— Разумеется, мистер Знаменитость.
Конечно, Бен и не подозревает, но я и так его обожаю.
Глава 14
Джемайма смотрит как Бен с коллегами уходит на обед. Она стоит на углу, прижав к груди сумку с одеждой для спортивного зала и чувствует, что сердце ее вот-вот разорвется.
Ее тоже пригласили пообедать перед вечеринкой, где Бена заставят выпить намного больше, чем положено в середине рабочего дня. Но она отказалась. Из-за вечеринки Джемайма не сможет пойти в тренажерный зал, поэтому решила позаниматься вместо обеда.
Кто бы подумал, что она предпочтет тренировку общению с Беном Уильямсом? Действительно, Джемайма стремится в зал как одержимая.
По окончании тренировки, убедившись, что в раздевалке никого нет, она робко встает на весы. Крепко зажмуривает глаза и смотрит вниз. Семьдесят пять килограммов. Джемайма встает на весы снова, чтобы проверить, правда ли это. Никогда в жизни она не весила так мало.
Это стоит отметить, наверное, вы согласитесь. Но, к сожалению, в обеденное время в пятницу на Килберн Хайроуд у Джемаймы не такой уж большой выбор. Ей бы хотелось купить платье — такое, как описывал Брэд. Но хотя она весит всего семьдесят пять килограммов (семьдесят пять!), ей пока не хочется тратить деньги.
«Когда я буду весить шестьдесят три килограмма, — мысленно твердит она по дороге к офису после тренировки, — тогда я смогу купить все, что только пожелаю».
Джемайма останавливается у аптеки и разглядывает прилавок с косметикой. Ладно, так уж и быть, думает она. Сегодня тоже можно немного себя побаловать, ведь вечером нужно выглядеть на все сто.
В 17.15 беру пакет с новел косметикой и иду в туалет. Неудивительно, Джеральдина уже здесь. Любуется собой в зеркале, тонируя пудрой цвета загара свои и без того золотистые щеки.
— Здравствуй, прекрасная незнакомка! — приветствует меня она. — Готовишься к вечеринке? — Джеральдина делает шаг назад и восхищается своим красивым платьем. Я тут же вспоминаю Брэда, именно такое платье он хотел бы видеть на Джей-Джей. Короткое, тонкое платье, облегающее, открывающее стройные ножки в блестящих прозрачных чулках. На ногах у нее красные замшевые туфельки н плоской подошве. Я ей завидую. Шучу, конечно, но если серьезно, рядом с Джеральдиной я ощущаю себя' каким-то неуклюжим клоуном.
— Я только хотела… — внезапно чувствую себя неуверенно и нелепо. — Только хотела немного накраситься…
Джеральдина хватает мою косметичку.
— Посмотрим, что у тебя здесь, — она молча вытаскивает всю косметику и раскладывает рядом с раковиной. — Так-так, — она смотрит на меня. — Кое-что тебе подойдет, кое-что нет, но ты можешь воспользоваться моей косметикой.
— Не стоит, — бормочу я, пытаясь скрыть уныние. Внезапно мне уже не кажется, что это хорошая мысль. — Мне все равно.
— Джемайма! — раздраженно восклицает Джеральдина. — Ты иногда бываешь просто безнадежна. Мне давно хотелось поговорить с тобой. Ты так сильно похудела, и теперь тебе просто необходимо полностью сменить имидж. И я, — она делает торжествующий жест, — горю желанием тебе помочь.
— Хорошо, — с улыбкой говорю я. — Я в твоем распоряжении.
— Джемайма Джонс! — слышу я грохочущий, резкий голос редактора. Уже шесть часов, и я вхожу в темное, прокуренное помещение бара «Винный погреб». Джеральдина стоит рядом и победоносно улыбается, увидев меня. Редактор поражен до глубины души.
— Что ты с собой сделала?
Я в ужасе подношу руку к лицу. Неужели помада размазалась? Или тушь потекла? Или шпинат застрял в зубах?
Редактор продолжает:
— Джемайма Джонс, ты похожа на свою тень!
Слава богу! Перевожу дух и мило улыбаюсь. Пытаюсь быть невозмутимой, сделать вид, будто меня ни капельки не волнует, что кто-то наконец заметил пусть даже всего лишь редактор.
— Я немного похудела.
— Немного? — гогочет редактор. — Да ты вдвое уменьшилась ! И не только, — он делает заговорщический вид. — Еще и накрасилась, да?
О боже, я чувствую, как заливаюсь румянцем. Но, к счастью, встречаюсь взглядом с Джеральдиной и вижу, что она едва сдерживает смешок. Смущение тут же отступает.
Джеральдина сдерживается, чтобы не засмеяться над главным редактором. Но при этом довольно улыбается, глядя на творение своих рук. Ведь Джемайма Джонс действительно превратилась совсем в другого человека. Конечно, думает Джеральдина, одета она ужасно. Но Джеральдина не подозревает, что Джемайма ждет, пока не станет идеально стройной, чтобы купить новую одежду.
Джеральдина смотрит на лицо Джемаймы. На ее бархатистую кожу, которой она придала золотистый оттенок с помощью невообразимо дорогой крем пудры. На ее зеленые глаза, большие и блестящие благодаря умелому нанесению теней для век, подводки и специальным каплям для глаз, проясняющим взгляд. На пухлые, чувственные губы, которые стали еще более чувственными с помощью контура, помады и блеска. И наконец, на ее волосы, которые Джеральдина собрала во французский пучок, выпустив несколько прядей по обе стороны лица.
— Ты выглядишь замечательно, — шепчет мне на ухо Джеральдина. Подходит и вытирает маленький след от помады на щеке, который, честно говоря, никто кроме нее, не заметил бы.
— Джемайма! — сердце начинает биться вдвое быстрее, когда ко мне подходит Бен и обнимает меня ной рукой. — Я уже думал, ты не придешь.
Он думал обо мне! Беспокоился обо мне! Волновался, приду ли я! Это уже прогресс.
Ко мне возвращается самообладание. Встречаюсь с Беном взглядом. Мне хочется, чтобы он заметил, как хорошо я выгляжу, увидел новую Джемайму Джонс хочется, чтобы ему понравилась новая Джемайма, и он бы в меня влюбился. Но Бен просто говорит:
— Хочешь шампанского?
Протягивает мне бокал шампанского, смотрит через мое плечо и произносит:
— Диана! Я так рад, что ты пришла.
— Разве я могла пропустить такое? — отвечает Диана Макферсон, пробираясь через толпу. Все расступаются, пропуская ее, потому что, в конце концов, Диана Макферсон — настоящая знаменитость в мире масс-медиа.
Я с ужасом наблюдаю, как Диана собирается поцеловать Бена в щеку. Но потом, как видно, передумывает, выпрямляется и протягивает руку. Бен мягко пожимает ее. Уф.
— Давайте я вас со всеми познакомлю, — говорит Бен, поворачиваясь сперва к редактору. Тот так поражен встречей с самой Дианой Макферсон, что широко раскрыл рот и глотает воздух, как рыба. Диана обменивается с ним рукопожатиями. Но только Бен собирается представить ее Джеральдине, как она поворачивается к нему и произносит:
— Пойдем выпьем и поговорим наедине.
Бен пожимает плечами и покорно следует за ней к бару.
— Сука! — шипит Джеральдина, которая чувствует себя униженной. Джеральдина всегда говорит вслух то, что все думают, но не осмеливаются произнести.
— Не волнуйся, — успокаиваю я ее. — Уверена, она ничего лично против тебя не имеет.
Но естественно, это неправда. Я-то видела, как Макферсон окинула Джеральдину холодным, оценивающим взглядом. О Диане ходят слухи, что она не очень-то любит женщин, особенно таких привлекательных, как Джеральдина.
— Не обращайте внимания, — мы слышим чей-то голос у нас за спиной. — Диана — сама себе хозяйка, и иногда может показаться очень грубой.
Мы поворачиваемся и видим молодого красивого парня в потертых джинсах и хлопковой рубашке.
— Не обращайте внимания, — еще раз повторяет он. — Меня зовут Ник. Я пришел с Дианой.
Сказав это, Ник протягивает руку Джеральдине и смотрит ей в глаза чуть дольше, чем того требуют приличия. Потом быстро пожимает мою руку, заставляя меня почувствовать себя здесь абсолютно лишней.
— С Дианой? — Джеральдина поднимает бровь. — То есть вы ее… — она выдерживает паузу. — …вторая половина?
— Ну уж нет, — смеется Ник. — Скорее случайный знакомый.
— Не самое подходящее место для свидания, — дразнит его Джеральдина, и мне кажется, я слышу кокетливые нотки в ее голосе.
— Да, но позднее я обещал пригласить ее на ужин. Вы работаете на телевидении? — отваживаюсь и встреваю в разговор, пытаясь быть вежливой, но ощущая себя совершенно ненужной.
— Нет, — он смеется и покачивает головой. — Знаете сеть магазинов «Кат Гласс»?
Кто же не знает. Маленький, необычный магазинчик оптики, в котором продавались модные, экстравагантные очки со временем превратился в одну из самых крупных, а может, и в самую крупную сеть магазинов оптики по всей стране.
— Так вы — специалист по подбору очков, — Джеральдина произносит это не с вопросительной, а с утвердительной интонацией. Ее глаза тускнеют, и она тут же пытается придумать тысячу способов, как бы от него избавиться. Улыбаюсь про себя и пытаюсь представить ее ход мыслей. Симпатичный парень думает она, но скучный.
— Нет, — с усмешкой отвечает Ник. — Не совсем.
О боже, представляю, что думает Джеральдина. Все еще хуже: он не оптик, а обычный продавец!
— Это моя компания, — неохотно признается он после напряженной паузы.
— Что значит — ваша компания?
— Она принадлежит мне, — повторяет он.
— О боже! — Джеральдина бледнеет. — Так вы — Ник!
Ник непонимающе уставился на нее.
— Я же сказал, что меня зовут Ник.
— Да, — она кивает головой. — Но вы же Ник Максвелл, я все про вас знаю!
— Как это все?
— Я — подруга Сюзи.
— Что? — восклицает он и расплывается в улыбке. — Сюзи Джонсон?
— Да, — отвечает Джеральдина. Она не может поверить, что ей так повезло. Ник Максвелл не только неотразим, но и очень богат, обаятелен и, что само главное, свободен! И Джеральдине уже все о нем известно. — Сюзи — моя старая подруга, она уже давно мне о вас рассказывала.
— О боже! — теперь очередь Ника удивляться. — Так вы — Джеральдина Тернер!
Чувствую, мне уж точно здесь делать нечего. Пора оставить их наедине. «Хотите выпить?»
Предлагаю я, но они отрицательно качают головами, увлеченные разговором об общих знакомых. И я направляюсь к бару.
Все веселятся и даже не вспоминают, по какому поводу здесь собрались. Свет потускнел, музыка играет громче. Джемайма стоит, прислонившись к барной стойке, и потягивает дешевое белое вино — шампанское давно закончилось. Она оглядывает зал.
Бен стоит рядом с Дианой Макферсон и редактором. Диана что-то увлеченно рассказывает и каждый раз кладет руку Бену на плечо — будто невзначай. Интересно, думает Джемайма, к редактору она так случайно ни разу не прикоснулась.
Джемайма не ощущает угрозу с ее стороны, для этого она слишком стара и груба. Нет, такие женщины совершенно не во вкусе Бена. Но каждый раз, когда ее длинный наманикюренный палец опускается Бену на рукав, сердце Джемаймы разрывается на части. Оставь его в покое, думает она. Он не твой.
Но он и не твой, Джемайма. Но она никогда не была влюблена, поэтому этого не понимает. Большинство женщин, начиная с подросткового возраста, постоянно влюбляются и переживают расставания. Им хорошо знакома подобная ситуация: приходишь на вечеринку, а объект твоего пылкого обожания уходит с другой девушкой. Они потратили часы на разговоры с подружками о той «суке», которая увела чужого парня. И прекрасно осознают, что, хотя сейчас им больно, это не конец света.
Но, в отличие от большинства девушек, у Джемаймы не было переходного возраста. В то время как ее сверстницы развлекались на вечеринках, экспериментировали с косметикой, нарядами и обнимались с мальчиками в темных спальнях на кроватях, заваленных одеждой, Джемайма сидела дома с мамой, объедалась, смотрела телевизор и мечтала о любви,
Она начала ходить на вечеринки только в университете, да и тогда редко отваживалась выбраться из дома. Джемайма Джонс подружилась с группой таких же непопулярных ребят, как и она. Они называли себя отщепенцами и делали вид, что наслаждаются своей непохожестью на других, но на самом деле мечтали быть такими же, как все.
И до недавнего времени Джемайма почти не проявляла интереса к противоположному полу. Конечно она уже не девственница. Но ей никогда не приходилось ощущать томление, лежать всю ночь, не сомкнув глаз, и молить, чтобы он обратил на нее внимание и вздрагивать от боли, осознав, что он никогда не ответит на ее чувства.
— Пышечка!
Мои раздумья прерывает знакомый голос. Медленно поворачиваюсь и пытаюсь сообразить: с какой стати я слышу этот голос на корпоративной вечеринке? Дешевое белое вино ударяет мне в голову — я глотала один бокал за другим весь вечер, чтобы успокоить нервы. Голова немного кружится. Ну ладно, не немного. Сильно кружится.
И тут я вижу их. Софи и Лизу. Стоят рядышком. Приветливо улыбаюсь широченной улыбкой чеширского кота, собираюсь произвести впечатление.
— Вы обе выглядите… — делаю паузу и оценивающе оглядываю их с ног до головы. — …потрясающе! — великодушно завершаю я.
Мой голос звучит очень громко: как только Софи Лиза вошли в зал, воцарилась гробовая тишина. Потому что Софи и Лиза сегодня превзошли самих себя. Они вырядились так, будто собрались на съемку видеоклипа, но это не киностудия, а всего лишь Килберн. И в старом добром «Винном погребе» на Килберн Хай-роуд они выглядят совершенно нелепо.
Лиза, видно, только что из парикмахерской. Ей так распушили волосы, что она с трудом проходит в дверь. На ней маленький лоскуток ткани — платьем это назвать никак нельзя, и туфли со множеством ремешков на высоченных каблуках.
Софи убрала волосы во французский пучок, как у меня, и надела крошечное черное блестящее платье для коктейля, которое переливается и сверкает при каждом ее движении.
Они похожи на свои собственные отражения в кривом зеркале. Я не могу удержаться от смеха. Здороваюсь с ними и вижу, что Джеральдина и Ник Максвелл тоже смеются. На секунду чувствую злорадное ликование, от того что они попали в такое неловкое положение.
Только вот они этого не понимают. Они-то думают, что прекрасно выглядят. И очевидно, так постарались ради Бена. Ха! Как они ошибаются. Но так им и надо.
— Где же виновник торжества? — спрашивает Софи, оглядывая комнату в поисках Бена.
— Видишь ту высокую блондинку? — показываю на Диану Макферсон. Я-то знаю, стоит Софи или Лизе вторгнуться на ее территорию, она их в порошок сотрет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45