Она обвела глазами гостиную. — Вы кое-что здесь изменили.
— Я перевесила пару картин. Они висели не на своих местах.
— Вы что-нибудь еще вспомнили?
— Не много, — призналась Пэт. — Я работала в библиотеке. Потом что-то будто повлекло меня сюда. Как только я вошла, мне сразу стало понятно, что натюрморт и пейзаж надо поменять местами.
— А еще, Пэт? Вы что-то недоговариваете.
— Я очень нервничаю, — просто сказала Пэт. — И не знаю почему.
— Пэт, прошу вас, уезжайте отсюда. Снимите квартиру, номер в отеле... — Миссис Тэтчер умоляюще сложила руки.
— Не могу, — вздохнула Пэт. — Но я хотела попросить вас о помощи. Вы бывали здесь на Рождество? Расскажите об этом.
— В тот, последний, год вам было три с половиной, и вы уже по-настоящему могли оценить праздник. Родители без конца умилялись, глядя на вас. Это был действительно счастливый день!
— Временами мне кажется, что я его немного помню. Мне подарили куклу, и я пыталась научить ее ходить. Похоже это на правду?
— Вам действительно подарили в то Рождество куклу, которая «умела» ходить.
— Мама играла днем на рояле, да?
— Верно.
Пэт подошла к роялю и открыла его.
— Вы не помните, что именно она играла?
— Наверняка свой любимый рождественский гимн. Он называется «Рождественские колокола».
— Я знаю его. Вероника хотела, чтобы я тоже его разучила. Она говорила, что его просто обожала бабушка. — Пальцы Пэт медленно перебирали клавиши.
Когда растаяла последняя нота, миссис Тэтчер сказала:
— Да, очень похоже на игру Рени. Я говорила вам, что вы скорее напоминаете мне отца, но до этой минуты я не сознавала, насколько велико это сходство. Всякий, кто близко знал его, обязательно заподозрит родство.
* * *
В три часа дня съемочная группа телекомпании «Потомак» прибыла в дом сенатора Дженнингс, чтобы запечатлеть на пленку рождественскую вечеринку.
Тоби ястребиным взором следил за тем, как телевизионщики устанавливают оборудование в столовой и в гостиной. Он хотел убедиться, что они ничего не разобьют и не поцарапают. Ему было известно, как много значит для Эбби любая вещь в этом доме.
Пэт Треймор и Лютер Пелхэм приехали с интервалом в минуту. Пэт надела белое шерстяное платье, облегающее фигуру, и собрала волосы в пучок. Тоби никогда не видел ее с такой прической. Она очень изменила облик девушки, но что-то в нем показалось Тоби знакомым.
«Кого, черт побери, она мне напоминает?» — гадал он.
Журналистка выглядела спокойной, чего нельзя было сказать о Пелхэме: не успев войти, он тут же начал придираться к одному из операторов. Ну а хозяйка дома превратилась в сплошной комок нервов, и это тоже не способствовало созданию рабочей атмосферы. Она немедленно вступила в перепалку с Пэт. Журналистка просила накрыть на стол, чтобы снять, как сенатор украшает блюда и расставляет тарелки, — Абигайль же отказалась сервировать стол так рано.
— Сенатор, нам понадобится время, чтобы достигнуть того эффекта, к которому мы стремимся, — убеждала ее Пэт. — Лучше сделать это сейчас, пока не собрались гости. Если они будут стоять и наблюдать, наша задача намного усложнится.
— Я не позволю вам делать из моих гостей каких-то статистов! — вскинулась Абигайль.
— Тогда предлагаю начать съемку сейчас.
Тоби отметил, что девчонка не привыкла отступать. Она выведала у Лютера, что Абигайль сама готовит, и это привело к еще одной стычке: Пэт загорелась идеей снять Абигайль в кухне за работой.
— Сенатор, все думают, что вы заказываете угощение в ресторане, когда устраиваете прием дома. Если же станет известно, что вы все делаете сами, вы станете кумиром всех женщин, вынужденных каждый день торчать у плиты. Не говоря о любителях готовить ради собственного удовольствия.
Миссис Дженнингс решительно отвергла эту идею, но Пэт не сдавалась:
— Сенатор, цель нашей затеи — помочь простым американцам увидеть в вас понятного, близкого им человека.
В конце концов Тоби убедил Абигайль уступить.
— Давайте-ка, сенатор, покажите им себя во всей красе.
Абигайль отказалась надеть передник поверх модельных брюк и блузы, но едва она приступила к делу, ни у кого не осталось сомнений, что леди сенатор — первоклассная повариха. Тоби восхищенно наблюдал за тем, как Эбби раскатывает тесто для пирожных «ракушка», рубит ветчину на пирог с начинкой, заправляет салат из крабов... Он знал, что, когда Эбби стряпает, она забывает обо всем, кроме кухни. В движениях — никакой суеты, на столе — никакого беспорядка. Низкий поклон за это Фрэнси Форстер.
Но вот началась съемка, и Эбби немного расслабилась. После нескольких, кадров Пэт сказала:
— Благодарю вас, сенатор. Уверена, мы получили то, что нужно. Материал выйдет великолепный. Теперь, если не возражаете, я попросила бы вас переодеться в костюм, в котором вы собираетесь принимать гостей, и мы сможем отснять фрагмент, когда вы будете украшать стол.
Тоби с интересом ждал, что наденет Абигайль — накануне она долго колебалась и никак не могла отдать предпочтение ни одному из костюмов. Когда Эбби вернулась в гостиную, он с удовольствием оглядел ее наряд: желтую атласную блузку, которая замечательно гармонировала с клетчатой юбкой из тафты. Волосы, уложенные в низкий свободный пучок, обрамляли лицо и шею Абигайль. Она подкрасила глаза немного ярче обычного и выглядела просто потрясающе. Казалось, от нее исходит сияние. Тоби знал, почему: звонил Сэм Кингсли и сообщил, что придет на прием.
Вне всяких сомнений, у Эбби есть виды на этого парня. От Тоби не укрылись ухищрения, с помощью которых она всегда оказывалась рядом с Кингсли за столом во время приемов и вечеринок. В этом Кингсли есть что-то напоминающее покойного Билли — наверное, именно поэтому Эбби так тянется к нему. Она же чуть не спятила, когда Билли умер, хотя на людях держалась, как всегда, молодцом.
Тоби знал, что Кингсли его не любит. Ну и пусть — все равно он задержится не дольше других. Эбби всегда оказывалась чересчур властной, и большинству мужчин либо надоедало подлаживаться под ее рабочий график и настроение, либо приходилось стать подкаблучниками. Тогда сама Эбби теряла к ним всякий интерес. А вот он, Тоби, навсегда останется в ее жизни, пока кто-нибудь из них не умрет. Эбби пропала бы без него, и она это знает.
Он наблюдал, как сенатор позирует у стола, и не смог подавить судорожный вздох. Сколько раз он грезил наяву о том, что могло бы быть, если бы в школе у него хватило ума направить свои способности на учение, а не на сомнительные делишки; если бы он стал инженером, а не мальчиком на побегушках; если бы он был таким красавчиком, как этот слизняк Джереми Сондерс, а не бугаем с грубой мясистой рожей. Тогда — кто знает? — когда-нибудь могла подойти и его очередь...
Но что толку мечтать? Тоби отогнал эту мысль и вернулся к работе.
* * *
Ровно в пять подъехала первая машина. Минутой позже в дом вошли удалившийся от дел верховный судья и его супруга.
— Счастливого Рождества, мадам вице-президент! — приветствовал хозяйку судья.
Абигайль сердечно поцеловала старика.
— Вашими устами да мед пить, — рассмеялась она.
Стали прибывать и другие гости. Приглашенные на вечер официанты разливали шампанское и пунш. ("Приберегите пока виски, — наставлял Лютер. — Библейскому поясу не понравится напоминание о пристрастиях высоких должностных лиц к выпивке".)
Сэм приехал последним. Абигайль сама открыла дверь и нежно поцеловала его в щеку. Лютер направил на них вторую камеру. У Пэт упало сердце. Сэм и Абигайль были потрясающей парой — оба высокие, стройные, подтянутые.
Пэт заметила, что все сразу ринулись к Сэму. «А я никогда не видела его среди коллег, — подумала она. — Я даже никогда не пыталась представить его в рабочей обстановке. Может быть, я повторяю ошибку моей матери?» Пэт знала, что ее родители познакомились во время отпуска, а через месяц поженились, не зная и не понимая по-настоящему, чем жил каждый из них. А потом начались раздоры...
«Только я не стала бы ссориться с тобой, Сэм. Мне нравится твой мир, и я готова принять его». Эта мысль успокоила Пэт.
Должно быть, Абигайль сказала что-то забавное. Все рассмеялись, Сэм улыбнулся ей.
— Какой чудесный кадр, Пэт, — восхитился оператор. — Немного сексуальный — ты понимаешь, о чем я? Никто никогда не видел ее с приятелем. Народу это понравится. — Оператор сиял.
— Весь мир обожает влюбленных, — отозвалась Пэт.
— Ну, довольно! — неожиданно объявил Лютер. — Дадим сенатору и ее гостям немного покоя. Пэт, утром вы должны быть в кабинете Абигайль Дженнингс. Снимаете ее, как договорились, в ходе рабочего дня. Я полечу в Эйпл-Джанкшен. — И он повернулся к девушке спиной, давая понять, что разговор окончен.
Было ли его отношение к ней результатом появления фотографии в «Миррор» или это месть отвергнутого мужчины? Время покажет.
Пэт проскользнула в коридор, а затем спустилась в каморку, где оставила пальто.
— Пэт!
Она обернулась.
— Сэм! — Он стоял в дверях и смотрел на нее. — О, конгрессмен, примите мои поздравления. — Она потянулась за пальто.
— Пэт, ты уходишь?
— Никто не приглашал меня остаться.
Он подошел ближе и взял у нее пальто.
— Что за история с обложкой «Миррор»?
Пэт рассказала.
— И кажется, сенатор от Виргинии считает, что фотографию этой газетенке подкинула я — незатейливый такой трюк, чтобы сделать программу по своему сценарию.
Сэм положил руку ей на плечо.
— А ты этого не делала?
— Похоже, это допрос?! — Неужели Сэм мог предположить, что она имеет какое-то отношение к обложке «Миррор»? Если так, он совсем ее не знает. «А может быть, — впервые подумала она, — человека, которого я люблю, просто не существует?»
— Пэт, я пока не могу уехать, но, думаю, где-то через часик удастся улизнуть. Ты домой?
Да, а что?
— Я приеду, как только вырвусь отсюда, и мы сходим куда-нибудь поужинать.
— Все приличные рестораны к тому времени закроются. Оставайся, повеселишься в свое удовольствие. — Пэт попыталась отстраниться.
В этот миг совсем рядом раздался голос Тоби:
— Мисс Треймор, если вы дадите мне ключи, я подгоню вашу машину.
Они отскочили друг от друга, оба смущенные.
— Какого дьявола вы здесь делаете? — набросился на него Сэм.
Тоби ответил ему бесстрастным взглядом.
— Сенатор приглашает гостей к столу, мистер Кингсли, она велела мне позвать всех наверх. Миссис Дженнингс попросила отыскать вас.
Сэм все еще держал пальто Пэт. Она быстро забрала его.
— Я в состоянии добраться до машины самостоятельно, — сказала она, посмотрев на Тоби в упор. Его темная массивная фигура загораживала дверной проем. Пэт сделала движение к двери, но Тоби не сдвинулся с места.
— Вы позволите?
Тоби разглядывал ее с каким-то задумчивым выражением.
— О, конечно. Простите. — Он наконец шагнул в сторону, и Пэт бессознательно вжалась в стену, чтобы не коснуться его.
* * *
Пэт гнала машину на безумной скорости, изо всех сил стараясь не думать о том, как тепло Абигайль встретила Сэма. Без четверти восемь она добралась до дома. Радуясь своей предусмотрительности, благодаря которой приготовила индейку заранее, Пэт сделала сандвич и налила в бокал вина. Дом казался мрачным и пустым. Она включила свет в прихожей, в библиотеке, столовой и гостиной, потом воткнула в розетку вилку от елочной гирлянды.
Почему-то накануне гостиная производила более уютное впечатление. Сейчас она казалась холодной и неприветливой. Взгляд Пэт упал на блестящую нить «дождя», почти незаметную на ярко-оранжевом поле ковра. Вчера, когда они сидели здесь с Лайлой, Пэт показалось, что там лежало елочное украшение с обрывком мишуры. Вероятно, это была только мишура.
Телевизор был в библиотеке, и Пэт отнесла туда вино и сандвич. В восемь часов «Потомак» передавал новости. Интересно, покажут ли они Абигайль в церкви?
О да! Вот леди сенатор выходит из машины. Броский ярко-красный костюм оттеняет безупречную светлую кожу и волосы. Сколько теплоты и сердечности в ее глазах, когда она говорит о своем желании помолиться за голодных! Именно к такой Абигайль Пэт некогда относилась с благоговейным почтением.
— Позже сенатору Дженнингс задали вопрос о фотографии юной королевы красоты, которую поместил на обложке еженедельник «Нэшнл миррор». — Ведущий показал злосчастный снимок размером с почтовую открытку. — Со слезами на глазах сенатор вспомнила мать, по настоянию которой приняла участие в этом конкурсе. Телекомпания «Потомак» желает сенатору Абигайль Дженнингс счастливого Рождества! Мы уверены, что, если бы ее мама дожила до сегодняшнего дня, она безмерно гордилась бы успехами дочери.
— Боже милосердный! — Пэт вскочила и с остервенением щелкнула выключателем. — И Пелхэм имеет наглость называть это новостями! Неудивительно, что прессу обвиняют в предвзятости.
Она достала блокнот и начала лихорадочно записывать все противоречивые сведения о сенаторе, которые стали известны ей в последнее время:
Кэтрин Грэни утверждает, что Абигайль и Виллард собирались разводиться.
Сенатор Дженнингс говорит, что очень любила мужа.
* * *
Элеонор Браун украла семьдесят пять тысяч долларов из офиса избирательной кампании сенатора Дженнингс.
Элеонор Браун клянется, что не прикасалась к этим деньгам.
* * *
Джордж Грэни был первоклассным пилотом; его самолет тщательно проверили перед вылетом.
Сенатор Дженнингс заявляет, что Джордж Грэни не относился к профессионалам высокого класса, к тому же самолет был оснащен устаревшими приборами.
* * *
Добавить к этому нечего, думала Пэт, абсолютно нечего!
Было уже почти одиннадцать часов, когда дверной колокольчик возвестил о прибытии Сэма. В половине одиннадцатого Пэт уже была готова махнуть на него рукой, подняться в спальню, но потом сообразила, что Сэм позвонил бы, если бы передумал приехать. Она переоделась в свободную шелковую пижаму. В таком наряде удобно отдыхать, и в то же время он годится для близкого друга. Она умылась, потом слегка подкрасила веки, тронула губы помадой.
Незачем казаться серенькой мышкой, особенно сейчас, когда он только что расстался с королевой красоты, решила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37