Так что какой интерес я могу представлять для такого Адониса, как Адам?
К тому же я все еще люблю своего мужа.
Каким бы изменником он ни был.
Мы подошли к столу, и я представила Адама Лауре. Она покраснела.
«Значит, все женщины на него так реагируют, — сделала я вывод. — Не только члены моей семьи».
Адаму удалось найти свободный стул.
— А ты ужасный лжец, — улыбнулась я.
— Почему? — удивился он, широко раскрыв голубые глаза, и сразу стал выглядеть невинным мальчиком.
— Сказал той бедняжке, что я старая приятельница, — напомнила я.
— Но это так и есть, — сказал он.
— В смысле — старше тебя? Ведь мы виделись всего один раз. — Я несколько натянуто усмехнулась.
— Ну, о том, что вы старше, я знаю только от Хелен. Сам я думал, что вы значительно моложе. А кроме того, хоть мы и виделись всего однажды, мне действительно кажется, что вы мой старый друг.
Должна отдать ему справедливость, ему почти удалось выкрутиться.
Вообще, надо сказать, после появления Адама настроение у меня резко поднялось. Я почувствовала себя значительно счастливее. Стыдно признаться, но рядом с мужчиной я всегда ощущаю себя комфортнее. Кроме того, с ним оказалось интересно поговорить.
Лаура спросила Адама, откуда он меня знает, и он ответил, что учится вместе с Хелен.
Лаура бросила на меня многозначительный взгляд. Что-то вроде: «О господи, нет, только не студент. Теперь нам придется сделать вид, будто нас интересует тот проклятый предмет, который он изучает».
Но Адам сразу ее раскусил.
— Все в порядке, — улыбнулся он, — вы вовсе не обязаны расспрашивать меня про занятия.
— Да? — несколько смутилась она. — Тогда не буду.
Мы немного помолчали.
— Ну, — сказала Лаура, — теперь мне и в самом деле интересно.
— Я такой цели себе не ставил, — рассмеялся Адам. — Но раз вы спросили, докладываю: учусь на первом курсе, изучаю английский, психологию и антропологию.
— На первом курсе? — подняла брови Лаура, видимо подразумевая, что вид у него далеко не мальчишеский.
— Да, — подтвердил Адам, — я зрелый студент. Так мне говорят. Хотя зрелым я себя не ощущаю. Разве только когда сравниваю себя со своими однокурсниками.
— Они ужасные? — спросила я, надеясь на утвердительный ответ.
— Нет, не ужасные, — сказал он. — Просто молодые. Им ведь лет по семнадцать-восемнадцать, они попали в колледж со школьной скамьи, да и то только для того, чтобы чем-то занять пару лет. Не потому, что очень стремятся к знаниям. Или любят выбранные предметы.
Мы с Лаурой при этих словах устыдились. Ведь Джуди, Лаура и я как раз и являлись прекрасными примерами таких ленивых и избалованных студентов, о которых он рассказывал.
— А как получилось, что ты только сейчас поступил в колледж? — спросила я.
— Ну, раньше мне не хотелось. Когда я окончил школу, я, по сути, не знал, чем бы хотел заняться. Вот и делал всякие глупости, — интригующе добавил он. — А в последнее время я призадумался и решил, что хватит портить себе жизнь. Теперь я готов учиться. Мне в самом деле нравится.
— Правда? — удивилась я. На меня произвели впечатление его зрелость и целеустремленность.
— Да, — сказал он.
— Думаю, для меня удачно сложилось, что я так затянул с учебой. Зато теперь я способен все оценить. Мне кажется, всем надо советовать пару лет поработать, а уж потом решать, нужно ему учиться или нет.
— И чем ты занимался? — спросила я. — Работал?
— Вроде того, — резко сказал он, явно не желая распространяться на эту тему.
Мне становилось все интереснее.
Оказывается, у красавчика Адама есть прошлое! Во всяком случае, к такому можно было прийти выводу. Хотя скорее всего ему просто хотелось казаться таинственным, создать вокруг себя некий миф. Наверное, последние шесть лет он работал клерком. И в не самом интересном департаменте.
Лаура задала Адаму второй вопрос, который обычно задают студентам. (Первый: «Что вы изучаете?»)
— Что вы собираетесь делать, когда получите диплом? — спросила она.
Я ждала ответа затаив дыхание.
«Господи, пожалуйста, пусть он не говорит, что хочет стать писателем или журналистом!» — взмолилась я. Только такого клише не хватало. Я сложила руки лодочкой и подняла глаза к небесам.
— Я хотел бы заняться психологией, — сказал Адам, и я вздохнула с облегчением. — Мне интересно, как работает мозг человека. Я бы с удовольствием стал психотерапевтом. Или занялся рекламой — и использовал в этих целях знания психологии. Впрочем, до этого еще очень далеко.
— А как насчет английского? — нервно спросила я. — Тебе нравится?
— Конечно, — сказал он. — Это мой любимый предмет. Но работы в этом плане для себя я не представляю. Разве что податься в писатели или журналисты… Так ведь об этом мечтает каждый второй.
«Слава богу!» — подумала я.
Я порадовалась, что ему нравится английский, но просто не смогла бы выслушивать, как еще один человек собирается написать книгу.
Мы мило болтали, потом Лаура направилась к бару за выпивкой, а Адам повернулся ко мне и улыбнулся.
— Замечательно, — сказал он. — Приятно поговорить с интеллигентными людьми.
Я просияла.
Адам подвинулся немного поближе.
«Ладно, пусть у меня фигура не семнадцатилетней девушки, но я все еще могу развлечь мужчину», — самонадеянно подумала я.
Я чувствовала себя зрелой, сильной женщиной, уверенной в себе и своем месте в мире, остроумной и мудрой.
Ерунда, конечно.
Всего полчаса назад я плакала, потому что полагала, будто все в пабе знают, что я брошенная жена.
Теперь же благодаря Адаму я чувствовала себя прекрасно. Но разве важно, кто исправил мне настроение? В любом случае это лучше, чем чувствовать себя отверженной.
Рядом с Адамом появилась хорошенькая блондинка.
— Адам, мы уходим. Ты с нами?
— Нет, Мелисса, я побуду здесь. Увидимся завтра, о'кей? — сказал Адам.
Но ни о каком «о'кей» не могло быть и речи. Мелисса была в ярости.
— Но… я думала… разве ты не пойдешь на вечеринку? — спросила она так, будто не верила своим ушам.
— Нет, не думаю, — ответил Адам уже несколько резче.
— Прекрасно! — заявила Мелисса, давая Адаму понять, что ничего прекрасного не наблюдается. — Вот твоя сумка.
Она с грохотом швырнула на пол большую спортивную сумку и окинула нас с Лаурой ядовитым взглядом. Ядовитым и удивленным. Она и в самом деле не могла понять, что делает Адам с двумя старыми кошелками, когда может выбрать любую из прелестных семнадцатилетних девушек.
Если честно, то и я этого не понимала.
Мелисса ушла, и Адам тяжело вздохнул.
— Не могу этого выносить, — устало объяснил он. — Еще одна студенческая вечеринка: банки теплого пива, невозможно сходить в туалет, потому что там кто-то трахается… Если же ты оставишь свою куртку на диване, на нее обязательно кто-нибудь наблюет. И все строят из себя знатоков музыки. Нет, я для этого слишком стар.
Мне внезапно стало его ужасно жалко. Я подумала, что он был искренен, когда говорил, что скучает по интеллигентному разговору. Наверное, нелегко находиться все время среди хихикающих семнадцатилетних девиц вроде Хелен и Мелиссы, когда ты сам старше и серьезнее.
А еще, очевидно, непросто, когда в тебя влюблены столько девушек. Особенно если ты человек добрый, каким мне казался Адам, и не хочешь никому сделать больно. Иногда быть красивым довольно тяжело (не то чтобы я это знала по своему опыту). Ты должен пользоваться своими данными осторожно и умно.
Следующие десять минут к Адаму по одной подходила целая вереница девушек, чтобы попрощаться. Во всяком случае, под этим предлогом. Мелисса наверняка всем рассказала о нас, вот они и пришли посмотреть, какие мы с Лаурой страшные и старые.
Если бы я была на их месте, то в первую очередь взялась бы критиковать обувь, одежду, макияж и прически моих врагинь. Но надо отдать должное Лауре, выглядела она превосходно: рыжие кудри, кожа как алебастр, на свои тридцать никак не тянет. Мне кажется, я тоже выглядела неплохо. Но все равно они наверняка говорили, что мы — старые бабки. Но какое это имеет значение? Неожиданно кто-то сунул мне под нос какую-то банку и потряс ее.
— Не желаете ли помочь нуждающимся детям? — спросил худой человек в мокром плаще.
— Разумеется, — ответила я и с щедростью, подогретой алкоголем, сунула в банку фунт.
— А вы? — спросил он, обращаясь к Лауре.
К Адаму он даже не повернулся: он определенно умел отличить нищего студента от остальной публики.
— Видите ли, я вношу непосредственный вклад, — заявила Лаура.
— В самом деле? — удивилась я. Я не знала, что Лаура занимается детской благотворительностью.
— Я регулярно занимаюсь сексом с ребенком, — заявила Лаура. — Если это не непосредственный вклад, тогда уж не знаю, как это и назвать.
Мужчина с ужасом посмотрел на нее и быстренько переместился к следующему столу.
Адам громко расхохотался.
— Никогда раньше не встречал педофила, — сказал он ей.
— Да я пошутила. На самом деле я не развращаю детей, — усмехнулась Лаура. — Ребенку, о котором идет речь, девятнадцать.
Мы допили свое вино, надели пальто и собрались уходить.
Паб постепенно пустел.
Все сидящие за столиками вокруг нас пребывали в отличном настроении — за исключением бармена, который практически умолял всех удалиться.
— Я работаю тринадцатый вечер подряд, — услышала я его слова, обращенные к особо шумному столику. — Я на ногах еле стою! — И действительно, он выглядел вымотанным, но мне казалось, что он зря теряет время, взывая к их гуманности.
— Я сейчас разрыдаюсь, — саркастически заметил один пьяный в хлам молодой человек.
— Заканчивай эту кружку, или я ее заберу, — пригрозил другой бармен, обращаясь к клиенту за соседним столиком.
Клиент выпил почти целую кружку залпом под восторженные вопли друзей.
— Молодчага! — раздались крики. — За что уплочено, должно быть проглочено!
Мы прошли мимо этого посетителя через пять минут. Он стоял у крыльца. Его поддерживали двое столь же пьяных друзей. Его выворачивало наизнанку.
На улице мы обнаружили, что снова пошел дождь.
— Я оставила машину у дороги, — сказала Лаура. — Побегу.
Мы обнялись на прощание.
— Я приеду в воскресенье взглянуть на Кейт, — сказала она. — Приятно было познакомиться с вами, Адам. — И она рванулась к машине, едва не сбив с ног блюющего мужчину.
— Простите! — крикнула она ему, но он скорее всего не расслышал.
Мы с Адамом немного постояли в дверях. Я не знала, что ему сказать. Он тоже молчал.
— Тебя подвезти? — спросила я.
При этом я смутилась. Можно было подумать, будто я богатая пожилая дама, изнывающая по сексу и любви, готовая купить красивого молодого парня.
— Было бы замечательно, — сказал он. — Мне кажется, я опоздал на последний автобус.
Он улыбнулся, и я слегка расслабилась. В конце концов, я всего лишь оказываю ему услугу. И вовсе не собираюсь использовать его затруднительное положение.
Мы быстро прошли по мокрым улицам до стоянки. Поверьте мне, нет абсолютно ничего романтичного в прогулках под дождем. Настоящая беда. На мне были муаровые сапоги. Теперь придется остаток жизни стоять с ними над кипящим чайником, чтобы они выглядели как прежде.
Наконец мы сели в машину. Он бросил свою промокшую сумку на заднее сиденье, а сам сел рядом со мной. Богом клянусь, он заполнил собой всю переднюю часть машины.
Я тронулась с места.
Он начал ловить что-то по радио.
— Ой, пожалуйста, не надо! — взмолилась я. — Отец меня убьет.
Я рассказала ему об отцовском напутствии перед моим отъездом, и Адам долго смеялся.
— Вы хорошо водите машину, — сказал он через минуту.
Естественно, стоило ему это сказать, как я заглушила мотор и едва не въехала в столб. Он объяснил, как ехать к его дому, и мы поехали дальше.
Оба молчали.
Единственными звуками были посвист шин на мокром асфальте и скрип «дворников».
Но молчать вместе с ним было приятно.
Я остановилась около дома и улыбнулась ему на прощание. Вечер в самом деле удался.
— Спасибо, что подвезли, — сказал он.
— Пожалуйста, — улыбнулась я.
— Гм… ну… не хотели бы вы… в смысле не могу ли я предложить вам чашку чая? — неуклюже спросил он.
— Когда… Ты имеешь в виду — сейчас? — так же неуклюже спросила я.
— Нет, я подумывал о следующем декабре, — улыбнулся он.
Я чуть было не отказалась на чистом автомате. Слова едва не слетели с моих губ, прежде чем я догадалась подумать.
У меня было множество причин, чтобы отказаться. Слишком поздно. Я промокла. Я в первый раз оставила Кейт. Хелен откусит мне голову.
— Да, — сказала я, крайне удивив себя. — Почему бы и нет?
Я запарковала машину, и мы вошли в дом.
Меня мучили дурные предчувствия. Мой страх имел под собой основания, поэтому я ожидала худшего.
Ну, знаете, когда шесть или семь человек спят в одной комнате, двое обретаются на кухне и вынуждены проходить через спальню, чтобы попасть в ванную комнату, и опять же пройти через ванную, чтобы попасть в гостиную. Спальни разделены занавесками, свисающими с потолка, чтобы можно было хоть как-то уединиться. Шкаф стоит в холле, комод — на кухне, кастрюли и ведра — в ванной. Кофейный столик в гостиной сооружен из четырех голубых ящиков для перевозки молока и древесной плиты.
Вы сами наверняка такое видели.
Поэтому я вздохнула с облегчением, когда Адам открыл дверь и впустил меня во вполне обычную квартиру, можно даже сказать — приятную.
— Идите на кухню, — пригласил он, снимая мокрую куртку.
Мы вошли на кухню, Адам налил чайник, поставил его на плиту и включил обогреватель. Чайник действительно оказался чайником, а не железной банкой.
Все это возбудило мое любопытство.
— А другие люди, которые тут живут, — спросила я, — они тоже студенты?
— Нет, — ответил Адам, снимая с меня пальто и вешая его поближе к обогревателю. — Вы промокли, — сказал он. — Хотите, я принесу вам сухой свитер?
— Нет, спасибо, — ответила я. — Пальто защитило меня от осадков.
Он улыбнулся.
— Тогда принесу вам полотенце, чтобы вытереть волосы, — сказал он и вышел.
Вернулся он практически сразу и протянул мне большое голубое полотенце. Могу вас успокоить, он не стал сам вытирать мне волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48