— Если ты будешь держатся, то и я буду. Вначале мы вытянем тебя отсюда, а потом будем думать о беспорядочном образе жизни.
Когда Сексон приехал домой, Алиса ждала его. — Как она?
— Лучше. Доктор Гудин говорит, что гематома не представляет сейчас опасности. Она сама справилась с ней — ей не давали лекарств. Это хороший признак.
— Я знаю об этом, — нетерпеливо перебила его Алиса.
— Больше нечего сказать. Ей становится лучше.
— Я хочу поговорить с тобой о фильме «Зимняя любовь», — Алиса выразительно посмотрела на Томаса. Так вот почему она ждала его.
— Что об этом говорить? — он упал на диван и достал из портфеля сценарий «Убийцы». Рано утром ему предстояла сложная работа с трюками, плюс несколько часов на грим для сцен драки.
— Он выйдет в следующем месяце, — она внимательно наблюдала за ним.
Томас вспомнил разговор со своим агентом в перерыве между посещениями Даны. «Убийца сто один» на грани срыва. Ему советовали изменить расписание съемок. Уверенный в том, что состояние Даны улучшается, он согласился вернуться в сериал. И теперь его ждали четыре сценария и один из них лежал у него на коленях.
В том разговоре говорили и о сроке выпуска фильма, но Томас забыл о нем. Услышав слова Алисы, он удивился, что премьера так близка. Но этот факт не волновал Томаса. Агент уверил Сексона, что, возможно, мероприятие не займет у артиста много времени.
Томас понимал, что фильм провалился. Он пытался вложить как можно больше таланта и мастерства, чтобы победить в себе ненависть к Алисе. Но чувство неприятия этой женщины проникло в фильм и свело все его усилия на нет. Томас был уверен, что никакая публика в мире не упустит это из виду. Было очевидно, что фильм обречен на раннюю кассовую смерть. Ему стало жалко людей, которые работали вместе с ним на съемочной площадке. Всех, кроме Алисы.
Она села рядом с ним на диван и положила на открытый сценарий несколько документов.
— Студия хочет, чтобы показ начался здесь, в Лос-Анджелесе, — в ее голосе чувствовалось напряжение. — Премьера состоится по полной программе.
— С каких это пор? — Томас недоумевал. — Об этом никогда не было даже речи. Зачем?
— Это создаст общую атмосферу интереса к фильму у публики, — настойчиво добавила она, — и она уже проявляет определенное внимание. С рождением ребенка и прочим. По всей стране у картины высокий рейтинг, И демография прекрасная, — она протянула ему доклад.
Томас посмотрел на него. Дана все же пригодилась ей. Ситуация прояснялась и теперь стало понятно, откуда что идет. Без сомнения она использовала его имя для достижения своей цели. Студия решила опередить события и выставить ее, а соответственно и Томаса, счастливыми. Они выкатят фильм за ворота, устроят премьеру, чтобы стимулировать интерес средств массовой информации. И если после первой недели дела пойдут медленно, они оставят свою поддержку. О выходе картины на экраны недели две будут писать газеты и телевидение будет крутить рекламные ролики. А дальше, как сложится.
Сексон взял доклад. Он был составлен по ответам людей, посещающих кинотеатры. В анкетах были вопросы о том, знает ли опрашиваемый о выходе фильма и записывались причины, по которым хотят посмотреть картину. Студия считала, что подобные опросы помогают определить рейтинг актера, плюс планировать выпуск видеокассет.
Доклад был, в лучшем случае, заурядный, но Алиса либо не знала об этом, либо ей было наплевать. Она подвинулась к нему ближе.
— Я хочу, чтобы ты дал мне слово, что мы вместе пойдем на премьеру.
— Хорошо, — Томас подумал, что его присутствие на просмотре поможет фильму, он в долгу перед студией и перед другими талантами. Это хоть как-то поддержит мир в его жизни, пока не выпишут Дану и он сможет решить, что делать.
Алиса ожидала, что Томас откажется и когда он согласился, на ее лице появилась сверкающая улыбка. На какое-то мгновение она стала удивительно милой.
— Хорошо, — взволнованно сказала Алиса. — Это замечательно. Я начну привлекать к нам внимание общественности и прессы, — ее рука скользнула между его ног. Томас отреагировал мгновенно и сказал с раздражением:
— К себе. Не к нам. Я пойду на премьеру, но не требуй от меня большего, — предостерег он ее. — Я не в состоянии сниматься в четырех эпизодах «Убийцы», навещать Дану и привлекать внимание общественности.
Ее рука остановилась и улыбка исчезла. Он увидел, что Алиса дриготовилась к битве и твердо повторил:
— Я пойду на премьеру. И это все. Хочешь принимай это, хочешь — нет, — Томас отложил в сторону доклад и начал учить роль.
Растерянная Алиса сидела молча. Он почувствовал, что ее силы истощаются — она устала спорить с ним. Спустя две минуты Алиса резко встала.
— Конечно. Я понимаю. Благосостояние ребенка всегда стоит на первом месте, — с этими словами она взяла бумаги и победно вышла из комнаты.
Мэриел слушала его как в тумане. В телефонной трубке голос Джефа яростно обвинял Кэти Элвис и одновременно оправдывал свою неосторожность, из-за которой красивая леди спокойно увела все драгоценности Ашанти. В оцепенении Мэриел села на стул, пытаясь понять смысл того, о чем говорил Джеф.
Лондонская полиция сообщила ему, что ни в Брюсселе, ни в Париже, ни в Лондоне галереи «Элвис» не существует. Нигде не было записей о Катарине Элвис, исключая слепую, старую вдову, живущую около Ковенг Гардена. Номер телефона галереи принадлежал мужчине, погибшему четыре месяца назад в авиакатастрофе. По указанному в визитной карточке адресу находится свободный офис. Полиция пытается установить место, где были отпечатаны визитки.
Музей тоже не располагает сведениями об этой женщине. Их правила запрещают выдавать информацию о покупке коллекции и ее существовании. Это очень опасно, это нарушение норм этики, выступление против их же интересов. Они еще надеются на приобретение экспонатов, глупо отвергать перспективного продавца и так далее, и так далее.
Официант из «Марланд Хауз» очень хорошо помнил Кэти Элвис и поклялся, что за ланч она заплатила вперед большой суммой наличных и не вернулась забрать сдачу. Он не знал, как ее зовут. Женщина вошла с улицы и настояла, чтобы ее посадили именно за этим столиком. С тех пор официант не видел ее.
— Она всегда носила перчатки, — запинаясь от злости, произнес Джеф. — Помню, я подумал, что это очень необычно для женщин нашего времени. У нас даже нет отпечатков пальцев, — в бешенстве прокричал он.
Мэриел молчала. Она еще не пришла в себя от подобного известия. Она слушала негодующий голос Джефа и наблюдала, как Обернати и еще две рыбки бесцельно кружили по стеклянному сосуду.
— Не знаю, что тебе еще сказать. Я был круглым дураком и мне очень жаль. Знаю, словами здесь не поможешь. Но я и не знаю, что сказать, — он замолчал в ожидании приговора.
Мэриел попыталась ответить, но у нее не было сил собраться с мыслями. Это было как в страшном сне, ей хотелось проснуться и вырваться из этого кошмара. Такие нелепости могли происходить с другими людьми, например с такими, как Томас Сексон. Репортеры о них сообщают в газетах и в программе новостей по телевизору. Но подобное не происходит с обычными людьми, которые живут в заимствованных домах на Беверли Хилз и находятся на седьмом месяце беременности.
Только теперь Мэриел поняла, насколько непрочно и уязвимо положение Томаса в этом жестоком мире.
Из трубки до нее донесся голос бывшего мужа.
— Мэриел?
Она выдохнула и смогла заговорить.
— Да. Я слушаю. Я здесь. Просто пытаюсь понять, что все-таки произошло, — еле слышно ответила Мэриел. Согласно мнению следователей из Лондона, шансы найти пропажу равнялись нулю. Все прошло. Все. — Что говорить, Джеф? — рассеянно произнесла она. — Они либо найдут их, либо нет. Что тебе сказали в страховой компании?
Тяжелая тишина на другом конце провода уничтожила последнюю надежду, которая еще жила в ее душе.
— Они все еще танцуют вокруг меня, — признался он наконец. — Я думаю, они попытаются выпутаться из этого дела. Они хотят провести собственное расследование, что само по себе не представляется чем-то необычным, но по их отношению, я понял, что они подозревают…
— Тебя?
Это было совершенно неожиданной новостью. Во всем хаосе телефонных звонков, он не сказал ей, что находится под подозрением. Ее сердце разрывалось на части и она откинулась на спинку кресла, чтобы успокоиться.
— Почему? — в трубке было слышно только его дыхание. После томительной паузы Джеф сказал:
— Я не сообщил им, что забрал золото из хранилища, Теперь они крутятся вокруг договора о соответствующих мерах предосторожности. Их нужно было поставить в известность, что золото будет вывезено из банка. И сделать это необходимо было в письменном виде, — добавил он. В его голосе чувствовалась неуверенность.
— Ты говоришь о… — Мэриел не могла поверить в это.
— Они могут не выполнить требования, вот о чем я говорю, — закончил Джеф совсем тихо. — И если они не выплатят страховку, нам придется возбудить против них дело.
Мэриел подумала о том, что он мог уже заплатить английские налоги перед тем, как украли золото. Она отогнала эту мысль прочь. Боже, как все нелепо. Чтобы возбудить дело против страховой компании потребуется несколько месяцев, а может быть и лет. И очень много денег. И никаких гарантий того, что английский магистрат или лондонский судья войдут "их положение.
— Ты должен был им сообщить, что забираешь золото из банка? Этот пункт есть в договоре? — рассудок с трудом подчинялся ей. Конечно, оно есть. Или он не скажет об этом. Вопросов было больше, чем ответов. Опять его колебания и потом чуть слышное:
— Да.
Ее сердце упало. Как сотрудник юридической фирмы, Мэриел имела достаточный опыт в вопросах законодательства и знала, что в любое контрактное соглашение включаются подобные условия. И ты должен их выполнять.
Договор был составлен по всем правилам юриспруденции. И если в нем оговаривалось условие, что страховая компания должна быть поставлена в известность об изъятии драгоценностей из банка, то у нее нет никаких шансов получить деньги. Суд не возбудит дело из-за несоблюдения условий по незнанию. Может быть страховая компания внесет поправки в договор, но скорее всего это не произойдет. Джеф, как юрист, должен знать об этом.
Злость и досада переполняли Мэриел. С трудом одерживая себя, она проговорила в трубку.
— Почему ты не придерживался условий договора? После своих лекций о проверке личности, как ты мог так поступить? Как ты позволил случиться со мной такому?
Но ответы на все вопросы были одинаковые и она замолчала. Какое сейчас это имело значение? Что толку кричать и обвинять его? Таким способом не вернешь потерянное наследство ребенка. От этого ничего не изменится, так зачем говорить об этом? Кроме того, от ее обвинений Джеф может почувствовать себя лучше, а ей не хотелось облегчать ему жизнь. Пусть он чувствует себя жалким и ничтожным.
— Я буду бороться, Мэриел! Они не смогут так просто отделаться! — Он лаял на луну, он сражался с ветряными мельницами. — Они не смогут произвольно решить, что я не принял должных мер безопасности. У меня была вооруженная охрана и бронированный автомобиль. Пусть это решит судья! — провозгласил Джеф-юрист. Юрист, который позволил ускользнуть одной маленькой детали. Маленькая деталь, стоившая один миллион восемьсот тысяч долларов. Или три миллиона? Сколько бы ни стоило — оно исчезло.
— Я не хочу больше говорить об этом, Джеф, — неожиданно Мэриел почувствовала усталость.
— Ты хочешь, чтобы я остался в Лондоне и довел дело до конца?
— Мне все равно, что ты будешь делать. Я слишком устала, чтобы сейчас решать этот вопрос.
— Понимаю, это был дьявольский шок, — взволнованным голосом произнес Джеф. — С ребенком все нормально?
— Ребенок в порядке. Просто скажи мне до свидания и дай время привыкнуть к мысли, что наследство пропало.
— Боже, Мэриел, я чувствую себя законченным подлецом. Ну, заори на меня или сделай что-нибудь! Скажи, что я идиот. Слабоумный. Я чувствую себя таким дерьмом, что не знаю как дальше жить.
— 0кей, Джеф. Ты идиот. Ты подлец, — Мэриел замолчала чтобы дать выход своей злости. — Оттого, что я говорю тебе это, мне не становится легче. Так что положи трубку и постарайся привыкнуть. Если мне необходимо будет поговорить с тобой — я сама позвоню тебе.
Когда Мэриел положила трубку, ее руки дрожали. Рассудок отрицал очевидные факты. Может они найдутся. Может быть страховая компания будет вынуждена выполнять указания полиции. Да, может это все — кошмарный сон и ничего такого не было. Как будто я просыпаюсь в «Далласе» и все становится на свои места, думала она с иронией. По крайней мере, она еще может шутить. Значит, не все потеряно.
Телефон зазвонил опять. И еще одной плохой новостью стало больше. Звонили из Скотланд Ярда. Елейным голосом с ней разговаривал инспектор Маррисей.
— Что вы можете сказать об этом, миссис Мак Клири? Ваш муж сделал немало для того, чтобы о золоте стало известно всем. Встречи с репортерами и так далее. Вы когда-нибудь лично встречались с Кэти Элвис?
— Мистер Мак Клири — мой бывший муж, инспектор, — уставшим голосом уточнила Мэриел. — Мы развелись около пяти лет назад, — ее юмор исчез.
— Прошу прощения, — быстро ответил полицейский. — Насколько я знаю, вы ждете ребенка?
— М-м-м… Да, но… — она опустила объяснения. — Я никогда не встречалась с этой женщиной.
— Ага, в таком случае кое-что мне становится ясно.
— Извините, я не понимаю.
— По сведениям, которые мы получили, эта женщина, выдающая себя за Кэти Элвис, очень привлекательная леди. Теперь вам понятно, что мистер Мак Клири вполне мог клюнуть на это.
— Вы говорите так, как будто знаете его, — произнесла Мэриел, помня свой горький опыт семейной жизни. Ее злило, что Джеф из-за женщины так легкомысленно обходится с ней. Опять.
— Мы не исключаем этого, мэм, — сказал инспектор. — Вполне возможно, что вы оба находились под наблюдением. В таком деле как это — вполне обычное явление. И все-таки он зря пригласил ее в портретную студию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44