Этот человек сделал не меньше дюжины. Может быть, это связано с Томасом и посещением Даны. Может быть еще проще — какой-нибудь грязный журнальчик ждет фотографий вдвоем с Томасом. И после январской шумихи ее беременность сделает отличный скандал. При этой мысли Мэриел вздрогнула.
Тот факт, что ее ребенок от Томаса, еще больше усилил страх. Если об этом станет известно, к сыну будут приставать эти ничего не знающие люди. Не говоря уже о том, что скандал навредит карьере Томаса и его личной жизни. Мэриел пришла в ужас от таких мыслей. Она вскочила и почти побежала по коридору к справочной. Этого типа не было видно.
— Я должна была встретиться с Томасом Сексоном, — сказала она женщине в зале ожидания, — но я не могу больше ждать. Вы не. могли бы передать ему записку?
— Как ваше имя? — спросила женщина. Мэриел назвала себя.
— Он пришел три минуты назад, — женщина протянула ей записку: «Попросите мисс Мак Клири зайти в приемную врача».
Томас ходил по коридору у дверей приемной.
— Привет, — он слегка дотронулся до ее щеки губами, радуясь ее появлению и искренне смущаясь.
— Нам лучше сейчас побыть здесь, — спокойно произнес он. — Там наверху много…
— Народа. Извини. Мне следовало бы это понимать, — она боялась говорить ему о фотографе. — Как дела у Даны?
— У нее была хорошая ночь. Доктор Гудин говорит, что гематома похоже рассасывается сама, без медикаментов. Ее шансы повышаются. Сейчас уже пятьдесят пять процентов.
— Это великолепно, — она почувствовала искреннюю радость и видела гордость в его глазах.
— Ты не представляешь, как я рад тебя видеть, — он нежно обнял Мэриел и положил руку на выпирающий живот. — Как живет футболист?
— Сейчас он спит, — она подавила в себе желание делать какие-либо предположения и выводы.
— Ты можешь пообедать со мной? — спросил Томас. — Я соскучился по тебе. Мне так хочется поговорить с тобой. Может быть, мы купим что-нибудь в магазине и приготовим у тебя дома, — он посмотрел на Мэриел тем глубоким страстным взглядом, знакомым ей со времени их восхитительного уикэнда. Здесь невозможно побыть одним. Но я пойму тебя, если ты не согласишься, — закончил Томас, осторожно намекая на другого мужчину в ее жизни.
Мэриел поджала губы и, опустив глаза, произнесла:
— Несколько минут назад меня фотографировали в кафетерии, — она ненавидела себя за то, что испортила эти прекрасные минуты, которых она столько ждала. Но он должен знать. Его реакция была мгновенной.
— Проклятье! — Выкрикнул Томас. Он помолчал немного, чтобы немного успокоиться, и продолжил.
— Это часть моей жизни, — еле сдерживаясь, сказал он, — и нельзя уследить за всем. Газетчики считают меня и всех, кто связан со мной, — общественной собственностью. Возможно, кто-то видел нас вместе и решил состряпать очередной материальчик. Он разговаривал с тобой, угрожал тебе чем-нибудь?
— Я испугалась, но сейчас уже все прошло, — Мэриел покачала головой. Томас выглядел таким расстроенным, что она не решилась говорить ему о библиотеке
— Хорошо, — сказал он твердым голосом. Только одну вещь нужно принять во внимание — нам нужно быть более осмотрительными. Ты и я знаем, что ничего предосудительного в наших отношениях нет, но… — Томас выдержал паузу и продолжил.
— Но, мы зависим от тех, кто платит этим тварям, которые могут перевернуть все в нашей жизни.
«Ничего предосудительного в наших отношениях нет», — эта фраза перечеркнула все ее ожидания.
— Все же мы сможем пообедать, — задумчиво сказал он. — Я куплю продукты и мы встретимся у тебя дома. Я чувствую, когда за мной следят, и если сейчас такое будет, я закажу пиццу и приду к тебе как посыльный, ведь я актер. У меня получится, — пошутил он.
Этого не может быть. Не может быть.
— Пойдем, проведаем малышку, — к нему вернулось веселое расположение духа. — Посмотрим, что она думает об этой идее.
Пройдя через процедуру тщательного мытья рук, они надели зеленые халаты. Медсестра кивнула им в знак приветствия и продолжила заниматься своими делами. Появление в палате всемирно известного Томаса Сексона стало обыденностью. Здесь основной заботой медсестер был младенец.
Мэриел просунула руку и положила ее на крошечную ручку девочки. Она увидела, как Дана слабо пошевелила пальчиками, открыла ротик и сделала несколько сосательных движений. Молодая женщина удивилась, что это маленькое живое существо может отличить ее прикосновение от других. Глаза Томаса были теплыми и заботливыми. Он подмигнул ей, показывая, что он тоже заметил реакцию малышки.
Когда в кувезе появилась рука Томаса, внимание крошки мгновенно переключилось на него, и маленькие пальчики ухватились за его большой палец. Ее чудесный ротик открылся, словно приветствовал Томаса.
Неожиданно тишину палаты нарушили резкий женский голос и громкий шепот медсестры, призывающий к тишине.
— Я хочу, чтобы она убралась отсюда, — требовала женщина, не обращая внимания на замечание.
Томас мгновенно поднял голову. На приборе загорелся сигнал тревоги. Глаза Томаса сверкали ненавистью. В дверях стояла Алиса, на пути которой стояла старшая медсестра.
— Ты слышала, убирайся отсюда! Я мать ребенка, и не хочу ее видеть здесь! — по палате разносился пронзительный крик Алисы.
Мэриел осторожно вытащила руку и, пробираясь между приборами, поспешно направилась к двери. Даже небольшое беспокойство могло погубить младенца. Мэриел надеялась, что чем быстрее она выйдет из палаты, тем быстрее Алиса успокоится и прекратит истерику.
Коренастая медсестра удерживала грудью Алису и с силой выталкивала ее в коридор. Ей помогали еще две медсестры — они встали по обе стороны от Алисы и не позволяли войти разъяренной миссис Сексон. Заградительный барьер из трех женщин выпихнул худую актрису в коридор. В гнетущей тишине Мэриел проследовала за ними.
После короткого замешательства, Мэриел рассердилась на Алису. Эгоистичная мать совсем не думала о ребенке.
Две медсестры немедленно вернулись в палату, проверить состояние младенца. Старшая сестра осталась в коридоре, чтобы присмотреть за Алисой, Миссис Сексон с ненавистью посмотрела на Мэриел и закричала:
— Шлюха! Как ты посмела сюда прийти?!
— Миссис Сексон, говорите потише и ведите себя спокойно, иначе мне придется силой удалить вас отсюда, — предупредила старшая медсестра и подошла к телефону. Алиса проигнорировала ее слова.
— Шлюха! — пронзительно закричала она опять и кинулась к Мэриел. Старшая медсестра начала набирать номер службы безопасности. Старательно сдерживая себя, Мэриел молча поспешила к лифту. Алиса не отставала от нее. Мэриел лихорадочно думала, как успокоить эту женщину. Как от нее отделаться?
— Извините, — сказала она спокойно. — Я знаю, что это ваш ребенок. Я пыталась только помочь.
— Ты никогда здесь больше не появишься! — взвизгнула Алиса. Слова Мэриел только еще больше разозлили ее. — Мне наплевать, чего хочет мой мужЛ Мне не нужен его ублюдок! Его никогда не будет рядом с моим ребенком. Ты слышишь?! Никогда!
Не дождавшись лифта, Мэриел хотела пройти мимо нее в приемную доктора, но Алиса не давала ей пройти.
— Ты никогда не получишь его. Никогда! Ты слышишь меня?! — в исступлении бросала ей в лицо Алиса, и еще ближе придвинулась к Мэриел.
Из палаты вылетел Томас и оттащил жену в сторону Крепко обхватив ее руками, он поднял Алису как маленькую девочку. Она совсем обезумела от ярости и набросилась на Сексона. Тут одна из дорогих туфель отлетела к стене. Мэриел подняла ее и пошла за ними. Она поняла, что ей нужно быстрее выбираться из больницы, для ее же блага.
— Прекрати, — прогремел голос Томаса. — Прекрати немедленно!
Алиса свирепо посмотрела на него, но стала говорить тише.
— Я знаю о ней. Ты думаешь, что сделал из меня дуру, ну так знай — тебе это не удалось! — она крутилась как кошка, загнанная в угол, и бесилась от одного вида Мэриел. — Я все знаю о вас двоих. А тебе я скажу сейчас, — Алиса повернула к Мэриел искаженное злобой лицо.-Я никогда не разведусь с ним. Я никогда не уйду от него. Ты не дождешься этого. И твой ублюдок. Я никогда не дам ему оснований, могу поклясться в этом. Я буду самой лучшей женой, смею тебя уверить в этом, — с этими словами она поправила одежду, и выхватила из онемевших пальцев Мэриел туфлю.
Томас схватил Алису за запястье и осторожно освободил из ее руки туфлю. Она держала ее за носок, выставляя вперед, как оружие, острый каблук. Алиса выронила ее и, не обращая внимание на предупреждение Томаса, с яростью пнула ее в сторону.
— Я прослежу, Томас, чтобы твоя драгоценная беременная сучка никогда больше не появлялась возле моего ребенка. Я заявлю в суд, если потребуется. Не думай, что я не смогу это сделать.
— В этом нет необходимости, — спокойно произнесла Мэриел. Она взяла сумочку, и вызвала лифт. — Я больше не приду сюда.
— Да! Ты чертовски права, ты никогда не придешь сюда, — злобный голос несся следом за ней, и эхом разносился в шахте лифта. — Ты никогда не придешь!
Всю дорогу до дома Мэриел трясло. Только через два часа ей удалось согреться и еще больше времени потребовалось, чтобы уснуть. Боже, какой кошмар. Господи, помоги Томасу, если у него такая жизнь с Алисой. Господи, помоги Дане.
И как бы она не мечтала, что Томас оставит Алису, Мэриел знала — он не бросит Дану на попечительство своей жены. Это невозможно. Ни сейчас, ни потом. Никогда.
Глава 23

7 апреля 1990 года
Когда ей позвонил уже успокоившийся Джеф из Лондона, Мэриел рассказала ему, что за ней охотился фотограф. Он был очень обеспокоен и искренне извинялся.
— Боже, Мэриел, если это по моей вине, я очень сожалею. Мне и в голову не могло прийти, что такое случится. В твоем положении такие стрессы совсем не нужны. Я просто старался защитить твои интересы и заключить самую лучшую из возможных сделку. Для этого ты меня сюда послала.
— Я знаю, — согласилась она. — Думаю, все происходит без моего участия.
Мэриел рассказала Джефу о письмах, которые получила. С тех пор, как она поменяла номер, который не был занесен в справочную книгу, объем почты утроился. В письмах содержались предложения от инвестиционных проектов до женитьбы. В хорошем настроении Мэриел смеялась над самыми абсурдными, но в целом письма были трогательными, и их количество все росло. Слава Богу, на большинстве конвертов были штемпели не штата Калифорния. Все страстно желали завоевать ее симпатию и внимание. Но когда она читала их, сидя одна дома, чувство глубокой тоски охватывало ее.
— Может быть, ты и прав. Действительно, наверное золото лучше продать. А теперь послушай меня, — решительно сказала Мэриел. — Я не вижу причин, из-за которых мы не можем заключить договор с галереей «Элвис», провести переговоры и договор о наследстве. Я предполагаю, что у тебя не будет сложностей с английским законодательством после того, как мы оплатим все налоги.
— Когда ты свяжешься с деньгами, а кто-то начнет болтать о моральной стороне этого дела, тогда и начнутся разбирательства и головные боли, — заключил Джеф.
Мэриел слушала спокойно. В его словах была доля истины. Она не была уверена в том, что способна принять правильное решение. Передать решение этой проблемы кому-нибудь, выглядело удивительно соблазнительным.
— Я поговорю об этом с мистером Бернсайдом, — уступчиво сказала она.
— Замечательно. Сейчас ты устала, а мне надо бежать в банк, чтобы упаковать это добро и подготовить его к завтрашней отправке. Так что, спокойной ночи, — выдохнул Джеф.
После того, как Мэриел положила трубку, ее охватило сильное беспокойство. Она размышляла о своем наследстве и считала, сколько придется отдать. Налог в миллион долларов придется заплатить Англии, триста тысяч отдать в доход Америки, плюс другие затраты. Итак, Бернсайд был прав — ей повезет, если у нее останется двести тысяч долларов. И это при условии, что ей не придется выступать в суде по поводу иска о возвращении золота Ашанти.
Двести тысяч долларов за то, что было не только украдено, но и священно. Мэриел поняла, что никогда не сможет так сделать. Как заметил Томас, люди творят много глупостей. Так неужели и она тоже?
Утром она первым делом позвонила Мете и Бернсайду. Нужно подумать, как вернуть золото, и спросить о компенсации затрат.
Джефу просто придется понять ее.
Джеф решил, что англичане в душе большие любители чая, несправедливо гордятся своим кофе. Он пил уже четвертую чашку за утро и расхаживал взад-вперед по студии Дункана. Мак Клири прокручивал еще раз весь свой план в голове, пытаясь вспомнить, что он не предусмотрел. К счастью, дела идут отлично, но все же нужно еще многое сделать до приезда Кэти Элвис. Джеф ждал ее к двум часам.
Хорошее начало всегда заставляло его нервничать. Полночи он разрабатывал стратегию и тактику. Джеф решил поставить Кэти Элвис перед фактом до того, как она поймет в чем дело. Потом он планировал пообедать с прекрасной леди в первоклассном маленьком ресторанчике «Челси». Джеф заказал столик на восемь пятнадцать, и консьерж вежливо посоветовал быть пунктуальным.
Это был еще один серый лондонский день, хотя постоянно моросящий дождь немного утих. Служащие банка «Барклай» дружно ворчали по поводу упаковки предметов, которые находились всю ночь в их главном хранилище. Голубой бронированный чемодан от «Сенеки» прибыл ко входу хранилища по расписанию. Охранники «Сенеки», два бдительных чернокожих парня лет около тридцати, в одинаковой голубой униформе, каждый со внушительной кобурой и поясом, полным патронов. Они быстро договорились со службой безопасности банка и перенесли драгоценности из подвала в ожидающий грузовик. Автомобиль проехал четыре квартала по оживленным утренним улицам Лондона от банка до студии без приключений.
Десять минут назад знаменитые куранты Биг Бена пробили десять раз. Бронированная машина припарковалась перед студией «Дунканз Портретс». На дверях студии висела табличка «Выходной». При помощи тележки на колесиках ящик с драгоценностями быстро вкатили в просторную студию, состоящую из двух комнат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44