https://wodolei.ru/catalog/mebel/classichaskaya/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Я думаю, это они сами решат, — Джеф поставил пингвина в центр обеденного стола. — Мне показалось, что он неплохо будет смотреться в нашем зверинце. Как ты думаешь?
Мэриел смотрела на этого монстра с крыльями и злобными глазками и пыталась увидеть его глазами малыша. Если он будет и дальше приносить игрушки, ей придется делать больше полок в детской комнате. Она решила оставить тему обсуждения пингвина:
— Они сказали тебе, сколько на этом можно заработать?
— Твоя доля составит четырнадцать-пятнадцать тысяч долларов. Из этих денег можно будет оплатить затраты, связанные с продажей. А к тому времени мы можем решить, что делать дальше, — Джеф устроился у камина, подложив в него еще одно поленце. Мэриел достала из шкафа тарелки и вернулась в гостиную. В микроволновой печи шипели кусок свинины и цыпленок в сладком соусе. Раньше она обожала сладкий соус. Мэриел положила пингвина на одно из кресел в столовой и он тут же свалился прямо вниз.
— Я поговорила с представителями нескольких музеев здесь, в Лос-Анджелесе, — сказала она Джефу, — Но у них нет такой представительной коллекции, как в Лондоне. Поэтому они не заинтересованы в экспозиции подобных предметов. В одном музее мне намекнули на дарственную передачу золота.
— Конечно, ты подаришь золото на два миллиона, — Джеф, довольный своей шуткой, присоединился к Мэриел в столовой, поправил пингвина и сел за стол, пока она доставала из печки горячие тарелки.
— Это одно решение проблемы, — сказала она задумчиво. — По крайней мере, мне не придется разрушать коллекцию и они смогут платить налоги.
— Мне кажется, тебе следует согласиться выставлять их в Англии, и если все будет окей, прикинуть, что еще можно сделать. В любом случае должен быть еще способ заработать на этом деньги, кроме выставки. Что они из себя представляют?
Мэриел протянула ему письмо от Бернсайда и показала перечень золотых вещей. От изумления Джеф присвистнул.
— Семьдесят два фунта чистого золота, — какое-то время он сидел молча и подсчитывал. — Полмиллиона только за слиток. Очень плохо, если ты не сумеешь воспользоваться этим при уплате налога.
— Мистер Бернсайд сказал, что до того времени, когда мне надо будет платить налоги, я смогу просадить несколько сот тысяч.
— Это никуда не годится, мы что-нибудь придумаем. Я украду их раньше, чем мы заплатим за них, — он продолжил читать список и опять удивленно присвистнул:
— Семь торке. Что такое «торке»?
— Крученое ожерелье в форме подковы. Они очень красивые. Подожди, сам увидишь.
— Три маленьких ножа в золотых ножнах, золотые каури, раковины, арахисовые цветы, звезды, разные амулеты. Табачная трубка? Разве они курили табак?
— Влияние европейцев. Португалов или датчан, а может и тех и других.
Джеф дошел до конца списка.
— Тридцать талисманов. Тринадцать отличного качества, один исключительного. Что за эти…
— Согласно авторитетному мнению экспертов музея Человечества, это невинные младенцы, которых верховный вождь держит при себе. Они напоминают ему, что нужно править страной справедливо и с чистым сердцем. Некоторые из них используются как знаки отличия среди придворных короля Ашанти.
— Половина из этих драгоценностей — ювелирные изделия. А что ты думаешь о ювелирных магазинах? Может тебе продавать эскизы, а с них будут делать копии уникальных африканских украшений, — возбуждение Джефа передалось и Мэриел.
— Вот что мы сделаем. Я поеду в Англию, сделаю фотографии этого добра, затем договорюсь с музеем о выставке на выгодных им условиях. А тем временем, мы сможем начать переговоры с ювелирами, по вопросу о продаже этого добра. Это все надежно, — Джеф встал из-за стола и стал мерить комнату шагами. — Что ты думаешь?
Их разговор прервал телефонный звонок в гостиной. Звонила Роза.
— Ты смотришь телевизор? Включи пятый канал. Это показывают не больше тридцати секунд.
Мэриел взяла дистанционный пульт управления и включила телевизор. Молодая девушка с белыми волосами, комментатор новостей, находилась на первом плане в центре экрана. За ее левым плечом висела фотография Томаса Сексона и Алисы. «… больнице. Они поженились в ноябре прошлого года и ребенок не должен был родиться раньше мая. Все наши молитвы сегодня вечером за маленького ребенка этой великолепной пары», — голос женщины утонул в потоке других новостей.
— Ребенок преждевременный, — говорила ей Роза. — Я подумала, что ты захочешь это знать. Ширли говорит, что она сейчас в клинике Лос-Анджелеса.
— Спасибо, Роза.
У Мэриел начала болеть голова. Она стала переключать каналы в поисках других новостей. Ничего больше не было. Совершенно потерянная, Мэриел выключила телевизор и вернулась к столу. На глаза ей попался ужасный пингвин.
— Его придется убрать, — сказала она отсутствующим голосом.
— Кто это был?
— Да так. Один из клиентов Ширли… Не обращай внимания.
Она принялась за цыпленка в сладком соусе. Но аппетит был испорчен. Ребенок Алисы родился на два месяца раньше. Как бы желая защитить, ее руки потянулись к выступающему животику. Два месяца. Голова, казалось, расколется на две половины. При современных чудесах медицины. Возможности клиники Лос-Анджелеса были признаны одними из лучших в стране. Конечно же, с ребенком все будет хорошо.
Мэриел посылала свои мысли в больницу, надеясь хоть так помочь ребенку Томаса, находящемуся среди огромного количества медицинской аппаратуры. Держись, говорил ее внутренний голос этой слабой жизни. С тобой все будет нормально. У тебя все будет окей. Ты только держись.
— Эй, — голос Джефа прервал ее мысли.
— Со мной все нормально, я просто немного устала.
— Может быть, мне лучше уйти? — Джеф поднялся и взял обиженного пингвина. — Послушай, я набросаю план наших действий, а ты уполномочишь меня быть твоим представителем в этом деле, пока не родится ребенок. Ведь все равно ты не можешь сейчас ездить.
— Хорошо. Как хочешь.
С тобой все будет нормально. Только не отчаивайся. Слушай меня. Я посылаю тебе силы. Возьми их и держись.
— Через пару недель я поеду в Лондон и договорюсь о фотографиях. Не могу дождаться, когда увижу это добро. Ты уверена, что с тобой все окей? Тебе лучше лечь.
— Ты их сфотографируешь? — Мэриел принесла его зонт и проводила до дверей, желая побыстрее попрощаться и сконцентрировать все внимание на ребенке Томаса.
— Да, я буду лично отвечать за это. Буду беречь их, как зеницу ока. Поверь мне.
Он и пингвин исчезли под дождем. И наконец, Мэриел осталась одна.
Глава 19

25 марта 1990 года
— Я не знаю, что сказать вам, мистер Сексон. Мы делаем все, что в наших силах. Алиса держится. Это очень хороший признак. Мы сделали несколько анализов, и очень скоро все прояснится. Примерно через сутки мы узнаем все лучше, — доктор Гудин взглянул на него и спросил:
— Когда миссис Сексон почувствовала ухудшение?
— Где-то шесть недель назад, — собственный голос показался Томасу пустым звуком. Алиса была обеспокоена своим состоянием и настояла на обследовании.
— Вы вовремя обратились. Мы взяли кровь малыша и делаем анализы. Нужно просто подождать, — добавил доктор.
Томас слушал врача и осознавал, что ничего не чувствует. Все тело оцепенело и стало огромным и тяжелым. Казалось, что он не создан из крови и плоти. В нем не осталось ничего живого.
Ему было одиннадцать лет, когда он вместе с отцом на заднем дворе переворачивали дерн и обнаружили маленький черный камушек. Это был метеорит. Судя по размерам, он весил в десять раз больше, чем должен был. Небесный посланец до сих пор где-то хранился у него дома. И сейчас Томас напоминал сам себе кусочек астероида.
. Измученный напряженным перелетом из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, Сексон лежал на диване в комнате для посетителей и ждал доктора Гудина. Он притворился спящим, отчаянно пытаясь отогнать от себя беспокойные мысли. Томас не был готов к новой главе кошмаров вокруг ребенка. Но только что подслушанный разговор двух медсестер постоянно всплывал в памяти. Их слова, как сумасшедшее эхо, насмехались над ним и не исчезали. Снова и снова в его голове проносился этот диалог.
— Ты уже видела Сексона?
— Да, он был здесь рано утром.
— Интересно, какой будет девочка?
— С такими-то родителями? Конечно, красавицей.
— Не надо быть такой уверенной, — нервный смешок.
— Почему? В чем дело?
— Это не его ребенок. Возбужденный смех.
— О чем вы тут болтаете девчонки? Убирайтесь но своим делам.
— Проверяем группу крови. Шелест бумаг.
— О мой Бог… Гудин будет говорить ему об этом?
— Может быть ты сама скажешь? — Нет, только не я, дорогая.
В их разговор вмешалась дежурная сестра с указанием найти кого-нибудь другого для того, чтобы поговорить с Сексоном. Все это сопровождалось немногословными, сказанными шепотом советами: «не вашего ума это дело». Еще более нервный смех, пронзительные звуки расставания.
Смешно, как жизнь раскрывает тебе свои маленькие грязные секреты. Кровь Алисы — второй группы резус-отрицательная, кровь малышки — третьей группы резус-положительная. У него тоже-вторая, группа резус-отрицательная. У родителей с отрицательными резусами не рождаются дети с положительным.
Его жизнь перевернулась вверх дном — это не его ребенок.
Доктор Гудин ответил на вопрос Сексона с приятной краткостью. Понадобилось три минуты, чтобы усвоить урок о резус-факторе. У двух родителей с отрицательными резусами не рождается ребенок с положительным. Значит, была еще и третья сторона с положительным резусом. Отец.
Дальше Гудин рассказал, что мать с отрицательным резусом становится очень чувствительной к положительному резусу ее нерожденного ребенка. И резус-фактор из крови плода проникает через плаценту в кровь матери. В ответ на это в крови матери образуются антитела, для того, чтобы убить чужеродное тело в ее организме. Через плаценту они попадают в кровь ребенка и вызывают гемолиз, то есть его эритроциты разрушаются антителами матери.
Что касается случая с Алисой, то при обследовании врачи определили тяжелое эмбриональное нарушение и сделали кесарево сечение, чтобы достать слабую недоношенную девочку.
Слова доктора горели у него в голове. Томас облачился в больничный халат и помощница Гудина провела его в реанимацию — посмотреть на девочку, которую Алиса и ее организм так старались убить. Сексон был не готов к тому, что увидел. Гудящие и сверкающие приборы, целый сад капельниц, бутылочки и тюбики, сигналы аппаратов, шум телефона, суета медицинского персонала. Все это неожиданно оглушило его.
В своем кувезе лежала крошечная девочка с желтым личиком. Ее маленькая головка была покрыта миниатюрной шапочкой, чтобы поддерживать и сохранять температуру тела. Ее глазки были завязаны, чтобы предохранить их от света люминисцентных ламп, в тоненьких, как спички, ножках, торчали внутривенные иглы от капельниц.
При, первом взгляде на нее у него перехватило дыхание и сжалось сердце. Когда он наконец вздохнул" огромная волна чувств прокатилась по его телу и двинулась от него к этому маленькому неподвижному существу. В этот момент Томас понял, что не сможет уйти, пока не заберет ее с собой.
— Можно мне ее потрогать?
— Конечно, — сказала медсестра, сгорбившаяся седая женщина, которая уже, наверное, была бабушкой и которую меньше всего волновала его известность. Она взяла его руку и просунула ее в отверстие.
— Положите сюда свою руку. Следите за проводами, они очень легко могут отойти, — она внимательно наблюдала за его действиями и одобрительно кивала. Через несколько минут она встала. — Пойду, выпью чашечку кофе. Можешь теперь побыть один, сынок.
Внутри прозрачной пластиковой камеры с излучающими тепло приборами, трубками капельниц, он дотронулся до крошечной ручки. С болью он осознал, что это маленькое слабенькое тельце вполне может уместиться на его шершавой ладони.
Доктор Гудин говорил, что ей ввели очень много лекарств, не один раз делали переливание крови. Ее тельце подергивалось и дрожало, маленькая грудная клетка поднималась с огромными усилиями и ротик застыл в немом крике. И Томас почувствовал, как она страдает. Он поднял ее ручку, но маленькие пальчики были не в силах цепляться за его руку. Она была слишком изможденная, чтобы двигаться. Слезы покатились из его глаз, Томас отвернулся и попытался взять себя в руки.
— Держись за меня, — чуть слышно шептал он и слезы текли по щекам. — Я здесь. Я никуда не уйду. Ты останешься со мной, слышишь? У тебя скоро все будет окей. Может быть я и не твой папа, но сейчас это не имеет значения.
Томас пробыл с ней столько, сколько ему разрешили, потом нашел врача и узнал, чего можно ожидать. Доктор Гудин опять был прямолинеен:
— Сейчас я даю двадцать пять процентов, что все будет хорошо. Может произойти сотня вещей. У нее чрезвычайно маленький вес при рождении и она вся исколота препаратами, — доктор на несколько секунд замолчал, а затем спросил:
— Возможно, ваша жена принимала лекарства для щитовидной железы?
— Этого я не знаю, — честно признался Томас. — Я уверен, что она принимала какие-то препараты для потери веса, но потом отказалась от них.
— К сожалению, все лекарства забирают силы, которые необходимы ребенку, чтобы бороться с инфекциями. Как я уже говорил вам раньше, нам приходится давать ей кислород. Есть риск, что она ослепнет, — доктор вздохнул. — Мы бы могли помочь, если бы знали, что принимала ваша жена. Это очень важно для ребенка. Послушайте, я не хочу пугать вас и не хочу давать преждевременной надежды. Мы сделаем все, что в наших силах.
Когда Томас зашел к Алисе, она спала. Ночная сестра сказала, что она вела себя спокойно. Сексон вздохнул с огромным облегчением, потому, что если бы Алиса произнесла сейчас хотя бы одно неверное слово — он не был уверен, что не удавил бы ее среди этих корзин и ваз с цветами.
Он добрался до телефона и позвонил своему агенту. Томас сообщил ему, что пока ничего не будет известно, он-на работу не придет.
— Подумайте, что можно сделать, чтобы спасти шоу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44


А-П

П-Я