Его желто-зеленые глаза, казалось, требовали от меня раскрыть всю правду, и именно теперь он у меня начал вызывать наибольшее негодование.
— Возможно, что-нибудь прояснилось бы, если бы мы могли точно знать, где же вы были в тот день, — сказала я, умышленно задевая его. — Вы говорили, что вы с Сильвией шли по верхней дороге к месту, где проводили пикник, но Сильвия говорит, что в тот день она была одна.
С минуту он пристально посмотрел на меня и громко рассмеялся, так громко, что все к нему обернулись.
— Итак, вы хотите и меня ввязать в это дело, — сказал он. — Не думаете ли вы, что я действительно хочу описать преступление, которое сам и совершил?
— Я не знаю, — сказала я.
— Сильвия, должно быть, забыла, — как бы между прочим заметил он.
Но я уже не могла остановиться.
— Во всяком случае, я ни в чем не уверена — за исключением того, что всем бы хотелось, чтобы я уехала.
— Я понимаю, почему. Все хотят, чтобы вы уехали, так как иначе вы перевернете всю их спокойную жизнь. Я слышал о завещании. Элеанора была просто в ярости, но, кажется, она уже успокоилась. Я советовал ей это сделать.
— Это не имеет никакого значения, — спокойно сказала я ему. — Завтра, возможно, меня здесь не будет.
— Они вас отсылают?
— Я еще не решила, — сказала я и направилась к Хуану, который сидел на кожаном диване у огня.
Он кивнул мне, и я заметила, что взгляд его скользнул по моим сережкам, но он не просил их снять, как он это сделал раньше. Он также не пытался втянуть меня в разговор, и мне пришло в голову, что в действительности он устал гораздо сильнее, чем он хочет, чтобы мы знали, и сейчас собирается с силами для вечера.
Пол снова обратил свое внимание на Элеанору, которая просто блистала в черном наряде, двигаясь, как танцовщица, ее длинная бахрома развевалась, как будто она играла роль и как будто ее танец вот-вот должен завершиться. Не только Хуан Кордова смотрел на нее, но и Пол, и Кларита — она наблюдала с гордостью матери, которую излучали ее темные глаза. Для Клариты Элеанора всегда останется ребенком. Но Кларита смотрела и на Пола с определенной симпатией; я подумала: может быть, когда-то здесь была любовь?
Мне показалось странным, но Сильвия, которая всегда была в центре событий, сегодня оставалась в тени. Она стояла немного в стороне и наблюдала за всеми, как во время спектакля, в котором она почти не играет. Я подошла к ней.
Вздрогнув, она посмотрела на меня, и я поняла, что за мной она не наблюдала.
— Почему сегодня вечером? Почему сегодня? — спросила она.
— Я думаю, предполагается, что я завтра уеду. Но вы так странно на них смотрите. Скажите мне, что вы видите.
— Бедствие, — она изобразила гримасу. — Элеа-нора представляет собой бедствие. В этом она похожа на Доро. Она не будет счастлива, пока не достигнет всего на свете.
— Неужели моя мать хотела произвести такое же впечатление?
— Возможно, неосознанно. Но она никогда не видела, что происходит.
— Именно поэтому Гэвина здесь и нет сегодня вечером? Из-за того, что может выкинуть Элеанора?
— Но он здесь, — сказала она.
Я взглянула мимо нее и увидела его в дверях. Наши глаза встретились, и на какое-то мгновение я смогла прямо-таки заглянуть в него. Смог ли он так же увидеть меня, не знаю, так как он сразу же отвернулся — он был всегда начеку. Было очевидно, что он не ожидал этого вечера.
Кларита быстро подошла к нему, пригласила его и что-то ему объяснила, и мне показалось, что они намеренно не предупредили его заранее об этом вечере, иначе бы он не пришел. Итак, в комнате появился еще один человек, который нес в себе разрушение для этого дома.
Странно, но именно Кларита все устраивала, когда мы вошли в столовую, она же и рассадила всех по местам за столом. В своем ярко-красном платье она как бы царила над всеми, и ее с большим удивлением разглядывала Элеанора. Что-то оживило Клариту и придало ей силы, которых я раньше в ней не замечала. Хуан же, напротив, как-то весь сжался, и то высокомерие, которое всегда чувствовалось в нем, куда-то исчезло. Если бы это не казалось невероятным, я могла бы подумать, что мой высокомерный дедушка боится своей старшей дочери.
Но именно Элеанора бросила камень в уже начавшее затягиваться болото.
— Мне сегодня случилось узнать кое-что интересное, — объявила она. — Помнит ли кто-нибудь из вас, что сегодня день рождения Керка Ландерса?
Сильвия вздрогнула, Кларита же быстро посмотрела на нее.
— Нет, — сказала Кларита.
Хуан Кордова с трудом дотянулся до своего бокала, не обращая внимания на дочь.
— Было время, когда Керк был всем нам очень дорог, так же, как и ты, Сильвия. Почему бы нам не выпить за память погибшего сына?
Мне показалось, что некоторым образом он бросает Кларите вызов и, возможно, даже намеренно мучает Сильвию.
Элеанора сразу же подняла свой бокал.
— Ты произнесешь тост, Сильвия.
Хуан милостиво кивнул дочери, теперь он уже был больше похож на себя.
— Мы ждем, Сильвия, — сказал он.
Едва сдерживая слезы, Сильвия даже не дотронулась до своего бокала, а только сидела, в отчаянии раскачиваясь из стороны в сторону.
— Я… я не могу. Элеанора так жестока.
— Тогда это сделаю я, — сказал Пол и, когда он поднял бокал, в его глазах блеснули ярко-зеленые искорки.
— В память о том, кого нам всем не хватает. В память о том, кто умер слишком рано. За Керка Ландерса!
Я помнила, что они всегда ссорились, и знала, что этот тост — насмешка. Хуан и Элеанора подняли бокалы. Гэвин сидел злой и даже не притронулся к своему бокалу. Я тоже не стала пить, так как я знала Керка Ландерса только в детстве и у меня с ним было связано слишком много вопросов. Кларита, наконец, подняла бокал, как бы заставляя себя — и разбила его. Воспользовавшись тем, что все заняты поисками Розы и уборкой пола, Сильвия вскочила со своего места и выбежала из комнаты.
Хуан и Элеанора мрачно чокнулись и стали пить вино маленькими глотками, при этом они с любовью смотрели друг на друга. Затем Хуан взглянул на Клариту.
— Тебе лучше пойти к Сильвии, — сказал он.
Кларита посмотрела на него через стол.
— Нет! Я не смогу ей ничем помочь. Это было жестоко. Это была насмешка, вы же это очень хорошо знаете.
— Я пойду к ней, — сказала я и выскользнула из-за стола.
Сильвия убежала в гостиную и бросилась на кожаный диван. В воздухе пахло горящими поленьями. Я села рядом с ней, мягко дотронувшись до ее плеча.
— Не расстраивайтесь. Элеанора просто не подумала.
— Она очень жестока, — чтобы успокоиться, Сильвия несколько раз глубоко вздохнула и посмотрела на меня глазами, полными слез. — Сегодня не день рождения Керка, она это очень хорошо знает. Сегодня годовщина его смерти.
Я в ужасе посмотрела на нее. Я не знала. Я никогда не знала точную дату. Значит, это также и годовщина смерти моей матери.
— Но почему Хуан, — с трудом выговорила я, — почему он устроил торжество в такой день?
— Я не знаю, не знаю! — вскричала Сильвия. Возможно, чтобы кого-то помучить. Возможно, напомнить. Может быть, просто потому, что он завтра отправляет вас.
— Давайте вернемся за стол. Я хочу вернуться, там я смогу понаблюдать.
— Нет, — закричала Сильвия. — Не будите спящих. Не призывайте духов!
Я с удивлением посмотрела на нее.
— Вы всегда удивляли меня. Когда я впервые познакомилась с вами, я подумала, что вы чем-то обеспокоены, но мне также показалось, что вы сдержанны и умеете себя контролировать. Я думала, что вы достаточно спокойны.
Она села рядом со мной, внезапно во взгляде у нее появилось что-то дерзкое.
— Да, я такая. Я должна такой быть. Бог знает, как долго я этому училась!
Я повторяла за ней:
— Училась — что вы имеете в виду?
— Ничего, ничего. Оставьте меня, Аманда. Если вы подождете немного, пока я схожу в ванную и умоюсь, то я смогу вернуться за стол вместе с вами.
— Я подожду, — сказала я ей.
Она заспешила, случайно смахнув фигурку со стола, мимо которого она проходила. Омерзи-тельнейший тарантул упал мне на колени, и я подняла его и с брезгливым чувством водворила обратно на стол. Я вспомнила, как назвала Хуана Кордова всеядным. Сегодня вечером, поддержав Элеанору, он еще раз доказал это. Если Сильвия права, то он намеревался кого-то расстроить и очень хорошо знал, кого именно. Но кого же он защищает, если допустить, что он знает правду? Возможно, Клариту. Может быть, Сильвию. Но уж точно — не Пола Стюарта.
Я услышала шаги Гэвина: он входил в комнату, мрачно меня поприветствовав.
— С Сильвией все в порядке?
— Она почти взяла себя в руки. Она вернется через несколько минут.
— Хуан говорит, что вы завтра уезжаете.
— Хуан не знает. Я еще не решила.
— Было бы лучше, если бы вы уехали, — сказал он. — То, что произошло вчера ночью, связано с вами, что бы там Хуан ни думал.
— Да, я тоже так думаю.
— И, возможно, повторится — и будет еще хуже.
— Вы знаете, кто это был?
Он молчал, и я знала ответ. Гэвин считал, что за этим стояла его жена, но он этого сказать не мог.
— Пожалуйста, поверьте мне, — произнесла я. — Мне ничего не нужно из наследства Хуана. Завещание он еще не изменил, и я не думаю, что изменит. Элеанора его любимица.
— Элеанора — дочь Рафаэла, сына, которого он особенно не любил. Вы — дочь Доры.
— Не я единственная, о ком он заботится, — сказала я. — Я наблюдала за ним, когда он смотрел на нее. Нет ничего, что бы могло повредить ее желаниям, и мне необходимо остаться. Гэвин, я почти что приблизилась к раскрытию того, что случилось. Все уже на поверхности.
Войдя, Сильвия как раз услышала мои слова.
— Ты не должна здесь оставаться. Я была за то, чтобы ты уехала в самом начале, но теперь все стало гораздо серьезнее. Какое это имеет значение для тебя, Аманда, если объявится какая-нибудь похороненная правда? Что даст твоей матери, если пострадает кто-нибудь из живых?
— Я не знаю, что ответить на это. Я знаю только, что я должна остаться.
Она долго в отчаянии смотрела на меня, а затем направилась в гостиную. Гэвин подождал меня, всем своим видом показывая, что он так же непреклонен, как и Сильвия; я последовала за ним.
Винные пятна посыпали солью и закрыли салфетками. Кларита была очень напряжена, нервничала и, казалось, уже была не в силах носить свой очаровательный наряд. Хуан же, напротив, снова стал самим собой. Несмотря ни на что, он как бы родился заново после того, что произошло, и теперь они с Элеанорой разговаривали, как старые друзья. Когда мы садились за стол, Элеанора пристально на нас посмотрела.
— Извиняюсь, — сказала она с насмешливым раскаянием. — Дедушка говорит, что я немного ошиблась в датах. Поэтому я прошу прощения. Во всяком случае, последние дни дедушка чувствует себя гораздо лучше, и я уговорила его устроить эту небольшую встречу. Скажите им, дедушка.
Пока Кларита слегка дрожащими руками накрывала на стол, Хуан весело разговаривал с нами.
— Так много лет прошло с тех пор, как я последний раз был на ранчо! Я надеюсь, скоро мы все туда поедем. Мы выедем утром, позавтракаем там и к вечеру вернемся.
— Я не думаю, — начала Сильвия, но он мягко остановил ее.
— И ты, конечно же. Это будет так, как раньше. К сожалению, Аманды здесь уже не будет, но все равно это будет сбор семьи.
Я положила голову на руки.
— Конечно же, я там буду. Я еще не уезжаю, дедушка.
Все повернулись ко мне и стали меня разглядывать, и у меня появилось чувство, что один из тех, кто смотрел на меня в тот момент, сильно рассержен и, возможно, до смерти испуган. Но я смотрела только на Гэвина. На его лице застыло осуждение.
Элеанора мягко рассмеялась:
— Ну, тогда мы будем все вместе. Прелестно, Аманда! Если бы там также могли быть Керк, Доро и бабушка Кэти, тогда все были бы в сборе!
Она уже вступила на опасную дорожку, но никто не сказал ни слова и не осудил ее легкомысленные речи. После этого все ничем не отличалось от обычного обеда, хотя слегка и чувствовалась какая-то напряженность. У меня еще было время обдумать то поручение, которое я должна была выполнить для Хуана. И мне снова стало страшно. Мне совершенно не хотелось отправляться ночью на экскурсию в магазин. И сейчас более чем когда-нибудь.
XIV
Хотя был субботний вечер, к девяти часам на площади было уже совсем спокойно, и на улицах почти не было людей. А если и были, то праздно шатающиеся туристы.
Не доезжая до площади, я отпустила такси. Когда я выполню поручение Хуана, то я дойду до Фонда дель Соль и закажу другую машину. Быстро подойдя к магазину, я различала какой-то шум, доносившийся со стороны отеля Фонда, но, обогнув «Кордову», никого не увидела.
Ключ, который дал мне Хуан, легко вошел в замочную скважину, но прежде, чем открыть дверь, я немного постояла. Если бы у меня был выбор, я бы предпочла развернуться и сразу же отправиться домой, но мысль о том, что Хуан Кордова будет мною недоволен, заставила меня открыть дверь. Он сказал мне, что свет в магазине горит всю ночь, но, войдя внутрь и закрыв за собой дверь, я нашла этот свет достаточно тусклым.
Сразу же я оказалась в чужом мире, отрезанная от всего, что я знала. Это был мир теней, без яркого света и без единого звука. Дневная суета вместе с покупателями скрылась за входной дверью. Тишина была такой, что, казалось, магазин замер, вбирая в себя мое дыхание и наблюдая, куда я направлюсь. Ночью здесь была своя собственная жизнь, и магазин выглядел как живое существо.
Я неподвижно стояла у задней двери и слушала. Тишина казалась удушающе безграничной. Я ощущала запах кожи и сладковатый запах трав, смешанный еще с какими-то другими экзотическими благоуханиями, которые были заперты в магазине на всю ночь. Но я не должна была здесь стоять, подумала я, и прислушиваться к перешептыванию шорохов, ожидая различить звук воображаемых шагов. После нападения на меня прошлой ночью мужество начало оставлять меня, и я прекрасно осознавала, что если кто-то и мог прийти мне накануне на помощь во дворе, то здесь в случае опасности мои крики никто не услышит и никто не поможет.
Но это все ерунда. Кто, кроме Хуана, знает, что я здесь? Я уже не ребенок, чтобы бояться темноты и необычного места, и я должна быстро через все это пройти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40