И Бен понимает, что больше никогда не сможет расстаться с ней.
Бен рассказывает о своей работе, и я слегка подтруниваю над ним. Мы все время смеемся, даже когда он неохотно признается, что переспал с Дианой Макферсон. Я ощущаю резкий укол ревности, когда он рассказывает мне о пьяной ошибке, но что поделать? Мне даже приятно, что он так доверяет мне. К тому же Диана ему не нужна, и он по секрету сообщает мне, что ему предложили работу в другой телекомпании, а это решает все проблемы. Но самое забавное то, что мне становится немного жаль Диану Макферсон. Подумать только: я сочувствую Диане Макферсон, монстру телебизнеса! Но я-то знаю, что это такое, когда хочешь кого-то и не получаешь взаимности.
Я рассказываю о Брэде, о том, как я радовалась, что наконец-то у меня появился бойфренд, достойный зависти любой женщины, и о том, что он совсем, не тот, кто мне нужен, и даже о порнографических снимках. Я говорю очень медленно и серьезно, рассчитывая на его сочувствие, но когда наконец поднимаю глаза, то вижу, что Бен едва удерживается от смеха.
— Что смешного? — рассерженно спрашиваю я.
— Ничего, — отвечает Бен. — Ничего смешного. — И тут он прыскает со смеху, не в силах больше сдерживаться, его смех так заразителен, да и вся эта история настолько нереальна, что я тоже начинаю смеяться, и через несколько минут у нас начинается настоящая истерика: мы качаемся на стульях, хватаемся за животы, а из глаз текут слезы.
— О господи, — я пытаюсь нащупать салфетку и вытереть глаза. — Вот уж не думала, что окажется так смешно.
— Джемайма, это просто класс! Самая отпадная история, которую я когда-либо слышал, — и мы покатываемся со смеху.
Еда так и остается нетронутой, лишь изредка я что-то ковыряю в тарелке в подношу вилку ко рту. Но нам о многом надо поговорить, мы так долго не говорили по душам! Мы даже не даем друг другу закончить фразы, постоянно прерываем друг друга, когда официант наконец приносит счет, мы поднимаемся и с улыбкой смотрим друг на друга.
— Мне было весело, — говорит Бен, когда выходим из ресторана.
— Мне тоже. Я очень рада снова тебя видеть.
Я поворачиваюсь и ловлю его взгляд. И тут вдруг вся дружеская непринужденность куда-то улетучивается, и мы стоим на тротуаре у выхода из ресторана и неловко топчемся на месте, не представляя, что делать дальше. Я вдруг — начинаю страшно нервничать, не понимаю почему.
Бен протягивает руку, и вдруг — клянусь, я этого не планировала — я оказываюсь в его объятиях, но это уже не дружеские объятия, как прежде, я слышу, как тяжело он дышит. Он прикасается ко мне и гладит мои волосы. Я откидываю голову и смотрю ему прямо в глаза. Дальше все происходит будто в замедленной съемке: он наклоняется и целует меня, и я чувствую, как каждая клеточка моего тела трепещет в ответ на его поцелуй.
Глава 31
Как определить, что ты встретила настоящую любовь? Как понять, что это тот самый человек, с которым ты хочешь провести остаток жизни? Как отличить истинное чувство и страсть, сексуальное желание, перерастающее в ночь незабываемой любви? Как узнать, не было ли это всего лишь свидание на одну ночь? Как понять, сбудутся ли твои мечты?
Открыв глаза и увидев рядом с собой крепко спящего Бена Уильямса, я понимаю, что, даже если я больше никогда его не увижу, эта ночь останется самой счастливой в моей жизни.
Я уверена в этом, потому что не могла и представить, что секс может быть таким страстным и нежным одновременно, потому что никто никогда не брал мое лицо в ладони и не шептал мне, что я самая замечательная на свете, при этом медленно двигаясь внутри меня.
Я уверена в этом, потому что ни с кем мне еще не было так хорошо, как с Беном, и никогда в жизни не испытывала таких чувств, как прошлой ночью.
Мне никогда не забыть это ощущение, как будто ты вот-вот взорвешься от переполняющего тебя счастья.
И вот я лежу в постели, нежусь в лучах утреннего солнца и чуть не лопаюсь от радости. Я не двигаюсь с места, боюсь разбудить Бена, боюсь, что все исчезнет, как по мановению волшебной палочки. Наблюдаю за ним: вот он спит, потом медленно открывает глаза, потягивается, поворачивает голову и смотрит на меня.
И что же мне делать? Улыбнуться или сказать что-нибудь? Но я не могу, я же не знаю, что чувствует Бен. Тут он моргает, сонно улыбается, протягивает руку и обнимает меня. Я облегченно вздыхаю, я рада, что прижимаюсь к его груди, как та кошка, которую угостили сметаной.
Он целует мои волосы, мои плечи.
— Спасибо, — хриплым голосом произносит он.
Я только улыбаюсь в ответ, рисуя маленькие круги указательным пальцем у него на груди.
Так мы и лежим, целуясь, обнимаясь, наслаждаясь друг другом, а потом Бен смотрит на часы.
— Черт! — он выпрыгивает из постели. — Я опаздываю на самолет!
Раздается стук в дверь. Я сажусь на кровати.
— Бен? Это Саймон. Выходим через десять минут. Ты готов?
— Почти, — кричит Бен, споткнувшись о собственный ботинок. — Черт! — бормочет он, бегая туда-сюда по спальне.
— Помочь тебе упаковать чемоданы? — предлагаю я и вылезаю из постели, даже и не вспомнив, что я совершенно голая.
Бен останавливается как вкопанный, смотрит на меня и роняет всю одежду. Потом обнимает меня и говорит:
— Все еще не могу поверить, что это ты… То, что случилось прошлой ночью, просто невероятно.
Мы снова начинаем целоваться, потом Бен отстраняется.
— Не могу. Нет времени. Дерьмо!
Да, на поцелуи и ласки нет времени… Через десять минут Бен упаковал чемоданы и оделся. Я следую за ним, страшась того момента, когда нам придется прощаться. Что будет дальше?
— Привет, — к нам подходит мужчина, которого я вижу первый раз в жизни. Он не сводит с меня насмешливого взгляда. — Кто это?
— Это моя подруга, Джемайма, — отвечает Бен. — Саймон.
Я пожимаю Саймону руку, от меня не ускользает красноречивый взгляд, которым он одаривает Бена, но Бен, как настоящий джентльмен, делает вид, будто ничего не замечает.
— Я сейчас подойду, — говорит Бен, и Саймону ничего не остается, как направиться к машине. Видно, ему не терпится рассказать обо мне всем парням из съемочной группы.
— Когда ты приедешь? — спрашивает Бен, убирая мои волосы за уши.
— Через два месяца, — отвечаю я, уже планируя в уме тысячу отчаянных способов уехать пораньше, прямо сейчас, чтобы быть рядом с Беном.
— И что я буду делать целых два месяца? — спрашивает он.
Сердце подпрыгивает в груди.
— Я тоже хочу домой… но не могу.
— Почему?
Может, я ненормальная, но мне не хочется жаловаться ему, что у меня нет денег, что лимит по кредитной карточке превышен и вообще, у меня не осталось ни пенни. Уж слишком жалко это звучит, слишком похоже на прежнюю Джемайму. Поэтому я собираюсь с мыслями и придумываю отличное оправдание:
— Я веду колонку для «Килберн Геральд». Ты же знаешь нашего редактора, мне необходимо остаться здесь, иначе потеряю работу.
— Я буду скучать, — наконец шепотом произносит он, притягивает меня к себе и целует в лоб.
— Пиши, — в отчаянии прошу я. — Или позвони мне.
— Обязательно, — кивает он. — Давай я запишу твой адрес и телефон.
Неохотно высвобождаюсь из его сладких объятий и царапаю телефон и адрес Лорен на клочке бумаги. Протягиваю листок Бену, тут появляется Саймон и нетерпеливо произносит:
— Бен, нам пора.
Мы снова обнимаемся и целуемся, и Бен уходит. Но только он доходит до двери, как разворачивается и бежит обратно, заключает меня в объятия и целует в губы!
— Я тебе позвоню, — говорит он. — Как только прилечу домой, сразу позвоню.
— Когда?
— Не знаю. Не волнуйся, я обязательно позвоню. И он уходит, машет мне рукой из машины; а я лечу домой на облаке блаженства.
— Ну что? — Лорен открывает дверь прежде, чем я вставляю ключ в замок. Мне не нужно ничего ей говорить, все написано на моем лице: по глупой влюбленной улыбке она мгновенно определяет, что прошлая ночь была лучшей в моей жизни.
— Ты сделала это! — Лорен радостно подпрыгивает, потом обнимает меня, а я начинаю хихикать. — Хочу знать все подробности.
— Я так устала, — постанываю я, обрушиваясь на диван, но влюбленная улыбка не сходит с моего лица.
— Нечего хныкать, давай рассказывай.
— Я люблю его, — говорю я, а потом на всякий случай повторяю еще раз, просто чтобы убедиться, что это правда: — Я люблю его.
— Давай с самого начала, — командует Лорен, и я начинаю.
Рассказываю о том, как мы встретились и как он сначала не понял, что это я, как мне показалось, будто мы никогда и не расставались. Как мы весь вечер рассказывали друг другу истории, о том, как мы вышли из ресторана и сразу оказались в объятиях друг друга, о том, как мы занимались любовью, о том, что я испытывала рядом с ним.
Я передаю все слово в слово, не упускаю ни мельчайшей детали и не перестаю глупо улыбаться. Мне кажется, будто сейчас умру от счастья.
— Значит, с Брэдом покончено? — спрашивает Лорен, дослушав мой рассказ.
— Кто такой Брэд? — смеюсь я. — Нет, серьезно, Лорен. С Брэдом все было совсем по-другому. Конечно, секс с ним был потрясающий, но прошлой ночью я поняла, что это был всего лишь секс. Между нами не было нежности, не было любви. Только секс, и ничего больше, и тогда мне казалось, что этого достаточно. Но с Беном все по-другому… Может, потому, что я его хорошо знаю, потому, что мы были друзьями? Нет, дело не только в этом. Я знаю — без всякого сомнения, — что все еще влюблена в него. По уши, — я замолкаю и глубоко вздыхаю.
— Думаешь, он тоже тебя любит?
— Не знаю, — неуверенно вздыхаю я. — Он, конечно, был очень нежен и ласков со мной, но это же не значит, что он любит меня… Какой смысл гадать? Он все равно позвонит, как только вернется домой.
— Когда?
— Не знаю, но уверена, он позвонит. О боже, Лорен. Я так хочу быть с ним. Хочу поехать домой, — два месяца кажутся вечностью… Не представляю, как я выдержу еще несколько недель, постоянно думая о вчерашней ночи!
— Он обязательно позвонит, — успокаивает меня Лорен. — И тебе осталось всего семь недель, всего ничего. Вот увидишь, как быстро они пролетят, — она смотрит на часы. — Как насчет праздничного завтрака?
— Отлично, — отвечаю я. — Я умираю с голоду.
Мы отправляемся в «Бродвейские деликатесы» и заказываем невероятно вкусные французские тосты с беконом и клубнику. Я еще раз пересказываю все события прошлой ночи в мельчайших деталях, мне кажется, что я свечусь от любви, и все смотрят на меня и умирают от зависти, потому что я — влюбленная женщина, и все мечтают оказаться на моем месте!
Мы покупаем замороженный йогурт от «Бена и Джерри» и берем напрокат несколько старых фильмов, весь день и весь вечер смотрим наши любимые мелодрамы. Я изо всех сил пытаюсь сосредоточиться на фильме, но ничего не получается: каждый раз, когда я слышу какой-нибудь звук, подскакиваю на месте — вдруг это телефон? К десяти часам я уже беспокойно посматриваю на часы, я тревожусь. В Англии уже шесть утра, и, даже если учесть разницу во времени, он уже давно должен быть дома. Даже если задержали выдачу багажа, даже если он несколько часов торчал на таможне, он все равно давно должен быть дома, и он так и не позвонил.
К полуночи последние крупицы счастья испаряются бесследно, и мне кажется, что я сейчас заплачу.
— Все, что угодно, могло произойти, — успокаивает меня Лорен, доедая пачку печенья с шоколадной крошкой. — Может, рейс задержали или его срочно вызвали на работу… Не волнуйся, он позвонит.
Но я не могу не волноваться, хотя еще сегодня утром уверяла себя, что мне все равно, даже если его больше никогда не увижу, что мне хватит и одной этой ночи, понимаю, что это неправда. Боль ножом вонзается мне в самое сердце, и я знаю, что мне нужно научиться жить с этой болью, потому что он не позвонил и не позвонит. И так будет всю жизнь.
Через неделю боль не проходит, и я все еще пытаюсь привыкнуть к этому ощущению. Разумеется, храбрюсь, продолжаю жить, как раньше. Я больше не хожу в тренажерный зал, но мы с Лорен постоянно выбираемся куда-нибудь. Я делаю вид, что мне весело, но каждое утро я просыпаюсь с мыслью: что-то не так, что же это? И потом вспоминаю, и это как черная туча, затягивающая все небо. И боль преследует меня до следующего утра.
Даже ночью, когда я крепко сплю, боль не оставляет меня. Мне снится Бен. Постоянно. Эти сны — смесь воспоминаний и сюрреалистических фантазий. Может, я преувеличиваю и слишком драматизирую ситуацию, но мне кажется, что я понимаю, что значит потерять близкого человека… Утратить кого-то, кого любишь всем сердцем. Я знаю, что уже никогда его больше не увижу.
Когда произошла вся эта история с Брэдом и Дженни, мне было плохо. Но это не сравнимо с тем, что я испытываю сейчас. Брэд и Дженни — всего лишь капля горя в океане отчаяния, которое охватывает меня сейчас. Иногда мне даже не хочется вставать с постели, хочется просто лежать и погружаться в никуда, в пустоту. Хочется, чтобы все закончилось.
Бен Уильямс проклинает себя за то, что оказался таким растяпой. Он потерял листок бумаги, на котором Джемайма написала адрес и телефон. Теперь он никак не может с ней связаться. Он оставил на автоответчике Брэда тысячу сообщений, но так и не получил ответа, потому что Брэд проигнорировал их. Он звонил Джеральдине, но у нее тоже был только номер Брэда; звонил Софи и Лизе, которые не сказали ему ничего вразумительного. Он даже попытался связаться с редактором "Килберн Геральд», но тот только сетовал, что Джемайма так и не прислала ему свой еженедельный отчет о пребывании в Лос-Анджелесе, и даже не сообщила, что переехала.
Бен перерыл все свои чемоданы. Вывернул наизнанку одежду, перевернул вверх дном все сумки, чуть ли не под лупой изучая каждый сантиметр, но проклятой бумажки так и не обнаружил.
И, хотя уже прошла неделя, Джемайма ни на минуту не выходит у него из головы. Ни на минуту. Один раз он даже потерял мысль во время прямого эфира, вспомнив, как доверчиво она смотрела ему в глаза, когда они занимались любовью… В другой раз, во время совещания с выпускающими продюсерами, он вдруг вспомнил, как ласкал ее нежную кожу…
Иногда, поздно вечером — каждый вечер — ему очень хочется хотя бы услышать ее голос, и он надеется, что она позвонит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45