Стив развернул свой вращающийся стул, сел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44