Хотя я знала его всего несколько дней.
Эта мысль вернула меня напрямую к вопросу, как я могла влюбиться в человека, которого почти не знала, будучи одновременно влюбленной в Джеймса.
«А, пошло оно все! — с отчаянием подумала я. — Мне необходимо избавиться от всех этих будоражащих мыслей. Сейчас мне с ними не разобраться. Я иду на встречу с человеком, который мне нравится, так что надо думать совсем о другом. Например, хорошо ли я выгляжу, И нравлюсь ли ему. И как мне затащить его в постель.
О важных вещах!»
Адам ждал меня там, где мы и договорились, — у кафе, Сердце у меня екнуло. Выглядел он, как всегда, потрясающе.
— Привет, — улыбнулся он. — Опоздала всего на пятнадцать минут. У тебя это входит в привычку.
— Заткнись! — улыбнулась я. — Извини.
— Привет, ангелочек, — сказал он, глядя на Кейт, привязанную к моей груди.
Кейт промолчала.
Мы вошли в кафе, продираясь сквозь толпы возбужденных людей. Что вы хотите: субботний день, все сошли с ума. Покупательный синдром, не иначе.
Я уверена, что этому явлению есть какое-нибудь хитрое медицинское название. Наверное, что-то похожее на мистраль, который часто налетает на итальянские деревни. Мужчины бьют своих жен, собаки воют, куры не несут яиц, женщины кричат и плачут (не без оснований: ведь их мужья дерутся) и отказываются стряпать и убирать.
Но психоз, который несет мистраль, — детские игры в сравнении с тем, что происходило в эту субботу.
Я как-то читала, что пробежка по магазинам очень влияет на уровень адреналина в крови. Повышается давление, люди потеют, глаза у них вылезают из орбит. Именно поэтому во время покупательской оргии всем требуется чашка кофе или стакан молока.
Мы стояли в центре переполненного кафе, а мимо пробегали обалдевшие люди с подносами, уставленными чашками кофе и тарелками с плюшками. Они явно находились здесь уже несколько недель и все еще не дождались свободного стула.
Но Адам — он и есть Адам. Он отыскал единственный столик, освободившийся за последние три недели, и, убедившись, что мы с Кейт удобно устроены, пошел за кофе.
Настоящий герой!
Адам вернулся очень быстро с подносом, заваленным булками.
— Я не знаю, какие ты любишь, — объяснил он. — Вот и взял по одной каждого сорта.
Я была так растрогана, что едва не расплакалась.
— Ну зачем ты так? — сказала я. — Ты ведь бедный студент, и нам их никогда не съесть.
— Об этом не беспокойся, — улыбнулся он. — Уверен, я доем все, что ты не осилишь.
Адам сел напротив и наклонился ко мне.
— Ну, как ты? — спросил он. Причем спросил так, будто ему и в самом деле интересно.
— Хорошо, — ответила я, робко улыбаясь и чувствуя себя глупой девчонкой.
Поразительно, стоит осознать, что кто-то тебе нравится, как превращаешься в полную дурочку.
Во всяком случае, со мной всегда так.
— Давай я немного подержу Кейт? — предложил он.
— Если хочешь, — сказала я, выпутывая Кейт из упряжи и осторожно передавая ему.
Повезло же девчонке!
Какая жалость, что она еще не умеет говорить. Иначе бы я подробно расспросила ее, что она чувствовала в руках Адама.
Мы сидели и болтали, а вокруг нас по-прежнему толкались, вертелись и кружились толпы людей. Адам, Кейт и я представляли собой оазис спокойствия в дублинском хаосе.
Как будто наша троица находилась в своем отдельном мирке.
По существу, мы даже мало разговаривали. Мы спокойно сидели, окруженные пакетами с моими покупками, пили кофе и ели булки.
Адам играл с Кейт, восторгался ею, рассматривал ее крошечные пальчики и осторожно касался шелковистой щечки. На его лице было выражение такого сосредоточенного удивления и восторга, что я даже забеспокоилась: а вдруг Адам педофил?
— Знаешь, — задумчиво сказал он, разговаривая со мной, но глядя на Кейт, — те, кто не в курсе дела, вполне могут решить, что я — отец Кейт. Мы выглядим как типичная семья, решившая пройтись по магазинам в субботу.
Он взглянул на меня и улыбнулся.
Хотя в моей голове бродили практически те же мысли, я почувствовала себя странно, мне стало немного грустно, когда Адам произнес эти слова.
Нет, я была рада, что Адаму вроде бы нравилась Кейт. Но он не был ее отцом, ее отцом был Джеймс.
А Джеймса с нами не было.
Почему Адам не мог быть ее отцом?
Почему она безразлична ее собственному отцу?
— Ты хотел бы иметь детей? — спросила я Адама. — Я не имею в виду сейчас, но когда-нибудь?
Он замер и целую минуту сидел неподвижно. Потом повернулся и посмотрел на меня.
У него было очень странное выражение лица.
Но ответить он не успел. Раздались девичьи голоса:
— Смотри, это Адам!
— Не может быть! Где?
— Адам, как дела?
— Адам, где ты был вчера вечером?
К столику подошли три красивые молодые девушки, напоминающие экзотических птиц, явно его сокурсницы.
То есть очень разноцветные и шумные.
Они поохали и поахали над Кейт, но потом потеряли к ней всякий интерес, когда выяснили, что это не ребенок Адама.
«С чего это они решили, что у него есть дочь?» — удивленно подумала я.
Адам нас познакомил.
— Это Кейт, — сказал он, поднимая ее розовую ручонку и махая ею девушкам.
Они выглядели так потрясающе — красивый мужчина и моя маленькая девочка, — что сердце мое едва не разорвалось.
Почему на его месте не Джеймс?
Даже когда я счастлива, печаль таится где-то совсем рядом.
— А это Клэр, — продолжил он.
— Привет, — неловко улыбнулась я девушкам с прозрачной молодой кожей и в чудовищных нарядах, стараясь не чувствовать себя старой кошелкой.
— А это…
И он назвал три имени, которые я тут же забыла. Странные имена, крутые. И готова поклясться — придуманные. Наверняка этих имен нет в их свидетельствах о рождении. Там, очевидно, простые славные имена вроде Бетси, Мэри и Кэт. Но эти прекрасные девушки, окружившие Адама, выглядели так, будто к их выдающейся внешности подходят только выдающиеся имена вроде Атланты, Куй Микки.
И вообще все трое были похожи друг на друга.
У всех короткие стрижки.
Я хочу сказать, очень короткие стрижки.
Ку была практически лысой.
Зато Атланта с короткими, пушистыми, светлыми волосами не выглядела гадким утенком. Если присмотреться, она была вполне симпатичной. Честно говоря, она немного напоминала Кейт.
«Это может означать, что Адам, если он и в самом деле педофил, влюблен в нее по уши», — с тоской подумала я.
Я ревновала, чего уж тут скрывать!
Все четверо болтали о вчерашней вечеринке.
Мне очень хотелось, чтобы они ушли, чтобы мы снова остались одни. Мое лицо болело от усилий выглядеть веселой, хотя они не обращали на меня внимания, а весело болтали между собой и смеялись.
Создавалось впечатление, что троица решила задержаться надолго. Сердце мое упало, когда они подтащили стулья и уселись вокруг нашего крошечного столика, практически на коленях у Адама.
Я заметила, что ни одна из них не принесла даже чашки чая.
Наверное, мне не следует их осуждать. Им приходится экономить деньги, чтобы купить пиво и наркотики. Но когда одна из них принялась за булку, мою булку, я едва не расплакалась.
Мне хотелось топнуть ногой и истерически закричать:
— Это моя булка. Адам купил ее мне!
Но я сдержалась.
Я явно была не на своем месте. Да и глупо было надеяться, что такая, как я, может занять место в жизни такого мужчины, как Адам. Он молод, хорош собой, у него вся жизнь впереди. Я же чувствовала себя усталой, старой и глупой.
Адам продолжал болтать с девушками. Я встала и снова прицепила себе на грудь упряжь Кейт. Потом я наклонилась и довольно резко взяла Кейт из рук Адама, прервав тем самым оживленный разговор о какой-то Оливии Берк, которая, по-видимому, вчера на вечеринке сделала Малколму Тревису минет на глазах у всех присутствующих.
Даже жалость к себе и плохое настроение не помешали мне заметить, что Адам не высказал никакого порицания в адрес Оливии. Но он не одобрил поведения Малколма, у которого была постоянная девушка по имени Алисой. Оливия о ней не знала.
— Этот парень мерзавец, — сказал Адам. — Он проявил неуважение сразу к двум женщинам.
Браво, Адам!
Когда я взяла Кейт у Адама, она начала реветь. Что ж, я ее хорошо понимала.
Адам повернулся и удивленно взглянул на меня.
— Ты ведь не уходишь? — спросил он.
— Да нет, ухожу, — как можно спокойнее заявила я. — Кейт устала, и ей скоро нужно менять подгузник.
Я повернулась к потрясающим девицам.
— Пока, — сказала я. — Приятно было познакомиться.
«По крайней мере, никто не может обвинить меня в невежливости», — удовлетворенно подумала я.
— Пока, — хором сказали они. — Пока, Кейт.
И тут мне стало стыдно.
Они все — милые девушки. Это у меня проблемы. Это я чувствую себя неуверенно и ревную. И веду себя как капризный и испорченный ребенок.
Я стала пробираться прочь, нагруженная ребенком, пакетами и комплексом неполноценности, но стараясь выглядеть достойно и беззаботно.
Адам поймал меня за руку, не успела я пройти и двух футов.
Если уж совсем честно, что не всегда легко, именно этого я от него и ждала.
— Клэр, куда это ты направилась? — удивленно спросил он.
— Домой, — пробормотала я.
Я очень надеялась, что он не догадается о моей ревности.
— Слушай, ты извини, — сказал он, глядя мне в глаза. — Они тебя раздражают?
— Нет, — возразила я. — Они очень милые.
— Не обязательно быть такой вежливой, — заявил он, обеспокоенно глядя на меня. — Я знаю, такой женщине, как ты, они должны показаться маленькими глупышками.
— Да нет, — настаивала я, — они в порядке.
Я чувствовала себя ужасно.
Мне не нравилась компания этих девиц только потому, что я ревновала к ним Адама, а вовсе не потому, что я была зрелой и надменной.
А Адам приписывает мне всякие благородные мотивы. Называет меня умной, когда на самом деле я — испорченная паршивка, по-детски требующая его полного внимания.
— Честно, они очень милые девушки, — сказал он. — Но я хотел побыть с тобой и Кейт. Просто не знал, как помешать им сесть за наш столик, чтобы не показаться грубым, — пояснил он.
— Да все нормально, — настаивала я. — Но сейчас мне надо идти.
— Ты уверена? — спросил он, стоя очень близко ко мне.
— Уверена, — подтвердила я.
— В самом деле? — спросил он, наклоняясь еще ближе.
— В самом деле.
Но я не двигалась с места.
Мне хотелось вечно так стоять, поближе к нему.
На мгновение мне даже захотелось, чтобы он поцеловал меня, но рассчитывать на это в толпе из нескольких тысяч человек не приходилось. Не говоря уже о том, что Кейт скорее всего задохнется в своей упряжи, если Адам меня обнимет.
— Мне проводить тебя до машины? — спросил он.
— Да нет, Адам, в этом нет необходимости.
— Мы скоро увидимся, — тихо пообещал он.
— Да, — улыбнулась я.
И тут он вдруг положил мне руки на плечи, притянул к себе (очень осторожно, стараясь не навредить Кейт) и легонько поцеловал в лоб.
Я закрыла глаза, чтобы полностью насладиться моментом. Затаила дыхание, не в состоянии поверить, что это случилось. Губы у него были твердые и теплые.
Пахло от него мылом и теплой чистой кожей.
Сквозь шум и гвалт, окружающий нас, я услышала, как кто-то сказал:
— Смотри, вон опять та же парочка!
— Какая? — спросил другой голос.
— Ну, помнишь, которая ссорилась вчера у спортзала.
Голоса принадлежали двум девушкам, которым повезло быть свидетелями нашей вчерашней ссоры.
Господи, неужели это было всего лишь вчера?
Они продолжали громко обсуждать нас.
— Ну, конечно, это они. Похоже, они помирились.
— Жалко!
Я открыла глаза и взглянула на Адама. Мы дружно рассмеялись.
— Нам теперь только не хватает того мужика с пивными бутылками, — сказал он.
— Тогда мне действительно лучше уйти, — заявила я.
Выходя из кафе, я прошла мимо тех девушек.
— Слушай, я уверена, что вчера у нее ребенка не было, — сказала одна.
— Как ты думаешь, это его ребенок? — спросила другая.
Я продолжала идти.
Я чувствовала его поцелуй на своем лбу всю дорогу до дома.
Да знаю я, знаю: поцелуй в лоб имеет мало отношения к сексу. Я затрудняюсь назвать вам хотя бы один шведский фильм, где кого-то целовали в лоб.
Но это было так трогательно, так нежно и одновременно так эротично, что ни с каким сексом не сравнить!
17
Лаура приехала ко мне днем в воскресенье. Мы пили чай с печеньем (Майкла) и играли с Кейт.
Игры с Кейт заняли большую часть времени, потому что в интервалах мы еще кормили ее и переодевали.
На Лауре была какая-то странная футболка в пятнах краски, принадлежащая, как я решила, ее подростку-любовнику. Она выглядела довольной и счастливой, и у нее были на то основания. Накануне ночью она переспала с ним четыре раза, о чем непрерывно рассказывала, за исключением тех случаев, когда нам мешали мама или отец.
— От Джеймса что-нибудь слышно? — спросила она, оставив надежду провести день в красочных рассказах, после того как папа вышел из комнаты в двенадцатый раз.
Тут снова вошел отец и принялся снимать подушки с дивана и заглядывать под кресла, бормоча себе под нос, что он так и не прочел «Индепендент» и что, если газету взяла Хелен, он ее убьет.
В конце концов, какого черта он платит за газеты, если по непонятной причине именно он и не имеет возможности их читать?
Отец ушел, но через три минуты вернулся, чтобы проверить, как горит огонь в камине, вступив в продолжительное обсуждение (преимущественно с самим собой) превосходных качеств антрацита.
Мы с Лаурой сидели на диване, Кейт — на коленях у Лауры, и все, даже Кейт, с нетерпением ждали, когда он закончит свою тираду и уйдет.
Не успел он удалиться, как появилась мама, якобы чтобы предложить нам чай, но на самом деле посмотреть, действительно ли я стащила печенье Майкла.
Она спросила у Лауры, как чувствует себя ее отец.
— Джефф очень милый человек, — сообщила она Лауре. — Не знаю, откуда вообще родители тебя взяли.
Мама ушла, забрав с собой печенье.
— Что-нибудь слышно о Джеймсе? — снова спросила Лаура.
— Он уехал, — коротко ответила я. — Но завтра я собираюсь ему позвонить.
Мне не хотелось говорить о Джеймсе.
Мне это надоело.
Как говорят в Нью-Йорке, «переживи, а если не можешь пережить — кончай об этом болтать».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48