Пэт схватила ее за руку.
— Почему вы это сказали?
— Что сказала? Почему назвала вас Кэрри? Просто с языка сорвалось.
— Да нет, почему вы сравнили меня со сломанной куклой?
Лайла недоуменно воззрилась на нее, потом перевела взгляд на газету.
— Я просто повторила выражение из статьи. Вот, поглядите, — объяснила она.
В первой колонке Джина Баттерфилд поместила выдержки из старой публикации «Трибюн», посвященной трагедии семьи Адамсов: "Шеф полиции Коллинз, комментируя ужасную сцену, сказал: «Мне много чего довелось повидать, но с подобным кошмаром я никогда не сталкивался. Когда я увидел бедную девчушку, похожую на сломанную куклу, то спросил себя, почему он не застрелил и ее? Это было бы милосерднее».
* * *
— Сломанная кукла, — прошептала Пэт. — Тот, кто подбросил ее, знал меня тогда.
— Что подбросил? Сядьте, Пэт. Похоже, вы сейчас упадете в обморок. Я принесу воды. — Лайла стремительно вышла из комнаты.
Пэт откинула голову на спинку дивана и закрыла глаза. Она просматривала газетные отчеты о трагедии и видела снимки, сделанные в тот момент, когда выносили тела, видела и свою фотографию — на носилках, в кровавых бинтах. Но соседство этих снимков с беззаботно улыбающимися молодыми лицами подействовало на нее куда хуже. Пэт не могла припомнить, читала ли она это высказывание. Должно быть, ей не попался на глаза номер, где его напечатали. Но эта фраза неоспоримо доказывает, что угрозы исходят от человека, знающего, кто она, от того, кто имел к ней отношение в те годы.
Вернулась миссис Тэтчер со стаканом холодной воды.
— Со мной все в порядке, — заверила Пэт. — Лайла, человек, забравшийся в тот вечер в мой дом, подбросил не только записку. — Она взялась за коробку, пытаясь вытащить ее из-под письменного стола, но та даже не сдвинулась с места. «Просто не верится, что это я так далеко ее засунула», — мелькнула мысль у Пэт. Сражаясь с коробкой, она рассказала Лайле о найденной кукле.
Лайла была потрясена: выходит, неизвестный взломщик оставил у камина куклу? Пэт угрожает опасность. Лайла чувствовала это всем существом и мучительно раздумывала, чем она может помочь девушке. Пэт по-прежнему угрожает опасность.
Пэт высвободила наконец картонку, открыла ее и пошарила в ней рукой. Лайла заметила, что удивление на ее лице сменилось тревогой.
— В чем дело, Пэт?
— Кукла. Она пропала.
— А вы уверены?..
— Я сама положила ее сюда. Кроме того, я рассматривала ее еще раз, на следующий день. Я сняла с нее передник. Его вид вызывал у меня дурноту, и я положила его на дно. Может быть, он еще здесь? — Пэт порылась в коробке. — Смотри, вот он.
Лайла воззрилась на скомканный кусочек белой материи, покрытый рыже-коричневыми пятнами, на болтающиеся ленточки пояса.
— Когда вы видели в последний раз куклу, Пэт?
— В субботу днем. Я положила ее на стол. Потом пришел шофер сенатора с фотоальбомами, и я снова спрятала куклу в коробку — не хотела, чтобы она попалась ему на глаза. — Пэт замолкла. — Постойте... Как раз в тот день произошел странный эпизод с Тоби, ну, с тем самым шофером. Он вел себя крайне бесцеремонно и все рыскал глазами по комнате. Я не сразу открыла дверь, услышав его звонок, и он, по-моему, был не прочь выведать, чем я занималась. Собравшись уходить, он сказал, что провожать его не надо. Я услышала, как за ним закрылась дверь, и решила пойти задвинуть засов. И знаете, Лайла, дверь неожиданно открылась. Он стоял на пороге, держа в руках что-то вроде кредитной карточки. Увидев меня, он страшно смутился и попытался представить дело так, будто бы он просто проверял замок, заботясь о моей безопасности. Еще посоветовал запирать засов. Он знал меня в детстве. Возможно, именно он и угрожает мне. Но почему?
— Мы должны немедленно позвонить в полицию, — решила миссис Тэтчер. — Пускай допросят шофера.
— Я не могу. Представляете, что подумает сенатор? К тому же это всего лишь мои домыслы. Но я знаю человека, который может проверить Тоби, не привлекая внимания. Все будет в порядке, — добавила она, заметив, что Лайла огорчилась. — Я держу дверь на запоре. Кроме того, если цель всех угроз — сорвать передачу о сенаторе, то уже поздно. Сегодня вечером мы снимаем последний эпизод — возвращение Абигайль домой. Завтра предстоит работа в студии, а вечером программа выйдет в эфир. А уж тогда всякие попытки запугать меня потеряют смысл. Знаете, я все больше склоняюсь к мысли, что ничего серьезного за всем этим нет.
К четырем часам Пэт должна была быть в студии. Она обещала Лайле позвонить Сэму Кингсли и попросить его проверить шофера сенатора. К неудовольствию соседки, Пэт настояла, чтобы та оставила ей газету.
— Я должна внимательно прочитать статью. Мне нужно точно знать, о чем там речь. Если вы унесете эту, я куплю другую.
Когда Лайла поднималась на крыльцо своего дома, поджидавшая ее служанка резко распахнула дверь.
— Я смотрела в окно, мисс Лайла, — объяснила она. — Вы так и не доели свой ленч, да и выглядели чересчур опечаленной, когда уходили.
— Говоришь, смотрела в окно, Ойда? — Миссис Тэтчер направилась в столовую и подошла к окну, выходящему на улицу. Отсюда был виден фасад и правая стена дома Пэт.
— Не получится... — пробормотала она. — Он влез через двери веранды, а их отсюда не видно.
— Что вы сказали, мисс Лайла?
— Ничего. Послушай, я собираюсь вести наблюдение и хочу поставить пишущую машинку на стол прямо перед окном.
— Наблюдение?
— Да. Если ждешь беды, надо быть бдительной.
— Вы считаете, что беда может приключиться с мисс Треймор? Думаете, этот бродяга появится снова?
Лайла устремила взор в сверхъестественную темноту, обволакивающую дом Пэт. Дурное предчувствие охватило ее с новой силой.
— Именно так я и думаю, — ответила она мрачно.
Глава 30
С того мгновения, как позвонил отец, Глория ждала появления полиции. Та не заставила себя долго ждать. В десять часов дверь конторы по продаже недвижимости открылась, и вошел мужчина лет тридцати с небольшим. Глория подняла голову и взглянула в окно: перед входом была припаркована полицейская машина. Ее руки, только что порхавшие над клавиатурой пишущей машинки, упали.
— Детектив Барротт, — представился вошедший и показал значок. — Я хотел бы поговорить с Глорией Стивенс. Она здесь?
Глория встала. Мысленно она уже слышала его вопросы: «Ваше настоящее имя Элеонор Браун? Почему вы нарушили условия освобождения? И как долго вы надеялись скрываться?»
Детектив Барротт направился к ней. У него было открытое круглое лицо и русые волосы; полицейский смотрел на Глорию с любопытством, но не враждебно. Она поняла, что он — ее ровесник. Возможно, поэтому он казался ей менее страшным, чем тот презрительно-безжалостный служитель закона, который допрашивал ее после пропажи денег.
— Мисс Стивенс? Не нервничайте. Не могу ли я поговорить с вами наедине?
— Мы можем пройти сюда. — Глория указала в сторону маленького личного кабинета мистера Скаллера. Перед столом босса стояли два кожаных кресла. Она примостилась на краешке одного из них, а детектив расположился в другом.
— Вы, кажется, испугались, — заметил он доброжелательно. — Вам не о чем тревожиться. Мы просто хотим побеседовать с вашим папой.
Побеседовать с ее папой? Отец!
Она нервно сглотнула слюну.
— Когда я уходила на работу, он был дома. Скорее всего он пошел в булочную.
— Он до сих пор не вернулся. Наверное, увидел полицейскую машину перед домом и чего-то испугался. Как вы считаете, мог он поехать к каким-нибудь родственникам или друзьям?
— Я... я не знаю. А зачем вы хотите встретиться с ним?
— Чтобы задать пару вопросов. Кстати, он не звонил вам сегодня?
Этот человек думает, что Артур — ее отец. Она его не интересует.
— Он... он действительно звонил. Но я разговаривала по другому телефону с боссом и не могла уделить ему внимание.
— Чего он хотел?
— Он... хотел встретиться со мной, а я сказала, что не могу.
— Где он собирался встретиться с вами?
Голос отца все еще звучал у нее в ушах: «Метро „Центральная“... выход на Двенадцатую и Джи-стрит...»
Где он сейчас? Похоже, попал в беду. Отец заботился о ней все эти годы. Она не может выдать его.
Глория осторожно подбирала слова:
— Я говорила с ним совсем недолго. Я... я только сказала, что не могу уйти из офиса и сразу повесила трубку. А что случилось?
— Ну, может быть, и ничего, — бодро заметил детектив Барротт.
— Скажите, отец говорил с вами о пациентах, за которыми ухаживал?
— Да. — На этот вопрос было легко ответить. — Он очень трогательно заботится о них!
— Он когда-нибудь упоминал миссис Гиллеспи?
— Да. Она умерла на прошлой неделе, не так ли? Отец был сильно расстроен. Говорил что-то о ее дочери. Кажется, та собиралась навестить мать, но не успела. — Глория вспомнила, как отец кричал во сне: «Закройте глаза, миссис Гиллеспи. Закройте глаза!» А что, если он допустил какую-то оплошность, и теперь его обвиняют в смерти старушки?
— Он не изменился в последнее время? Может быть, стал нервным?
— Отец — добрейший человек. Он посвятил всю жизнь уходу за больными. А недавно его попросили поехать в Теннеси, чтобы помочь в местном доме престарелых.
Детектив улыбнулся:
— Сколько вам лет, мисс Стивенс?
— Тридцать четыре.
Он откровенно удивился.
— Ни за что бы не подумал. Судя по анкете в клинике, Артуру Стивенсу сорок девять. — Барротт сделал паузу, потом доброжелательно поинтересовался: — Он ведь вам не родной отец, правда?
— Когда-то он был приходским священником, но потом решил помогать больным. Когда мы встретились, я серьезно болела, родных у меня не осталось, вот он и взял меня к себе.
Сейчас он спросит ее настоящее имя. Но он не спросил.
— Понимаю. Мисс... мисс Стивенс, и все же мы хотели бы побеседовать с... э... отцом Стивенсом. Если он снова позвонит, не могли бы вы связаться со мной? — Он протянул ей визитную карточку. «ДЕТЕКТИВ УИЛЬЯМ БАРРОТТ» — было написано на ней. Глория чувствовала, что полицейский изучает ее лицо. Почему же он ничего не спрашивает о ней самой, о ее биографии?
Скоро он ушел. Глория неподвижно сидела в кабинетике, когда вошла Опал.
— Глория, что-нибудь случилось?
Опал — настоящая подруга, лучшая из всех, что когда-либо у нее были. Это Опал помогла ей снова почувствовать себя женщиной, вечно тормошила ее, приглашала на вечеринки и даже собиралась познакомить с другом своего приятеля. Разумеется, Глория отказывалась.
— Глория, что случилось? — повторила Опал. — На тебе лица нет.
— Ничего не случилось. Просто у меня разболелась голова. Как ты думаешь, я могу пойти домой?
— Конечно! Я закончу работу за тебя. Глория, если я могу что-нибудь для тебя сделать...
Глория взглянула на обеспокоенную подругу.
— Нет, больше ничего, но спасибо тебе за все.
Она пошла домой пешком. Мороз был небольшим, около пяти градусов, но сырой холод проникал сквозь пальто и перчатки. Квартира с потрепанной, взятой напрокат мебелью казалась необычно пустой, словно даже стены чувствовали, что жильцы сюда не вернутся. Глория подошла к стенному шкафу в коридоре и вытащила потрескавшийся черный чемодан, который отец купил с рук. Она уложила свои скудные пожитки, косметику и новую книжку, которую Опал подарила ей на Рождество. Чемодан оказался не слишком вместительным, и ей пришлось повозиться, чтобы защелкнуть замок.
Но она упаковала не все — оставалась еще тряпичная кукла. Когда-то психиатр в клинике для душевнобольных попросил ее нарисовать автопортрет. «Постарайтесь передать, какой вы себя видите, как себя чувствуете». Но у нее ничего не получалось, и тогда врач протянул ей куклу, взяв с полки, где лежало множество игрушек: «Может быть, попробуете на ней?» — предложил он.
Ей не составило труда подрисовать слезы, придать глазам испуганное выражение, изменить очертания рта. Улыбающееся лицо превратилось в маску боли.
— Неужто так плохо? — спросил доктор, когда она закончила.
— Наверное, даже хуже.
«Ох, отец, — думала она, — если бы я могла остаться здесь и дождаться твоего звонка! Но они отыщут меня. Этот детектив, наверное, уже наводит обо мне справки. Я не могу больше убегать. Пока мужество не оставило меня, я должна пойти в полицию. Может быть, тогда мне дадут меньший срок».
Но одно обещание она может выполнить. Мисс Лэнгли умоляла ее позвонить этой телевизионной знаменитости, Патриции Треймор, прежде чем предпринимать решительные шаги.
Она набрала номер, рассказала, что собирается сделать, и бесстрастно выслушала горячую просьбу Пэт.
В три часа она наконец вышла из дома. На улице стояла машина, а в ней сидели два человека невыразительной внешности.
— Вот эта девушка, — сказал один из них. — Значит, все-таки соврала, что не договорилась с ним о встрече. — В его голосе звучало сожаление.
Второй нажал ногой на педаль.
— Говорил же я, что она водит тебя за нос. Ставлю десять баксов, что она приведет нас к Стивенсу!
Глава 31
Пэт на предельной скорости неслась через город к ресторану на Висконсин-авеню. Она вновь и вновь перебирала в уме аргументы, способные убедить Элеонор Браун повременить с явкой в полицию. Конечно, она сумеет заставить Элеонор выслушать разумные доводы.
Пэт пыталась дозвониться до Сэма, но после пятого гудка бросила трубку и выбежала из дома. Теперь она мчалась в ресторан и гадала, сможет ли узнать Элеонор по школьной фотографии. Едва ли стоит окликать ее — скорее всего Элеонор сменила имя.
Едва Пэт вошла в ресторан, к ней приблизилась девушка, встречающая посетителей.
— Вы — мисс Треймор?
— Да.
— Мисс Браун ждет вас.
Элеонор сидела за угловым столиком и потягивала шабли. Она не очень изменилась со школьных времен. Конечно, Элеонор стала старше, не выглядела такой болезненно-худой и оказалась даже симпатичнее, чем ожидала Пэт, но, несомненно, это была именно Элеонор Браун.
— Мисс Треймор? Спасибо, что пришли.
— Элеонор, пожалуйста, выслушайте меня, — начала Пэт, садясь. — Мы можем найти вам адвоката и добиться, чтобы вас отпустили под залог. Тем временем мы что-нибудь придумаем. Совершенно ясно, что вы переживали острое нервное расстройство, когда сбежали, а значит, дело можно рассматривать под другим углом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37