— Ну да, — вполне серьезно произнес самодержец. — Поселился тут один неподалеку. Уже не одного путешественника сожрал, стервец.
— А я бы попробовал, — вздохнул Иван. — Не все ли равно, как пропадать. Может, что и вышло бы…
— Договориться? — недоверчиво переспросил царь.
— Ну да. — Иван встал и прошелся по камере, разминая затекшие ноги.
Бывший самодержец нахохлился на своих нарах и что-то мучительно соображал, изредка бросая быстрые взгляды на прогуливающегося соседа.
— Ну что призадумался? — Иван остановился перед царем. — Теперь думай не думай — все едино. Уделает нас твой сыночек…
— А если… — начал было царь, но замолк.
— Что — если? — прищурился Иван, — Никак у тебя туз в рукаве припрятан?
— Ну до туза далеко, но на валета, может, и потянет, — уклончиво протянул свергнутый самодержец.
— Так давай, — поторопил его Иван, — выкладывай. Царь молчал, исподлобья глядя на Ивана.
— Что молчишь? — Иван присел на корточки перед соседом. — Давай уж колись, ваше бывшее царское величество, раз начал. Да быстрее, а то я так и не успею узнать. До заката осталось, наверное, всего ничего, а там и утро…
— Если я помогу тебе выбраться отсюда, — наконец решился на откровенность царь, — поклянись, что освободишь меня из подземелья…
— Клянусь! — торопливо пообещал Иван, не на шутку заинтригованный словами царя.
— Да? — Самодержец недоверчиво уставился на Ивана. — А почему я должен верить, что ты выполнишь клятву? Рванешь отсюда — только тебя и видели…
— Другого выхода нет, — сказал Иван, — ты мне можешь поверить только на слово…
— Это несерьезно, — презрительно поморщился самодержец. — Как дают слово, так и забирают обратно.
— Серьезно, — возразил ему Иван.
— Почему?
— По двум причинам, — ответил Иван, которому этот торг начал надоедать. — Во-первых, я не царь и привык свое слово держать, а во-вторых, у нас, в случае если я выберусь, будет хоть и призрачный, а все же шанс избавиться не только от плахи, но и от наследника…
— У тебя, а не у меня, — прервал его царь, ничуть не смущенный тем, что его только что обвинили в непорядочности.
— Черт с тобой! — Иван сплюнул в сердцах на пол и отошел к своим нарам. — Жди приезда бывшей женушки. Вот тогда-то и попомнишь мои слова…
В подземелье наступила тишина, прерываемая лишь сопением взволнованного самодержца. Иван искоса поглядывал на терзающегося сомнениями соседа, но молчал, предоставляя тому дойти до очевидной мысли самостоятельно.
— Ладно! — решился в конце концов царь, — Поверю я тебе. Прежнему Ваньке ни в жисть бы не поверил, а тебе поверю… Иван продолжал молчать, игнорируя слова сокамерника.
— Есть тут подземный ход, — подсев к Ивану на нары, жарко зашептал царь. — Выводит он прямо под берег реки… а там вдоль берега по дороге как раз и придешь к Горынычу…
— И как отсюда до этого хода добраться? — недоверчиво хмыкнул Иван. — Да и сынок твой про него небось знает и законопатил хорошенько.
— Не знает, — ухмыльнулся царь. — Про него никто не знает…
— Это как? — не поверил Иван. — Были же строители, мастера…
— Мастер, пока строили, того… — царь замялся.
— Чего — того?
— Утоп, болезный, — пояснил самодержец. — Напился на пиру пьяный и пошел гулять на речку. А там то ли сам в омут сверзился, то ли русалки уволокли…
— А не ты ли ему помог? — вопросительно поглядел на собеседника Иван.
— Клянусь Велесом, не я, — отверг подозрения Ивана царь. — Была такая мыслишка, не скрою, но не успел…
Царь замолчал, поняв, что в запале сболтнул лишнего.
— Понятно, — протянул Иван. — Сам, значит…
— Сам, сам, — горячо уверял царь. — Я ни сном ни духом…
— А строители?
— Так они же наемные были, — объяснил царь. — Работу сделали, деньги получили — и фьють! Укатили дальше шабашить.
— Ладно, убедил, — кивнул Иван. — И как до этого хода добраться?
— А чего до него добираться? — хитро прищурился царь. — Здесь он, прямо под тобой.
— Да ты что?! — Иван вскочил и внимательно вгляделся в стену за нарами.
— И не пытайся что-нибудь увидеть, — самодовольно усмехнулся царь. — Есть тут хитрость одна, без которой ничего не найдешь…
— Так почему же ты сам не сбежал? — изумился Иван.
— А вот почему. — Самодержец сунул руку под нары, долго что-то там нащупывал и то ли нажал, то ли потянул.
Раздался тихий скрежет, и один из каменных блоков, из которых были выложены стены, сдвинулся в сторону.
— Да-а, — Иван критически осмотрел открывшееся отверстие, — тебе с таким пузом в нем делать нечего… Что же ты дыру пошире не заказал?
— Так когда это было, — вздохнул царь и скользнул завистливым взглядом по Ивану. — В те времена и я был худ и строен аки ты.
Иван промолчал, с трудом представляя находившийся перед ним колобок тонким и стройным.
— Ну я пошел, бывай. — Он решительно ввинтился в дыру.
— Смотри, ты обещал, — глухо донеслись до него слова царя.
После этого камень заскрипел, становясь на место, и Ивана окружила непроглядная темнота.
Шарахаться в темноте по незнакомому помещению — мало приятного. Но вдвойне неприятно в тех же условиях очутиться в тесном лазе, где ежеминутно ожидаешь, что стены сузятся и очутишься в ловушке, из которой нет выхода. Развернуться в такой тесноте не было никакой возможности, и уж тем более никак не вернуться назад. Больше всего угнетала неотвязная мысль о пробке в бутылке. Застрянешь вот так и будешь до скончания века перекрывать вентиляцию. Иван вперед-то проталкивался с трудом, пользуясь ногами как поршнем. Когда он уже было решил, что никогда не выберется из этого крысиного лаза, его руки неожиданно провалились в пустоту. Стены по бокам исчезли. Иван высунулся из отверстия по пояс и попытался нащупать пол, но бесполезно. Судя по плавно закругляющейся стене, выход был где-то под самым потолком. После нескольких тщетных попыток дотянуться до него Иван решительно оттолкнулся и, сгруппировавшись, рухнул вниз. Слава богу, далеко лететь не пришлось. Когда Иван, немного отдохнув, собрался продолжить свой маршрут, ему в голову пришла довольно пакостная мыслишка. Подземный ход, в который он так неожиданно попал, имел как минимум два направления. Хорошо, если он больше нигде не раздваивался. Хотя в это Иван мало верил. Судя по капитально укрепленным стенам, царь большое внимание уделял подземному строительству — и ход мог вести куда угодно. Иван усмехнулся, представив, как вывалится из стены где-нибудь во дворце да еще, не дай боже, прямо под ноги или на голову сынку-узурпатору. Спросить же у царя, в какую сторону двигаться дальше, он не догадался.
Иван мучительно, как Буриданов осел между двумя охапками сена, размышлял, какую сторону выбрать. Дилемма в конце концов разрешилась на удивление просто. Его лица коснулось легкое дуновение ветерка. Здраво рассудив, что там в любом случае выход, Иван поднялся и, придерживаясь рукой за стену, двинулся в сторону сквозняка.
Змей Горыныч
Тропинка нырнула в узкий проход, где ветви угрюмых, ободранных елей почти полностью закрывали обзор. Иван продрался через колючую преграду и оказался на распутье. Дальше тропинка делилась на три, разбегающиеся в разные стороны, а в центре этого перекрестка, как водится, высился серый камень с надписью.
Иван подошел поближе. На камне кривыми, корявыми буквами было накорябано:
Направо пойдешь — погибель найдешь.
Налево пойдешь — назад не придешь.
Прямо пойдешь — совсем пропадешь.
Что-то в этом дорожном указателе было не так. Насколько помнилось Ивану, в таких местах путнику всегда давалась какая-то возможность избегнуть непоправимого. Гибели то есть. Здесь же любая дорога грозила ему верной смертью.
Или сказки, которые он еще смутно помнил, наглым образом врали, или ему попался нестандартный указатель в нестандартной же сказке.
Положим, сказка действительно была нестандартная, если имела прямой выход в современный мир и ее персонажи свободно проживали среди людей, но должны же были соблюдаться хоть какие-то правила. Пусть не по отношению к Ивану, пришельцу в этом мире, но к его постоянным жителям.
Дорога была довольно натоптанная, а значит, ею частенько пользовались. Но не могли же путники быть настолько тупыми или лишенными инстинкта самосохранения, чтобы двигаться дальше по тропинкам с таким зловещим напутствием. А тропинки и за камнем-указателем не выглядели заброшенными. В общем, какой-то парадокс. Получалось, что путники по этой дороге путешествовали исключительно неграмотные или не обращали никакого внимания на надпись.
Тогда куда же шли путешественники? И возвращались ли они?
От размышлений Ивана оторвало осторожное покашливание, донесшееся с вершины валуна-указателя.
Иван задрал голову. На камне уютно прилегла здоровенная морда, чем-то напоминающая крокодилью. Зелененькие глазки, торчащие поверх внушительных челюстей, из которых свешивался подрагивающий красный язык, с интересом наблюдали за мучительно раздумывающим Иваном. Увидев, что Иван ее заметил, голова произнесла:
— Ну что, добрый молодец, надумал?
— Что надумал? — быстро спросил Иван.
— По какой дороге идти, — пояснила голова, — А то уж больно долго стоишь…
При этих словах голова плотоядно облизнулась.
— А что? Нельзя? — тянул время Иван, лихорадочно размышляя, как бы вывернуться из создавшегося положения.
Судя по поведению странного собеседника, его просто так отпускать не собирались.
— Можно, — щелкнула зубами голова, — но что тут думать-то… поторопиться бы надо.
— Куда? — А ты что, не видишь? — удивилась голова. — По одной из тропинок.
— Да вот не могу решить, по какой идти, — пояснил Иван.
— Так читай, что на камне написано, и топай, — ответила голова. — Или ты неграмотный?
— Грамотный, — вздохнул Иван. — Да что-то больно нерадостные напутствия на камне.
— А зачем тебя понесло в эти места? — резонно возразила голова.
— Дела, — ответил Иван.
— Раз дела, то выбирай дорогу и иди, — подвела итог разговору голова. — И не отрывай от дел других.
— Сейчас, — согласился Иван с головой, боясь ее разозлить.
— Давай, давай, — торопила его голова. — Солнце уже высоко…
— А какое отношение это имеет ко мне? — поинтересовался Иван.
— Никакого, — раздался еще один голос слева. — Просто нам пора завтракать.
— И желательно побыстрее, — вступил в разговор третий голос, — а то кишки от голода свело.
Слева и справа, со стороны двух других тропинок, из кустарника взметнулись еще две головы, как две капли воды похожие на ту, что вела разговор с Иваном. Крепились головы на довольно тонких, извивающихся шеях.
Вот теперь Иван понял, что действительно влип. Вернее, добрался до искомого.
— Вы кто такие? — не нашел он ничего лучшего, как задать глупый вопрос.
— Мы три в одном, — туманно пояснила центральная голова.
— Змеем Горынычем нас кличут, — внесла пояснения левая голова.
— А теперь, раз все узнал, шагай, — велела правая голова.
— Мне кажется, вы не по правилам действуете, — попробовал еще потянуть время Иван.
— Это как? — почти хором произнесли головы, недоуменно уставившись на Ивана.
— На таких указателях, — Иван кивнул на валун, — должен быть один безопасный путь. Чтобы у путника всегда было право выбора.
— Безопасных путей не бывает, — любезно пояснила средняя голова, — а выбор у тебя есть. Сразу три дороги.
— И не напоминай нам больше о правилах, — наклонилась почти к самому лицу Ивана левая голова. — Здесь их устанавливаем мы. Или ты имеешь что-то против?
— Упаси бог, — отрицательно затряс головой Иван. — Но вы-то зачем играете в эти игры? Если путника ждет один конец, по какой из дорог он ни пойдет? Все равно ведь сожрете…
— А пожевать? — возразила ему центральная голова. — В этом самый смак.
— Понятно, — кивнул Иван. — А если я вообще не пойду ни по одной из тропинок? Тогда что?
— Тогда мы бросим жребий. — Теперь к Ивану наклонилась уже правая голова.
Он поглядел на покачивающиеся с обеих сторон крокодильи морды, с языков которых в предвкушении пиршества капала слюна.
— Какие-то вы уж больно некультурные и нетерпеливые, — наконец произнес он, наблюдая за реакцией рептилии-мутанта.
— Что?! — Возмущенные головы стремительно ринулись вперед. Иван в последний момент отпрянул назад, и головы с треском столкнулись.
— Вы что творите, недоношенные?! — возопила третья, центральная голова, взлетая с камня. — Забыли, о чем договаривались?!
Боковые головы, пославшие друг друга в нокдаун, слабо заворочались в придорожной пыли.
— Я вас в такой узел завяжу, недоумки, до смерти не распутаетесь! — продолжала бушевать над ними третья голова.
Кажется, последняя отчаянная мысль, мелькнувшая у Ивана, имела все шансы успешно сработать
— А что он нас оскорбляет? — произнесла одна из голов, отплевавшись наконец от пыли, набившейся в пасть.
— Действительно недоноски, — участливо произнес Иван, обращаясь к третьей голове. — И как ты с ними живешь, бедная?
— Не живу, а мучаюсь, — пожаловалась голова.
— И поговорить по душам не с кем, — подлил масла в огонь Иван. — Не с этими же… дуболомами…
— Ты абсолютно прав, — согласилась с ним третья голова. — Совсем я отупела в таком окружении…
— Ну ты, дура центральная! — вступила в полемику еще одна очухавшаяся голова. — Что ты себе позволяешь?!
— Мы тебя отучим зубы веером выставлять, — пообещала вторая голова. — Ишь возомнила о себе, цаца…
— Вы?! Мне?! — оскалилась третья голова. — Сопли подберите сперва, сосунки!
— Ах так! — Одна из голов резко взметнулась вверх. Вторая повторила ее маневр. Центральная голова ринулась им навстречу.
Столкнулись эти широко разинутые пасти где-то в районе валуна-указателя с такой скоростью, что от бедного камня с визгом полетели в разные стороны осколки. Поднявшаяся пыль скрыла место ожесточенного сражения.
Иван уселся на обочину и стал ожидать окончания поединка. Дороги назад все равно не было.
Через некоторое время пыль начала оседать, звуки битвы пошли на убыль и, наконец, почти совсем утихли. Из-за камня доносилось лишь натужное сопение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48